Стихи́:

Безмо́лствуеши в рождестве́ си, му́чениче, тле́нная зря:

Нетле́нная же уве́дев, проти́ву мучи́телю велегла́сно веща́еши:

Во вторы́й Ма́манту копие́ я́тра извлече́.

При Аврилиа́не цари́ ну́дими бя́ху христиа́не жре́ти и́долом. Бя́ше же во гра́де Гарго́не муж и́менем Феодо́т, и подру́жие име́я Руфи́ну. Зане́ не пожро́ста куми́ром, по́слана бы́ста в Кеса́рию к Фа́усту кня́зю, и тем в темни́цу вве́ржена бы́ста; и помоли́шася Бо́гу пре́жде му́ки умре́ти, и ту прия́т смерть Феодо́т. Руфи́не же су́щи непра́здне, ро́ждьши младе́нца, посе́м у́мре. И се уве́девши сингклитики́и, ше́дши в темни́цу, телеса́ святы́х погребе́. Младе́нца же прия́т в сы́на ме́сто, и́же люби́мь бя́ше е́ю. Но и не глаго́лаше пять лет, и пото́м Ма́ма рек ри́мским и́менем, и та́ко прозово́м Ма́мант бысть. В во́зраст же прише́д, по уме́ртвии матро́ны, понужде́н бысть пожре́ти и́долом, и не покори́в же ся, му́чен бысть того́ ра́ди. И а́нгелом веде́н бысть на го́ру, на не́йже повеле́нием Бо́жиим ди́вия зве́ри доя́ше и творя́ше сыры́, и дая́ше ни́щим. Посе́м ят бысть и му́чен, и к звере́м вве́ржен и неврежде́н. Наконе́ц копие́м уя́звен бысть. Нося́ же вну́треняя своя́ свои́ма рука́ма, изы́де из гра́да, и та́ко дав дух в ру́це Бо́гови, и погребе́н бысть.

Стихи́:

Не теку́щими пита́ешися ны́не ве́щьми,

По́стниче тле́нных сласте́й, Иоа́нне.

