Стихи́:

Уя́звлен быв но́вый Стефа́н во главу́ дре́вом:

Обре́те преподо́бне нестаре́ющийся вене́ц:

В два́десять осмы́й главу́ Стефа́нову уязви́ша.

Сий многострада́лец и испове́дник Стефа́н, бе́яше от самого́ Царя́ гра́да, при цари́ Константи́не гноеимени́тнем, и́же святы́я ико́ны ненави́дящу но пожига́ющу. И́же уве́дев о святе́м я́ко не твори́т во́ли его́, но покланя́ется святы́м ико́нам и того́ еретика́ нари́чет, посла́в, ят его́ и не поко́ршася затвори́ его́ в темни́цы глаго́лемей прето́р, в не́йже стрего́ми бя́ху ини́и мни́си, от разли́чных мест со́брани число́м три́ста четы́редесять пять. И о́вем но́сове отре́зани бы́ша, о́вем же у́ши, ине́м же ру́це, други́м же о́чи избодо́ша, ине́м же брады́ остриго́ша. Сих обре́т блаже́ный Стефа́н, целова́в их, к по́двигу теша́ потверди́. И всяк мни́шеский уста́в и слу́жбы вседне́вныя соверша́я. Уве́дев же царь, я́ко презви́тер монастыря́ бысть Стефа́н, повеле́ за но́зе связа́ти его́ и влачи́ти посреде́ то́рга. И тому́ влеко́му ударе́н бысть от не́которого дре́вом вели́цем во главу́, и рассе́деся глава́ его́ надво́е, и та́ко преда́сть дух свой Го́сподеви.

Мно́зи от во́ин правосла́внии су́ще отре́кшеся жития́, и бы́ша мона́си: таковы́х же беззако́нный му́чив царь, от живота́ лиши́. И́бо еди́наго Васи́лия нари́чемаго ослепи́в: та́же свято́е поклоне́ние ико́нное чести́ тму изре́кшу, пхнув его́ мече́м во чре́во, и вну́тренняя его́ излия́шася. Други́е же затво́рник и́же в Сосфе́не быв, нос ему́ отре́зав в Корсу́нь прогна́: и хотя́ его́ уби́ти, бежа́ в Хаза́рию, иде́же епи́скоп поста́влен бысть, и пото́м преставися. Ин же, и той Стефа́н и́менем, в Сугда́ию заточе́н быв, и мно́гих та́мо приобре́т, и от сих епи́скоп быв, и до́бре о́нех упа́с, у́спе о Го́споде. Та́коже и два Григо́рия со ины́ми про́чими, и ти́и прогна́ни бы́вше сконча́шася. Но и Иоа́нн и́же от Легатари́и, в Давнуси́ю прогна́н. И повеле́нием царе́вым ча́сто на вся времена́ бие́мь житие́ оста́ви.

Стихи́:

Ирина́рх мечь уби́, и Твое́й Спа́се приобща́ется че́сти:

Показа́ мертвеца́ град Севасти́йский:

Жен седмь всехва́льных мече́м сконча́шася.

Ирина́рх му́ченик бе́яше от гра́да Севасти́йскаго, юн сый во́зрастом, служа́ сый на муче́ние святы́м. И святы́м му́чеником мучимым и жена́м испыта́емым кня́зем Макси́мом при Диоклитиа́не цари́, боже́ственой благода́ти просвеща́ется Ирина́рх. Я́коже ви́де жены́ Христа́ ра́ди му́чащихся и посрамля́ющих мучи́теля, тем дерзнове́нно Христа́ испове́да и себе́ христиани́на наре́к. Пе́рвие повеле́нием кня́жим вве́ржен бысть в бла́то, и от бла́та исше́д жив. В пещь огне́ную вве́ржен быв, и отту́ду изше́д без вре́да, мече́м главу́ ему́ отсеко́ша.

Бе не́кий царь ве́лий и сла́вен. Бысть же ему́ ше́ствовати на колесни́це позлаще́нне и со ору́жники, я́коже подоба́ет царе́м. И усре́те два му́жа, расте́рзанама ри́зама и скве́рнама оболче́на су́ща, скуд́а же лице́м, и зело ́побледне́вша. Бе же царь сею́ зна́я, теле́сным томле́нием, и по́стным трудо́м, и по́том те́лу изъяда́ему. И я́коже узре́ я́, скочи́ а́бие с колесни́цы, и пад на земли́ поклони́ся и́ма: и воста́в объя́т я́ с любо́вию, и облобыза́ я́. Вельмо́жи же его́, и кня́зи негодоваша о нем, я́ко недосто́йно ца́рския сла́вы сие сотвори́. Недоуме́ющым же им, ни дерза́ющым пред лице́м его́ обличи́ти. Бра́ту царе́ву глаго́лаша, да глаго́лет царе́ви: не досто́ит ти досажда́ти на сла́ву ца́рскаго венца́. Сему́ же к брату глаго́лавшу, даде́ ему́ отве́т царь, его́же брат не разуме́.

