Пяток четвертой седмицы по Пасце

Ре́ша же к Нему́: «Что сотвори́м, да де́лаем дела́ Бо́жия?». Отвеща́ Иису́с и рече́ им: «Се есть де́ло Бо́жие, да ве́руете в Того́, Его́же посла́ Он». Ре́ша Ему́: «Ко́е у́бо Ты твори́ши зна́мение, да ви́дим и ве́руем Тебе́, что де́лаеши?».

Ничто́же па́че чре́ва па́губнейшаго и ничто́же срамо́тнейшаго есть. Сие́ туп и груб ра́зум, сие́ теле́сную ду́шу соде́лывает. Сие́ ослепля́ет ум, ниже́ попуща́ет я́сно зре́ти. Что и иуде́ом приключи́ся, разсмотри́ молю́. И́бо егда́ о чревообъяде́нии печа́хуся, егда́ о мирски́х помышля́ху, ничесо́же духо́внаго зря́ще, мно́гими их словесы́ и о́стрыми возбужда́ше, мно́го сове́товаше. Ника́коже возбуди́шася, но еще́ на земли́ лежа́ху.

И́бо егда́ глаго́лаше: «И́щете Мене́, не поне́же ви́десте зна́мения, но поне́же ядо́сте хле́бы и насы́тистеся», - порица́нием их устраша́ет и якова́го бра́шна досто́яше иска́ти показу́ет. Поне́же глаго́лаше: «Де́лайте не бра́шно ги́бнущее», приложи́ мзду: «Но бра́шно, пребыва́ющее в живо́т ве́чный». И в том, что бы их соблажня́ло, предваря́ет: «И́же от Отца́ по́слан есть». Что же они́? Якобы́ ничесо́же слы́шаще, «что сотвори́м, глаго́лют, да де́лаем де́ло Бо́жие?». Е́же глаго́лаша, не того́ ра́ди, да науча́тся и творя́т, но да па́ки насы́тятся - я́ко после́дствующых я́вно есть. Что же к тому́ Христо́с? «Сие́ есть де́ло Бо́жие, да ве́руете в Того́, Его́же посла́ Он». К тому́ они́: «Ко́е у́бо Ты твори́ши зна́мение, да ви́дим и ве́руем Тебе́? Отцы́ на́ши ядо́ша ма́нну в пусты́ни».

Ничто́же па́че тех безу́мнейшаго и ничто́же бу́йшаго ! Егда́ зна́мение в рука́х име́яху, и якобы́ ничесо́же сотво́ршаго вопроша́ют: «кое́ зна́мение твори́ши?». Ниже́ во о́бласти Его́ зна́мения оставля́ют, но Ему́ замеря́ют, да ничесо́же ина́го твори́т, но то́чию е́же во вре́мя старе́йшых их сотворе́но бе: «Отцы́ на́ши ядо́ша ма́нну в пусты́ни». Тем о́бразом подви́гнути Христа́ непщева́ху, да тое́жде сотвори́т, и́мже теле́сне пита́тися.

Чесо́ ра́ди ни еди́но ино́е от пе́рвых чуде́с воспомина́ют, поне́же мно́зи во о́но вре́мя во Еги́пте, на мо́ри, в пусты́ни сотворе́ни бы́ша, но то́кмо сие́? Поне́же того́ принужде́нием чре́ва зело́ жела́ху.

Чесо́ ра́ди, и́же проро́ком нарица́сте Его́ и царе́м сотвори́ти хоте́сте, по виде́нию зна́мения якобы́ ничесо́же сотвори́в , неблагода́рны и неве́рны бы́сте, и зна́мения и́щете, глаго́люще обы́чаем человекоугодников и ласка́телев трапе́зных? Ны́не вам ма́нна во удивле́ние есть, или́ еще́ душа́ ва́ша не немощна́ есть? И зри наруга́ния. Не ре́ша: «Моисе́й зна́мение его творя́ше, Ты же что твори́ши?», смути́тися Его́ о сем непщева́ху , но еще́ че́стне с Ним глаго́лют, ожида́ния ра́ди бра́шна. Ниже́ ре́ша «Бог сотвори́ сие», да́же не позна́ют [Того́] ра́внаго твори́ти, а О́ному ме́ншаго, но среду́ не́кую содержа́т : «Отцы́ на́ши ма́нну ядо́ша в пусты́ни». И во и́стинну к тем Христо́с можа́ше рещи́, я́ко бо́льшее чу́до сотвори́, не же́злом и моли́твою, но сво́йственою си́лою Свое́ю сотвори́. И а́ще ма́нну воспомина́ете, се хлеб дах вам. Но не бя́ше вре́мени тогда́ словесе́м тем: то́чию о еди́ном печа́шеся, да́же их к духо́вному бра́шну приведе́т. И разсмотри́ неизмери́мую Христо́ву му́дрость, ка́ко им отвеща́ет: «Не Моисе́й дасть вам хлеб с небесе́, но Оте́ц Мой дасть вам хле́ба и́стиннаго с небесе́». Но чесо́ ра́ди не рече́ «не Моисе́й дал, но Аз», но вме́сто Моисе́я Бо́га, вме́сто ма́нны Себе́ положи́? Поне́же вели́кая не́мощь бысть слы́шателей, я́ко спосле́дующых я́вствено есть. А́ще и та́ко глаго́лаше, вся́ко не возтягну́ [их].