И́же во святы́х оте́ц наш Иоа́нн, бя́ше при Иусти́не, и Тиве́рии, и Маврики́и царе́х, в Константи́не град́е рожде́н. Пе́рвее изва́ятель златни́цам быв, мужь благочести́в, нищелюби́в, и страннолюби́в, и боя́ся Бо́га. Той Евсе́вия и́менем, мона́ха, от Палести́ны бы́вшаго восприи́м: и́же с ним и по пути́ иды́й, одесну́ю преподо́бнаго, слы́шаше не́коего бесе́дующа ему́: «Не подобает ти а́вво одесну́ю вели́каго ше́ствовати, уже́ Богу произвеща́ющу, бу́душаго вручи́тися ему́ вели́каго архиере́йства». Посе́м опове́дан бысть и́же во святы́х Евти́хию от схола́стик, и боже́ственному архиере́ю, и́же и пострищи́ того́ совеща́, я́ко досто́йна су́ща вмени́ти в при́чет. И еще́ су́щу ему́ в диа́констве, прии́де в це́рковь свята́го Лавре́нтия, полу́дни су́щу. И та́мо обре́те не́коего пусты́нника, его́же никто́же зна́яше откуд́у прии́де. И пока́зоваше преподо́бному степе́ни олта́рныя, и с ты́сящами святы́х, и гла́сом смеше́ния, я́коже и стра́шно слы́шати бе́яше. И вси бе́лыми оде́ждами и блиста́ющимися одеваху себе́. Сей же слуга́ сый, и раздая́тель церко́внаго име́ния, возвраща́яся из вне́шняго и по́льскаго ме́ста. И еди́н то́чию пла́тян сосу́д нося́, и неоску́дно подава́я, я́ко да и не испражня́шеся, ни́щым мно́жеству сте́кшымся. Еди́ному же от ни́щих от согнете́ния возопи́вшу: «Го́споди поми́луй, доко́ле не мо́жет испраздни́тися сие́ влага́лище?». И а́бие пра́здно бысть. Сей же зверови́дно на о́ного возре́в рече́: Бог да прости́т тя брате, зане́же на мно́зе хотя́ше дово́льствовати. По успе́нии же Евти́хия патриа́рха, удержа́н бысть на хиротониса́ние, и не повину́ся, доне́леже ви́де у́жас стра́шен. Бя́ше же виде́ние: море до небесе́ дви́жущееся, и пещь о́гненна стра́шна, и а́нгельское множество веща́юще к нему́ си́це: не прие́млеши ли, ин бу́дет, ты же молчи́, и я́ко от всех нас бу́деши му́чен. Сицева́я с преще́нием ре́кшым, тогда́ и не хотя́ приста́. И поста́влен бысть патриа́рх Константи́ня гра́да. Поще́ние соверше́нно, и житие́ чи́сто, со вся́кою доброде́телию, да́же и до конца́ проходя́. Тому́ же ходя́щу не́когда в дому́, и бу́ри ве́лии бы́вши, моли́твою и зна́мением кр́естным, море в тишину́ преложи́. И зайти́ [е́же] очесе́м име́я Га́зский Иоа́нн схола́стик, и́же доше́д к свято́му патриа́рху, и того́ прие́м патриа́рх, и от Те́ла Христо́ва часть взем, положи́ ему́ на о́чи, рек: от рожде́ния слепа́го исцели́вый, да исцели́т тя. И целова́в свята́го патриа́рха, цельбу́ получи́. И не́когда у́бо мо́ру вели́ку бы́вшу, даде́ не́коему верну от слуг свои́х, два сосу́да, еди́н пра́зден, а други́й полн ка́мения дро́бнаго. И рече́ ему́: Иди́ ста́ни у волу́яго ме́ста, и ми́мо носи́мыя мертвец́ы изчитая, по числу́ взима́я ка́мением, от по́лнаго сосу́да, прелага́й в пра́здный. И сие́ сотвори́в еди́ною и два́жды: и позна́ я́ко изнесе́на бы́ша телеса́ ме́ртвых. И в пе́рвый у́бо день три́ста и дв́адесять и три, и та́ко па́ки втори́цею сотвори́в: преста́ ма́ло. И во всей неде́ли та́ко творя. И обре́те я́ко всеконе́чне преста́ сечь, по учине́нию свята́го и прорече́нию. И моли́твою и воздержа́нием тако бя́ше прилежа́, я́ко за шесть дний, ни воды́ вкуша́я: то́чию еди́ны бредо́квы, сре́дняя и́зрасль быва́ше ему́ пи́ща и питие́. И ма́ло от ды́ни, или́ не́где грозд, или́ смо́квам преме́ну. Сицева́я тому́ бе́яше пи́ща, до трие́х на́десятих лет святи́тельств его. Спа́ние же ему́ бя́ше, е́же се́сти, и коле́на и пе́рси смеси́ти. Вервь ма́лу к свещи́ прилепи́в: да внегда́ пригоре́ти свещи́, па́даше вервь в лаха́ню, и творя́ше кло́кот, и та́ко воста́яше. А́ще ли же прилуча́шеся е́же не ощути́ти ему́ ве́рвнаго зву́ку, всю о́ну нощь без сна пребыва́ше. И та́ко в моли́твах пребыва́я, со страстьми́ боря́ся. Ва́рварския воспяща́ше нахо́ды посто́м: па́губу реша́ше гра́ду: и бде́нием па́ству соблюда́ше, от ви́димых и неви́димых враг. Не́когда же пятку́ су́щу, нау́трие не́цыи ре́кше свято́му: зау́тра влады́ко бу́дет ко́нское риста́ние, бе́яше у́бо суббо́та пентико́стная. И отвеща́в святы́й рече́: ко́нское риста́ние во святу́ю Пятидеся́тницу да не бу́дет. И пад на коле́ну помоли́ся Бо́гу, е́же не́которому зна́мению бы́ти стра́ха ра́ди, и разруше́ния ра́ди таково́му де́лу. И что сего́ страшне́йше? Бы́вшу у́бо собра́нию на ме́сте, идеже обычай бя́ше: и а́бие бысть бу́ря, и мно́зи ве́три, и исхожде́ния дожде́м, я́ко скончава́тися всем сим. И нача́ша челове́цы бежа́ти от стра́ха: кроме́ бо того́ стра́ха, други́й никогда́ же бысть. Но и жена́ не́кая иму́щи мужа бесну́ющася, и к му́жу не́коему прите́кши, в пусты́ни живу́щу. И он к ней рече́: Иди́ ко всесвято́му Иоа́нну патриа́рху Константи́ня гра́да, и он и́мать того́ исцели́ти. И сие́ сотвори́, и не погреши́ иско́маго. Прии́мши бо му́жню цельбу́ моли́твами преподо́бнаго, поидо́ста о́ба во своя́ ра́дующеся. Его́же моли́твами, непло́дныя жены́ ча́да ражда́ху, и мно́зи боля́щии, цельбы́ получа́ху. Усну́вшу же тому́ с ми́ром, и предложе́ну. И прише́д к нему́ на целова́ние Нил сла́вный епа́рх, и целова́в его́. Святы́й же, всем зря́щым и дивя́щымся, рече́ к нему́ не́кия глаго́лы во у́хо, и́хже никому́же изрече́. Погребе́ же его́ внутрь олтаря́ святы́х апо́стол я́ко досто́йна. Сла́вя и благословя́ Отца́, и Сы́на, и Свята́го Ду́ха.