Обы́чай же бе тому царю, егда́ отве́т сме́ртный кото́рому дая́ше, пропове́дника ко врато́м его́ посыла́ше, в трубе́ сме́ртней уве́дати от него́ глаго́лемое. Гла́сом же тру́бным разумева́ху вси, я́ко пови́нен быва́ет осужде́ный сме́рти. Ве́черу же наста́вшу, посла́ царь трубу́ сме́ртную, воструби́ти при две́рех до́му бра́та своего́. И я́ко слы́ша трубу́ сме́ртную, недоумева́ше о свое́м животе́, и размышля́ше о себе́ всю нощь. У́тру же наста́вшу, обле́кся в сму́гленыя ри́зы и плаче́вныя, ку́пно с жено́ю и ча́ды, и́де к пала́те царе́ве, и ста при две́рех пла́чася и рыда́я. Воззва́х же и к себе́ царь, и я́ко ви́де и рыда́юща, глаго́ла к нему́: О неразу́мне и безумне, я́ко ты та́ко устраши́лся еси́ пропове́дника, подоборожде́ннаго ти и честна́го твоего́ бра́та, к нему́же ника́коже себе́ согреши́вша ве́дая: Ка́ко на мя зазре́ние наве́л еси́, в смире́нии целова́вшу ми пропове́дники Бо́га моего́, гла́снее трубы́ наре́чествовавшыя ми смерть, и стра́шное усре́тение Его́, я́ко мно́ги и вели́ки в высоте́ све́дая грехи́? Се у́бо ны́не твоего́ обличе́ния уразуме́я, таковы́я о́бразом замы́слих. Та́ко же и с тобо́ю завеща́вшымся, е́же на мне зазо́ра, ско́ро на я́ве обличу́. И та́ко усмотри́в, и бра́та своего́ наказа́в, пусти́ и́ в дом свой.

Повеле́ же царь сотвори́ти ковче́ги четы́ри от дре́ва. И повеле́ от нею два обложи́ти зла́том, и ко́сти мертве́чия вложи́ти в ня смердя́ща, и златы́ми гво́здии закючи́ я́. Друга́я же два пома́за смоло́ю и пеклом, и напо́лни я́ ка́мык честны́х, и би́сера многоце́нных, и от всех благово́нных вонь испо́лнив, и власяны́ми у́жи обяза́в я́. И призва́ вельмо́жи зазре́вшыя ему́, о двою́ о́ною му́жу смире́ною сре́тении: и поста́ви пред ни́ми четы́ри ковче́ги, да сме́рят коли́цей цене́ досто́йна есть злата́я, коли́цей же смоле́ная. Они́ же злата́я сме́риша, глаго́люще: Я́ко мно́зей цене́ досто́йна есте́. Мня́ху бо ца́рстии венцы́, и по́яси вло́жени в ня. Смоло́ю же и пе́клом пома́занная, ма́лей и худе́й цене́ глаго́лаху. Царь же глаго́ла к ним: Ве́дах аз та́ко вам глаголати, я́ко чу́вственныма очи́ма, чу́вственный о́браз име́ете. Зде же не тако подоба́ет твори́ти, но и вну́треннима очи́ма, внутрь лежа́щая ви́дети, или́ честь, или́ безче́стие. И повеле́ царь отве́рсти златы́я ковче́ги. Отве́рзенома же ковче́гома, злый смрад пове́я из нею́, и не кра́сная ви́дена бы́ша. Рече́ же царь: Сей о́браз есть, в све́тлыя и сла́вныя ри́зы оболче́ных, мно́гою си́лою и сла́вою гордя́щихся, внутрь же суть мертве́чих и смердя́щих косте́й, и злых дел испо́лнь. Та́же повеле́ отве́рсти смоле́ная, и пе́клом пома́заная. Сима же отве́рзенома, су́щих и стоя́щих ту возвесели́ста, о лежа́щих в нею́ све́тлостей, и благоуха́ния изше́дших от нею́. Глаго́ла же к ним царь: Ве́сте ли, кому́ подо́бна еста́ ковче́га сия́? Подо́бна еста́ смире́нныма о́нема и в худы́я ри́зы оболче́ныма, и́хже вы вне́шний о́браз ви́дяще, досажде́ние вмени́сте лицу́ ею́ мое́ поклоне́ние до земли́. Аз бо разу́мныма очи́ма добро́ту их и честь душе́вную разуме́в, чуди́хся ею́ прикаса́нию, и лу́чши венца́, и лу́чши ца́рскаго обе́да и честне́йша вмени́х. И та́ко посрами́ вельмо́жи своя́, и научи́ я́ о ви́димых не блазни́тися, но о разу́мных внима́ти. Бо́гу на́шему сла́ва, ны́не и при́сно, и во ве́ки веко́в. Ами́нь.