И пе́рвие рече́: «И́щете Мене́, не поне́же зна́мение ви́десте, но поне́же ядо́сте хле́бы и насы́тистеся». Оба́че они́ и порица́емы не преста́ху. Егда́ же самаряны́ни во́ду да́ти обеща́лся, Отца́ не воспомина́ет, но то́кмо: «а́ще бы ве́дала еси́, рече́, дар Бо́жий и Кто тебе́ есть глаго́ляй: дай Ми пи́ти, ты у́бо проси́ла бы у Него́. И дал бы ти во́ду жи́ву». И па́ки: «Во́ду, ю́же Аз дам». И не возлага́ет на Отца́, а зде Отца́ воспомина́ет, да́же разуме́еши, коль велика́ бе ве́ра самаряны́ни и ка́ко велика́ бе не́мощь жидо́вская. Не с небеси́ бысть ма́нна, я́ко у́бо с небеси́ глаголется я́ко пти́цы небе́сныя и «возгреме́ Бог с небеси́», [си́речь, не с небеси́, но от высоты́ со о́блак, я́ко проро́к, и одожди́ им ма́нну в снеде́ние].

Хлеб у́бо он про́стый и неи́стинный нарица́ет, не я́коже в ма́нне ло́жно бе чу́до, но поне́же сень бя́ше, а не и́стинна. И егда́ Моисе́я воспомяну́, Себе́ к нему́ не уподобля́ше, ниже́ еще́ Себе́ па́че него́ вознесе́. Поне́же еще́ вя́щше о о́ном непщева́ние имя́ху, сего́ ра́ди глаго́лаш, не Моисе́й дасть, не Себе́, но Отца́ да́ти сведе́тельствует. Тогда́ они [реко́ша]: «Дай нам хлеб сей».

И́бо еще́ чу́вственаго не́что наде́яхуся, еще́ чре́во напо́лнити упова́ху. И сего́ ра́ди к нему́ зело́ спе́шно изыдо́ша. Что у́бо Христо́с? Призыва́юще их пома́лу, глаго́лет: «Хлеб бо Бо́жий есть сходя́й с небеси́ и дая́й живо́т ми́ру» - не то́кмо жидово́м, но и всему́ ми́ру. Ниже́ про́сте [рече́] бра́шно, но други́й не́кий живо́т и изря́ден , живо́т у́бо глаго́лет, поне́же вси ме́ртви бы́ша. Они́, [еще́ до́лу прини́чуще,] глаго́лют: «Дай нам хлеб сей». Егда́ у́бо посрами́ их Христо́с, зане́же прибега́ху сри́щущеся, до́ндеже теле́сную трапе́зу непщева́ху, егда́ же духо́вную [не́кую позна́ша], отъидо́ша, глаголет: «Аз есмь Хлеб живо́тный. Гряды́й ко Мне, не вза́лчет. Ве́руяй в Мя, никогда́же вжа́ждет. Но рех вам, я́ко ви́десте Мя и не ве́руете». Сие́ Иоа́нн в предрече́нных глаго́лет: «Е́же весть глаго́лет, и е́же ви́де сведи́тельствует, и сведи́тельство Его́ никто́же прие́млет». И па́ки Сам: «Е́же ве́мы глаго́лем, и е́же ви́дехом сведи́тельствуем, и не ве́руете Мне» . Твори́т сие́ , предваря́юще их и показу́юще не смути́тися того́ ра́ди, ниже́ сла́вы жела́ти, ниже́ серде́чных та́ин не не ве́дати, настоя́щых и бу́дущых. «Аз есмь Хлеб живо́тный» - уже́ на пода́ние та́ин схо́дит, и пе́рвие о Божестве́ Свое́м си́це бесе́дует. «Аз есмь хлеб живо́тный». И́бо не о пло́ти сие́ рече́нно есть, о чесо́м при концы́ глаго́лет: «Хлеб, его́же Аз дам вам, плоть моя́ есть». Но пе́рвие зде о Божестве́. Но поне́же о́ная ра́ди Бо́га Сло́ва хлеб есть, я́ко сей хлеб приходя́щаго ра́ди Ду́ха в хлеб небе́сный претворя́ется, зде у́бо не поставля́ет сведе́телей, я́ко в пе́рвом бесе́дованию: и́бо имя́ше самы́й хлеб сведе́тельство, а́ще и ве́рити Себе́ закрыва́ху . Та́мо же сопроти́в глаго́лаху и бесе́доваху, того́ ра́ди зде Свое́ сосужде́ние подае́т. Они́ у́бо, егда́ теле́сныя пи́щи ча́яху, не смути́шася, до́ндеже от наде́жди отпадо́ша. Оба́че не молча́ше, но зело́ нака́зываше.