Си́и бе́ша при Диоклитиа́не ца́ре, и Максимиа́не. И царе́ма повеле́вшема усе́кнути свята́го Петра́ архиепи́скопа Алекса́ндрьскаго. И по усече́нии его́ са́ми уби́йцы тии ве́роваша Христо́ви, и со все́ми свои́ми, и со ине́ми мно́земи собра́вшеся, и тща́хуся умре́ти за Христа́. И поя́ша жены́ своя́ и де́ти, и вся бли́жники своя́, внидо́ша в Никомиди́ю пред царя́, зову́ще, и глаго́люще: я́ко христиа́не есмы́. И сие́ слы́шав Диоклитиа́н, смяте́ся. Пе́рвие же ласка́нием увещава́ше их, отврещи́ся Христа́. И я́ко не послу́шаша, повеле́ во́ем изсещи́ их мечи́ пред собо́ю. По убие́нии же их повеле́ Максимиа́н вмета́ти их в разсе́янны го́рския. И по мно́зех ле́тех, обре́тены бы́ша мо́щи их, чуде́с ра́ди быва́емых святы́ми му́ченики.

Святы́й оте́ц наш Иоа́нн и́же в Вифаи́де мних пове́даше глаго́ля си́це. Бя́ше не́кий ю́ноша в гра́де зело́ мно́го сотво́рь зла и лю́те согреша́я и гро́бища крады́й. И Бо́жий суд помяну́в, и страх в се́рдцы си прии́м. Смири́ себе́ вельми́, и пока́явся от мно́гих свои́х грех. И ко гро́бищем прише́д, пе́рваго ра́ди своего́ жития́, ниц пад пла́кашеся, не сме́я гла́са испусти́ти, ни Бо́га нарица́ти. Недосто́ин ся творя́ жития́ пе́рваго. И пре́жде сме́рти во гро́бищих ся затвори́. Отча́явся живота́ своего́. Неде́ли же мину́вши о нем, та́ко бе́си придо́ша нань, кли́чуще и глаго́люще си́це: «Где есть скверна́вый он нечи́стый, иже блужде́ния насы́тився? Ны́не без ума́ целому́др ся твори́т и богоприя́тен ся явля́ет и богочести́в. А уже́ ни христиа́н ся мо́га бы́ти, да что добра́ наде́ешия набра́вся на́ших зол? Не воста́неши ско́ро отсю́ду. И на обы́чныя с на́ми по́йдеши. Се ожида́ют тебе́ блудни́цы. И прикупи́ что не по́йдеши ско́ро напита́ешися по́хоти тоя́. А́ще ли то прии́дет на тя суд вско́ре, что ся сам умаря́еши. И что сам ся тщи́ши на му́ку окая́нне. Не наш ли еси́? Нам ся еси́ обеща́л, безако́ние все сотвори́л еси́, и всем нам пови́нен еси́. Сме́еши ли отвеща́ти нам». И сию́ творя́ще зло́бу, и п́акости пребыва́ху у него́. Ю́ноша же крепля́шеся Бо́жиею по́мощию и си́лою. И преодолева́ше не́мощную их си́лу, ни отвещава́я им. И на до́лзе же не оста́нучемся еѓо бесо́м, и я́ко не успе́ша ничто́же, мно́гажды зло́е глаго́люще ему́. Ну́дьма у́бо е́мше его́ вельми́ бия́ху его́ лю́те, и е́ле жи́ва оста́вльше его́ отхожда́ху от него. Се же ни ма́ла дви́гнутися можа́ше, и па́ки стеня́ а́ки не́где ду́шу взима́ше в себе́. Свои́ же бли́жний взыска́вше его́, и обре́тше и вопраша́ху его́, коея́ ра́ди вины́ прии́де на ме́сто сие́. Не ве́дуще серде́чных его́, нужда́ху и ве́сти домо́в. И зело́ бедя́ще его́ ити́ с ни́ми, он же не послу́шаше их. И па́ки ему́ в другу́ю нощь, горе́е пе́рваго сотвори́ша. И па́ки свои́ ему́ прише́дще. Веля́ху отъити́ от ме́ста того́. Сей же та́ко глаго́лаше: «У́не ми есть умре́ти в гро́бищех сих, не́же в таце́х гресе́х жи́ти в ми́ре». И отидо́ша от него́ свои́ не увеща́вше его́. В тре́тию же нощь ма́лым его́ бе́си не уби́ша. Без ми́лости му́чивше его́. И до последняго издыха́ния догна́вше. И отъидо́ша от него́ е́ле жи́ва оста́вльше и́, кли́чуще и глаго́люще си́це: «Одоле́ны благода́тию Бо́жиею, и свои́м терпе́нием», - и ктому́ не ви́де зла от бесо́в. Без беды́ пожи́в во гробе́х, до живота́ своего́. Бо́гу на́шему сла́ва, и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.