Оте́ц Силуа́н, бе седя́ше иногда́ с бра́тиею: И бысть в виде́нии ужа́сне, и паде́ ниц. И по мно́зе часе́ воста́ и пла́кашеся. И моли́ша его́ бра́тия глаго́люще: Что и́маши, о́тче?, - вопраша́юще его́. Он же молча́ше и пла́кашеся. И ну́дящым его́ пове́дати. Он же рече́: Аз бра́тие на суд восхище́н бых, и ви́дех мно́го наро́да на́шего иду́ща в му́ку, и мно́го иду́ща от про́стых люде́й в Ца́рство. И пла́кашеся ста́рец, и не хотя́ше изы́ти из ке́ллии своея́, а́ще и ну́дяху его́ изы́ти. И покрыва́ше лице́ свое́ ку́кулем глаго́ля: Что хощу́ ви́дети вре́менный сей свет, ничто́же бо в нем поле́зно и помо́щно.