Поне́же они́ егда́ хлеб ядо́ша, проро́ком нарица́ху и царя́ сотвори́ти хотя́ще, а зде гне́ваются, текто́новым сы́ном нарица́ют. И вои́стинну ви́дяху ся гне́вати, я́ко с небе́се сни́ти глаго́лаше. Вся́ко не сия́ бя́ше вина́, но я́ко теле́с их не насы́ти. И́бо а́ще та́я вина́ была́ бы гне́ва, вопроси́ти им подоба́ше, ка́ко Хлеб живота́ был бы, и ка́ко с небеси́ соше́д. Ны́не у́бо не вопроша́ют, но ро́пщут. И я́же не о том соблазни́шася, отту́ду я́вствено есть.

И́бо егда́ рече́ Иису́с: «Оте́ц Мой даст вам хлеб», не реко́ша: «Проси́, да даст», но: «Дай нам хлеб». Не рече́ бо: «Аз даю́», но «Оте́ц Мой даст». Поне́же си́це вели́кое бы́ло бра́шна жела́ние, отту́ду упова́ша насы́титися мощи́. Его́же а́ще бы́ша насы́тилися, ка́ко пото́м соблазни́тися можа́ху, наипа́че, егда́ бы́ша Отца́ разуме́ли да́ти? Ка́яже у́бо вина́? Егда́ услы́шаша, я́ко у́же вя́щше не [и́мут] я́сти, неве́рия щит обрето́ша, а́ки бы велича́ву [сло́ву бы́ти] глаго́лют. Сего́ ра́ди рече: «И ви́десте Мя, и не ве́ровасте Мне», егда́ и чудеса́ и писа́ние сведе́тельства явля́ют. «Сия́ у́бо суть, рече́, сведе́тельствуют о Мне». «Зане́ приидо́х во и́мя Отца́ Моего́, и вы не прие́млете Мене́.» И: «ка́ко мо́жете ве́ровати, и́же от челове́к хвалу́ прие́млете?». «Все е́же даст Мне Оте́ц, ко Мне прии́дет, и гряду́щаго ко Мне не изжену́ вон». Зри, я́ко все челове́ческаго ра́ди избавле́ния твори́т. И́бо сего́ ра́ди сие́ приложи́, да не мнел бы ся сих пра́здно глаго́лати. Что у́бо зна́менует? «Все ели́ко даст Мне Оте́ц, ко Мне прии́дет, да воскрешу́ его́ в после́дний день». Чесо́ ра́ди о́бщее Воскресе́ние, его́же и лука́вии прича́стницы суть, я́ко осо́бное, ве́рующых в Себе́ воспомина́ет? [Поне́же не про́сте воскресе́ние, но таково́е воспомина́ет].

И́бо егда́ пе́рвие рече́, «не изжену́», и не погублю́ от него́, а́бие приложи́ Воскресе́ние: поне́же в Воскресе́нии ини́и изжену́тся, [я́ко] егда́ глаго́лет: «Возми́те его́ и вве́рзите во тму кроме́шнюю», ини́и погиба́ют: «Убо́йтеся, глаго́лет, вя́щше того́, могу́щаго ду́шу и те́ло в гее́нну погуби́ти». И о́но «живо́т ве́чный дам», сие́ назна́менует, [си́речь, осо́бное или́ окро́мное воскресе́ние]: И́бо «изы́дут сотво́ршии блага́я в воскресе́ние живота́, а сотво́ршии зла́я в воскресе́ние суда́».

