Стихи́:

Сми́рнский па́стырь Вуко́л, же́ртвенный служи́тель:

Бодр есть и по сме́рти па́стырь и храни́тель:

Луча́ со́лнечнаго све́та оста́ви Вуко́л в шесты́й.

Сей из мла́да во́зраста себе́ очи́стив, прия́телище бысть Святаго Ду́ха. Его́же обре́т иску́сна и досто́йна всехва́льный, Христу́ возлю́бленный, Иоа́нн Богосло́в, епи́скопа и пасты́ря благопотре́ба вруча́ет, Сми́рнскаго вели́каго гра́да це́ркви. И́же и от Свята́го Ду́ха просвеще́н, во мра́чней ле́сти просвети́, и креще́нием мно́ги сы́ны дне показа́, от тмы звере́й неукроти́мых тех спаса́я. Той у́бо пре́жде премене́ния жития́, блаже́ннаго Полика́рпа в том гра́де па́стыря, и учи́теля слове́сных ове́ц вручи́в. И по сих преста́вися от жития́, и в зе́млю честно́му его́ те́лу положе́ну, бы́лию израсти́ Бог сотвори́ на гро́бе его́, подаю́щу цельбы́ да́же и до днесь.

Стихи́:

Христу́ гвоздьми́ пригвожде́не ру́це и но́зе,

Иулиа́н же прилага́ет главу́.

Сей от Еме́са гр́ада сый. В ю́ношестем же во́зрасте, я́же к Бо́гу благочести́вая мню ему́ начина́ти, врачева́ние челове́ческих теле́с, зане́ мно́жайшее творя́ пода́ние душ́ам. Немо́щно бо бя́ше сицевы́х врачева́ти, а́ще не пре́жде себе́; то́йже мно́гая показ́а я́же о Бо́зе благоде́тельства. Я́тым же у́бо бы́вшым, Силуа́ну епи́скопу, и Луце́ диа́кону, и Моки́ю чтецу́, во времена́ Нумериа́на царя́ от идолослужи́телей, и осужде́ни звере́м в снедь бы́ти. Святы́й же Иулиа́н сих ведо́мых дости́г, и тех целова́в. Те́мже по убие́нии онех, ят бысть и той, и пригвозди́ше ему́ главу́ вонзе́нием гвоздны́м, и ру́це и но́зе. И в не́кий верте́п вшед мал, и гвоздьми́ и́миже бя́ше пронзе́н, прекло́нься дух Бо́гу предаде́.

Стихи́:

Три му́ченицы стра́ждут ра́бную страсть,

Обе́щно случи́вшеся сосу́дом ме́дным.

Та свята́я Фа́вста, бя́ше при Максимиа́не царе, от гра́да Ки́зика, дщи благочести́вых роди́телей и бога́тых. По уме́ртвии же о́нех оста́ та, ниже́ ю́ностный во́зраст, ниже́ изоби́лие бога́тства и пре́лесть тща́щейся ей возбрани́ти действ возмо́же: но в нерастле́нии себе́ смотря́ше, и посто́м и моли́твою и чте́нием боже́ственных писа́ний. Прослу́тие же ея́ слы́шано бысть да́же и до царя́. И по́слан бысть к ней Евила́сий, еди́н от явле́нных боля́р, е́же увеща́ти ю́ пожре́ти и́долом. А́ще и не повине́тся, глубине́ водне́й да предана́ бу́дет. Он же вся́кия напа́сти му́ченыя ей прине́с, да я́ко в́иде ту пресла́вно от них сохрани́вшуся, и чудеса́ соде́ловавшу, ве́рова во Христа́. И а́бие по́слан быв Макси́ма епа́рх на святу́ю, и на Евила́сия, на обои́х мно́гия и лю́тыя му́ки наложи́ти. И чудоде́йствием и моли́твами святы́я, прии́де и той ко Христу́, и в сосу́д ме́дян, и́же той на святы́я скова́л бя́ше тига́н, повеле́нием царе́вым вонь вве́ржени бы́вше, и та́ко огне́м сконча́шася трие́ ку́пно.

И́стинну христиани́ну, свети́лу подоба́ет бы́ти ми́ру, и со́ли, и от всего́ зна́ему, от хожде́ния, и от взо́ра, и о́браза, и от гла́са, и от стоя́ния, и от седа́ния. Сия́ же глаго́лю не на указа́ние, ни на лицеме́рство, но на утвержде́ние и пра́вду. Ны́не же а́ще взыщу́ тебе́, отку́ду у́бо уве́дети хощу́, везде́ ви́жу тя от сопроти́вных явля́ющася? А́ще ли от ме́ста хощу тя уве́дети? Но на ко́нных уриста́ниих и позо́рищах, и в беззако́ниих ви́жу тя весь день пребыва́юща, и в злых собо́рищах сходя́щася с па́губными челове́ки. А́ще ли па́ки от о́браза взо́рнаго хощу́ тя уве́дети? То грохо́щуща ви́жу тя, и разсклабля́ющася, и а́ки рабы́ не́кия блу́дныя и погиба́ющыя, ничи́мже ви́жу добре́йша тя. Ли́бо от слове́с, ни еди́но изря́дно, или поле́зное слы́шу, или́ здра́во бесе́дующа. Ли́бо от трапе́зы, то бо́ле от того́ оклевета́ние яви́тся. Да от того́ прочее ве́рнаго ища́ сво́йства, ни а́ще челове́к еси́, я́ве ка́ко уве́дети могу́? Егда́ бо гневаяся, пха́еши а́ки осе́л, рже́ши а́ки конь на жены́, пита́ешися а́ки медве́дь, дебели́ши те́ло а́ки бык и вепрь, по́мниши зло́бу а́ки вельблу́д, гра́биши а́ки волк, гне́ваешися а́ки змий, врежда́еши а́ки скорпи́я, лицеме́рствуеши же а́ки лиси́ца, яд же лука́вства соблюда́еши а́ки а́спида и ехи́дна, ненави́диши челове́ков а́ки рысь, вражду́еши же а́ки злый бес. И про́сто рещи́, а́ки коза, и щени́ца, по вне́шнему блядосло́вию быв, без чу́вства пребыва́еши, и непобеди́мь, и безсту́ден. И а́ще бы еси́ ду́шу ви́дел такову́, да ве́си зело́, я́ко мно́зем добре́е, лежа́ти разтле́вшым, и ка́мень име́ти над ни́ми лежа́щь, не́же тя́гость грехо́вную. Нечу́вство бо, е́же окая́нныя во́ли повлачи́ти, и па́ки человекоуби́йному не облича́тися и не наказа́тися. Бо́гу на́шему сла́ва, ны́не и при́сно, и во ве́ки веко́в. Ами́нь.