Сие́ зде воскресе́ние зна́менует, е́же есть благи́х. Что у́бо зна́менуют си́и словеса́: «Все ели́ко даст мне Оте́ц, ко Мне прии́дет»? Сих облича́ет неве́рствие, показу́юще, я́ко неве́рующии, не то́кмо Его́, но и Отца́ прогне́вают и во́лю Его́ преступа́ют: вся́ко не я́вствене сие́ глаго́лет, я́же и повсегда́ твори́т. И́бо [в ле́поту], егда́ во́ля Его́ есть и того́ ра́ди прише́л [есть] да́же челове́ка изба́вит, я́же не ве́руют Ему́, проти́вни суть. И́бо рече: «Егда́ Оте́ц кого́ исправля́ет, ничесо́же возбрани́т тому́ ко Мне приити́». И и́нде: «Никто́же мо́жет ко Мне приити́, а́ще не Оте́ц привлече́т его́» . И Па́вел рече, я́ко Он преда́ст их Отцу́, «егда́ пре́даст Ца́рство Бо́гу и Отцу́». И я́ко Оте́ц даю́щему име́ет, та́ко и Сын даю́ще глаго́лется дати, зане́ чрез Него́ прихо́дим. [О́но у́бо сло́во чрез Него́ и о Отце́ глаго́лет]. Я́ко и́нде: «И́мже зва́ни есте́ во обще́ние Сы́на Его́, по во́ли Бо́га Отца́». И па́ки: «Блаже́н еси́ Си́моне вар Ио́на , я́ко плоть и кровь не яви́ тебе́». Что зна́менует? Не ма́лую вещь бы́ти ве́ру, но вы́шняя по́мощи потре́бовати. Поне́же чрез все Ева́нгелие све́тлыя не́которыя душа́ и вдохнове́ния Бо́жия бы́ти сведе́тельствует. Рече́т ли кто: А́ще все е́же даст Оте́ц, прии́дет ко Мне, и и́хже привлече́т, и никто́же мо́жет приити́ ко Мне, а́ще не бу́дет ему́ дано́ свы́ше, - и́мже Оте́ц не даст, си́и греху́ неповинни [суть] . Си́и словеса́ тщи и пра́здни [суть], поне́же потре́ба [есть] на́шея во́ли.

И́бо учи́тися и ве́ровати в произволе́нии есть. Зде у́бо ничесо́же зна́менуют си́и словеса́ е́же «даст ми Оте́ц», ра́зве не ма́лую не́которую вещь бы́ти и ве́ру, и челове́ческой мы́сли потре́бовати вы́шняго открове́ния, и души́, е́йже с благодаре́нием прия́ти о́но . «А́ще кто прии́дет ко Мне, спасе́тся», си́речь, и́же тех ра́ди приидо́х, и плоть и ра́бий о́браз прия́х. Пото́м придае́т: «Снидо́х с небеси́, да не творю́ волю́ Мою́, но во́лю посла́вшаго Мя».

Что глаго́леши: «Ина́я ли Твоя́, ина́я ли Его́ во́ля есть?». Сего́ ра́ди да никто́же сие́ мнит, приложи́: «Сия́ же есть во́ля посла́вшаго Мя, да всяк, и́же ви́дит Сы́на и ве́рует в Него́, и́мать живо́т ве́чный». Не та́я же ли и Твоя́ во́ля есть? И чего́ же ра́ди и́нде глаго́леши: «Огнь приидо́х воврещи́ на зе́млю, и что хощу́, а́ще уже́ возгоре́ся»? А́ще ли сего́же хо́щеши, я́вствено есть еди́ну бы́ти во́лю. И́бо и́нде «я́ко Оте́ц, глаго́лет, воскреша́ет ме́ртвыя и живи́т, си́це и Сын, и́хже хо́щет животвори́т. Ка́я же ли есть во́ля О́тча? Да не погублю́ от них никого́же? Того́же и Ты хо́щеши. Сего́ ра́ди несть и́на во́ля и и́на . Я́коже и и́нде па́че утвержа́ет ра́вность Себе́ и Отца́, глаго́ля: Аз и Оте́ц «прии́дема и оби́тель у него́ сотвори́ма» . Кото́рый есть слове́с сих ра́зум? Си́речь, не приидо́х, да что и́на сотворю́, но то́кмо во́лю О́тчу, ниже́ у́бо Аз ина́го хощу́. Вся у́бо, ели́ка О́тча суть, Мои́ суть. И я́же Моя́ - О́тчы.

Егда́ же вся О́тча и Сыно́вня о́бща суть, досто́йне глаго́лет: «Не [да] творю́ во́лю Мою́». Зде у́бо не си́це глаго́лет, но при концы́ полага́ет: и́бо высоча́йшее и глубоча́йшее, я́ко рех, еще́ закрыва́ет и заслоня́ет. И́бо егда́ бы рекл: «Во́ля Моя́ сия́ есть», презре́ли бы они́. Сего́ ра́ди глаго́лет себе́ твори́ти все по во́ли О́тчи, да́же их па́че устраши́т. А́ки бы глаго́лал: Что разуме́ете, или́ еда́ Мене́ на гнев подвиза́ете? А́ще Мне не бу́дете ве́ровати, Отца́ Моего́ на гнев подви́жете: и́бо сие́ во́ля есть Посла́вшаго Мя, да все е́же даст ми Оте́ц, не погублю́. В чесо́м Себе их не тре́бовати послуша́ния, ниже́ служе́ния их ра́ди приити́ зна́менует, но их ра́ди избавле́ния , я́ко и в предрече́нней бесе́де глаго́лаше: «Сла́вы от челове́к не прие́млю». И па́ки: «Сия́ глаго́лю, да вы спасе́ни бу́дете». И́бо сие́ вся́кими обы́чаи тщи́тся показа́ти, я́ко прии́де их ра́ди спасе́ния. Поне́же О́тчи сла́вы и́щет, да́же ни еди́н зазо́р о Нем пока́жется. И е́же сие́ глаго́лет, в после́дующих я́вственне показа́ся: кто во́ли свое́й и́щет, «сей сла́вы себе́ и́щет. А ища́й во́ли Посла́вшаго Его́, Сей и́стинен есть, и несть непра́вды в Нем». «Сия́ у́бо есть во́ля Отца́ Моего́, да всяк ви́дяй Сы́на и ве́руяй в Него́, и́мать живо́т ве́чный, и воскрешу́ его́ Аз в после́дний день». Ча́сто воскресе́ние воспомина́ет, да не настоя́щими то́кмо ве́щьми боже́ственое замеря́ют смотре́ние, да́же егда́ тех не прие́млют, не бы́ша бы́ли того́ ра́ди лени́вы, ниже́ егда́ в сим житии́ ничесо́же терпя́т, сего́ ра́ди презре́ли бы́ша и бу́дущаго ожида́ти.

Нравоуче́ние четы́редесять пя́тое: о Воскресе́нии и о Суде́, и сопроти́в тех кото́рые прят самовла́стие в челове́цех, си́речь, в роже́ние, произволе́ние к доброде́телем и зло́сти.

Им у́бо ничесо́же на по́льзу бы́ло. Нам же зело́ поле́зно есть, егда́ ча́сто во уше́х на́ших звони́т Воскресе́ние. И а́ще обогати́тися, а́ще и гра́бити, а́ще и непристо́йное что сотвори́ти восхо́щем - а́бие он день и Суд в мы́слех воспису́ется. И па́че вся́ких уди́л, по́мыслы злы́я сия мысль возтяза́ет. Сего́ ра́ди и о́бщими между́ себе́ да бесе́дуем, Воскресе́ние есть, и ожида́ет нас стра́шный он Суд.

И а́ще не́коего веселя́щагося у́зрим и настоя́щими благи́ми велича́ющагося, то́еже да глаго́лем, приведем на па́мять, я́ко все зде оста́нется. И а́ще други́й боле́зньми и печа́льми объя́т буд́ет, и тому́ те́миже глаго́лы бу́дем бесе́довати, и пока́жем, я́ко си́и ско́рби коне́ц и́муть. А лени́ваго и гну́снаго ушесе́м, я́ко ле́ности свое́я казнь понесе́т. Дово́льно сло́во сие́, е́же па́че вся́кого врачества́ на́шу ду́шу врачу́ет: и́бо есть воскресе́ние недале́ко, но на преддве́риих. Еще́ ма́ло, уже́ Гряды́й прии́дет и не закосни́т . И всем подоба́ет нам ста́ти пред престо́лом Христо́вым: и злым, и благы́м. О́нем, да досто́йны му́ки восприи́мут. Сим же, да в сла́ве просветя́тся. И́бо я́ко в сем житию́ судии́, злым казнь, до́брым честь я́вственне подаю́т. Та́ко и та́мо, я́коже злым бо́льшая казн, си́це и благи́м наивя́щшая хвала́ воздае́тся.

Сие́ на ки́йждо день в мы́слех на́шых да напису́ем, о том всегда́ да размышля́ем. Сие́ помышля́ющых нас, ни еди́но настоя́щых попече́ние мо́жет смути́ти. И́бо на ни́хже зрим, мимоше́дшая суть. А и́хже не ви́дим, ве́чная суть. Но о сем наказу́ю, ча́сто в себе́ да глаго́лем, и со други́ми: Воскресе́ние есть, и суд, и дел испыта́ние. И ели́цы фа́тум бы́ти мнят, то́же да глаго́лют. И́бо а́ще воскресе́ние есть и суд, несть фа́тум, а́ще и мно́зи о сем крепя́тся. Христиа́н же нака́зывати о Воскресе́нии срамля́юся. И́бо [а́ще тре́бе учи́ти кого́ бы́ти Воскресе́нию и а́ще] кто непщу́ет по ну́жди вся ве́щи обраща́тися, сей воис́тинну христиа́нин несть.

Сего́ ра́ди о сем наказу́ю и молю́, да очи́стимся от вся́кия зло́бы. И всегда́ де́лаем, да́же проще́ние получи́м, да оправда́ние на́ше прия́то бу́дет в день Су́дный.

А́ще рече́т ли не́кто: Когда́ коне́ц, и когда́ бу́дет воскресе́ние? Се я́ко мно́га времена́ преидо́ша, и ничесо́же такова́го прилучи́ся. Ве́руйте, я́ко бу́дет. И́бо прежде пото́па тех неве́рующих обре́те. И кто ве́рова, сей то́чию изба́влен бысть. И во вре́мя Ло́тово, стра́шныя о́ныя ка́зни не ча́яху, до́ндеже гро́ми и мо́лния приидо́ша и всех погуби́ша. И яко тогда́ в сладостра́стиих и в пия́нстве живу́щых, внеза́пу досто́йная казнь попра́ла, та́ко и воскресе́ние , не в нача́ле, но посред́и ра́достных прии́дет.

Сего́ ра́ди Па́вел глаго́лет: «И́бо егда́ реку́т мир и утвержде́ние, тогда́ внеза́пу нападе́т на них всегуби́тельство». Сего́ ра́ди да бои́мся всегда́ и никогда́же без опасе́ния будем. Что глаго́леши: не тре́ба ожида́ти бу́дущаго воскресе́ния и суда́? Диа́воли сие́ испове́дуют , ты же испове́дати срамля́ешися. «Прише́л еси́, ре́ша, зде пре́жде вре́мени му́чити нас»; и́же бу́дущее муче́ние испове́дуют, и суд, и испыта́ние, и казнь бу́дущую ви́дят. Да не прогне́ваем Бо́га, дерза́юще в бу́йство, и воскресе́ние не ве́рующе. И́бо я́ко во о́нех Нача́льник нам бысть Христо́с, тако и в сих: поне́же Перворожде́ный того́ ра́ди глаго́лется из ме́ртвых. И́бо а́ще воскресе́ние несть, ка́ко Перворожде́ный бысть из ме́ртвых, егда́ никто́же по Не́м воста́нет? И Бо́жия пра́вда ка́ко соблюдена́ бысть, толи́ко злым в наслажде́нии и толи́ко благи́м в напа́стех живу́щим, а́ще бы им по дело́м не воздава́лося? Никто́же до́бре живу́щых воскресе́ния бы́ти не не ве́рует, но на всяк день про́сят, святы́й он глас испуща́юще: «Да прии́дет Ца́рствие Твое́».

Ко́и же си́и суть, и́же не ве́рят воскресе́нию? И́же в житии́ нечести́вом пребыва́ют, я́ко проро́к глаго́лет: «Оскверня́ются пути́ его́ на вся́ко вре́мя. Отъе́млются судбы́ твоя́ от лица́ его́». Не мо́жет глаго́лю, не мо́жет челове́к чи́сто жи́ти , и́же не ве́рит воскресе́нию. А и́же име́ют со́весть чи́стую, не то́кмо испове́дуют воскресе́ние, но хотя́т и ве́руют, да́же восприи́мут воздая́ние.

Сего́ ра́ди не гне́ваем Бо́га, но послу́шаем глаго́лющаго: «Бо́йтеся могу́щаго ду́шу и те́ло воврещи́ в гее́нну». Да стра́ха ра́ди у́нее, и от сицева́го зла свобо́дни, Небеснаго Ца́рствия досто́йни [да] бу́дем, его́же бу́ди всем нам, благода́тию и человеколю́бием Го́спода на́шего Иису́с Христа́, И́мже и с Ни́мже Отцу́ сла́ва со Святы́м Ду́хом, и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Сего́ ра́ди ропта́ху иуде́и о сем, е́же рече́: Аз есмь хлеб живо́тный, и́же с небеси́ снидо́х. И глаго́лаху: Не Сей ли есть Сын Ио́сифов?

«И́хже бог чре́во, и сла́ва в студе́ их», глаго́лет Па́вел о иуде́ех. Что [такови́и суть] в предрече́нных я́вствено есть и от слове́с, и́хже ко Христу́ приступи́вше глаго́лаху. И́бо егда́ хле́ба насы́тишася, проро́ком нарица́ху и царе́м сотвори́ти хотя́ху. И егда́ же о духо́внем бра́шне и о животе́ ве́чном науче́ни, и от чу́вственых отведе́ни, Воскресе́ние и про́чая высоча́йшая услы́шаша, и егда́ зело́ им подоба́ше диви́тися, тогда́ ропта́ша и отскочи́ша. А́ще Сей есть Проро́к, Его́же вы нарица́ете, Сей есть о Не́мже Моисе́й глаго́лет: «Проро́ка вам воздви́гнет Госпо́дь Бог ваш от бра́тий ва́ших, я́коже мене́ Того́ послу́шайте» - подоба́ше Его́ послу́шати, глаго́люща: «С небеси́ снидо́х». Оба́че не слу́шаша, но ропта́ша. И́бо Его́ еще́ срамля́хуся, но́ваго ра́ди зна́мения хле́бов. Сего́ ра́ди не я́вствене сопроти́в глаго́лаху, но ропта́ша, гнев по себе́ пока́зоваху, поне́же хле́ба не получи́ша его́же жела́ху. Сего́ ра́ди ропта́ху и глаго́лаху: «Не Сей ли есть сын Ио́сифов?». Отку́ду я́вствено есть, я́ко еще́ не ве́дяху преди́внаго Его́ рожде́ния, сего́ ра́ди Ио́сифовым сы́ном Его́ нарица́ют. И не пря́шеся Христо́с я́ко не бысть, поне́же о́ныя па́ки вели́кия ве́щи слы́шати не мого́ша, ниже́ по пло́ти вои́стинну.

А́ще ли ниже́ сего́, кольми́ па́че мне́е превы́шняго о́наго и неизрече́наго рождества́. А́ще ве́щи нижа́йшие не откры́, кольми́ па́че мне́е о́ное. Не сие́ их наивя́щше смуща́ше, я́ко от убо́гаго отца́ и текто́на рожде́нна мне́ша, [оба́че да изба́вит их вя́щшаго собла́зна, не откры́ и́стины]. Но ро́пщущим им, Христо́с глаго́лет: «Никто́же у́бо мо́жет приити́ ко Мне, а́ще не Оте́ц посла́вый Мя привлече́т его́ ко Мне». Зде востаю́т не́цыи , ничто́же нас сами́х от себе́ мощи́ [глаго́люще], сия́ словеса́ на сведе́тельство приводя́ще. Но я́сне показу́ется [зде] мощи́ нас тех, я́же хо́щем. Оба́че глаго́лют: «А́ще кто гряде́т к Нему́, что [есть] потре́ба да влече́н бу́дет?». Но сие́ на́шего произволе́ния не погубля́ет, но явля́ет Бо́жии по́мощи нас потре́бовати. И не принужда́емых, но со вся́ким попече́нием тща́щихся приходи́ти. По́слежде , яковы́м обы́чаем привлачи́т [Оте́ц, показу́ет]. И да́же не разуме́ют па́ки ничесо́же чу́вственаго, прирече́ : «Не я́ко Отца́ ви́дел кто, то́кмо Сый от Бога, Сей виде Отца».

А каце́м обы́чаем привлачи́т, глаго́леши? Пи́сано есть во проро́цех: «И бу́дут вси науче́ни Бо́гом». Зри́ши ли, я́ко «ни от челове́ка, ни челове́ком», но саме́м Бо́гом тем научи́тися подоба́ет? Сего́ ра́ди да словесе́м Его́ ве́руют, ко проро́ком их отсыла́ет. И́бо а́ще вси науче́ни бу́дут Бо́гом, ка́ко не́цыи не ве́руют? Поне́же сие́ рече́но есть о мно́гих и[ли́ же] сие́ все проро́ческое [гото́вых к науче́нию] зна́менует. И́бо Учи́тель есть пред все́ми, гото́вый ко уче́нию и ко уделе́нию наказа́ния Своего́. «И Аз бо воскрешу́ его в после́дний день». Не ма́ле в том сло́ве есть Сыно́вский сан: поне́же Оте́ц влече́т, а Сей воскреша́ет. И не разделя́ет де́ло Отца́ и Сы́на, ника́коже, но си́лы ра́вность явля́ет, я́ко и́нде: «И посла́вый Мя Оте́ц сведе́тельствует о Мне», да́же испыта́ния ра́ди не закосня́т, к Писа́нию отсыла́ет. Си́це и зде, да́же не смуща́ются , ко проро́ком ча́сто посыла́ет, показу́юще Себе́ не сопроти́вна бы́ти Отцу́. Что у́бо и́же пред тем бы́ша? Еда́ не бы́ша науче́ни Бо́гом? Поне́же тогда́ челове́цы ве́щьми боже́ствеными науча́еми бы́ша, а ны́не Единоро́дным Сы́ном и Ду́хом Святы́м. Пото́м глаго́лет: «Не я́ко Отца́ ви́де кто, то́кмо Сый от Бо́га, Сей ви́де Отца́». Не по вине́ зде глаго́лет, но по существу́. Чесо́ ра́ди не открове́нне рече́? Их ра́ди не́мощи. Поне́же а́ще рече́: «С небеси́ снидо́х», та́ко зело́ соблазни́шася. Что сотвори́ли бы́ша, а́ще бы сие́ приложи́л? Поне́же живо́т наш, и сей, и бу́дущий утвержа́ет, и глаго́лет: «А́ще кто снесть от хле́ба сего́, жив бу́дет во ве́ки». Хлеб у́бо зде или́ поуче́ние и избавле́ние и ве́ру Себе́ или́ Те́ло Свое́ глаго́лет. Поне́же обое́ ду́шу крепча́йшую соде́ловает. Но и́нде рече́: «А́ще кто словеса́ Моя́ слы́шит, сме́рти не вку́сит», и соблазни́ша их сия́ . А зде же не та́ко: поне́же у́же чудеси́ ра́ди хлебо́в срамля́хуся Его́. Разсмотри́, ка́ко сотворя́ет сего́ хле́ба и ма́нны разли́чием от обои́х конца́. И́бо ма́нна ничесо́же вели́каго подасть, наведе́: «Отцы́ ва́ши ядо́ша ма́нну в пусты́ни и умро́ша». И ско́ро рече́, яду́щих ма́нну и уме́рших, придае́т: «Сей есть хлеб сходя́й с небеси́, да а́ще кто от него́ ясть, не у́мрет».

«Аз есмь хлеб живо́тный сше́дый с небеси́. А́ще кто снесть от хле́ба сего́, жив бу́дет во ве́ки». Сие́ сло́во в пусты́ни ма́нну недо́лгу пребыва́ющую, ниже́ в земли́ обетова́нной приходи́ти зна́менует. А сей хлеб несть таковы́й. «И хлеб, его́же Аз дам, плоть моя́ есть, ю́же Аз дам за живо́т ми́ра». В ле́поту зде кто обину́яся рече́т: Чесо́ ра́ди ны́не Христо́с сие веща́ет, поне́же ничесо́же еще́ испра́вивше, и ничесо́же сооружи́вше, па́чеже есть сооруже́нным к собла́зну? «И́бо сего́ ра́ди мно́зи слы́шавше от учени́к Его́, отъидо́ша вспять» и «же́стоко сло́во сие́ кто мо́жет послу́шати?» [глаго́лаша]. Сего́ ра́ди подоба́ше сие́ то́чию еди́ным ученико́м Его́ возвести́ти, я́ко Матфе́й осо́бь на еди́не с ни́ми глаго́лати сведе́тельствует. Что к сему́ отвеща́ем? Что по́льза есть сих слове́с вели́кая вои́стину и потре́бная. И́бо егда́ вопроше́нием хле́ба стужа́ху, и отце́м их да́нное воспомина́ху, и ма́нну я́кобы вели́кое не́что похваля́ху, вся сия́ о́браз и сень бы́ти, а «веще́й и́стинну» настоя́щую показу́ет: cего́ ра́ди духо́вный хлеб воспомина́ет. Но рече́ши: подоба́ше глаго́лати, «отцы́ ва́ши ядо́ша ма́нну в пусты́ни, Аз вам хлеб дах». Оба́че вели́ка вои́стинну разли́чность [есть]. И́бо мне́йшее сие́ не́жели о́но возмне́ло бы, ма́нны чу́до [е́же с небеси́] возноси́мо, а Свое́ о хле́бех [е́же на земли́] уничижа́емо. Сего́ ра́ди, егда́ небе́снаго бра́шна иска́ху, ча́сто Себе́ с небе́с сни́ти явля́ше. О чесо́м а́ще кто воспро́сит, чесо́ ра́ди та́ин словеса́ приводя́ше, отвеща́ем: поне́же таковы́х тогда́ вре́мя потре́боваше. И́бо сокры́то рече́нное, всегда́ послу́шателя подвиза́ет и гото́ва к послуша́нию соде́лывает. Того́ ра́ди вопроша́ти и моли́ти, а не смуща́тися подоба́ше. Но отъидо́ша.

А́ще же проро́ком Его́ разуме́яху, и ве́ровати словесе́м Его́ подоба́ше. И сего́ ра́ди безу́мием свои́м, а не закры́тостию Христо́вых слове́с смуща́хуся. А ты зри, ка́ко их пома́лу к Себе́ привлача́ет. И́бо Себе́, а не Отца́ да́ти глаго́лет: «Хлеб, его́же Аз дам, плоть Моя́ есть, ю́же Аз дам за живо́т ми́ра». Но «чу́ждо бы́сть сие́» не́кое уче́ние, рече́ши, и разли́чно. Иоа́нн пе́рвие сие́ назна́менова, А́гнца Его́ нарица́юще. Оба́че, и не разуме́ша, [рече́ши].

Вем, вся́ко апо́столи не сумне́шася. И́бо а́ще о Воскресе́нии еще́ не ве́дяху, и сего́ ра́ди не разуме́ша сих слове́с: «Разорю́ це́рковь сию́ и треми́ де́ньми воздви́гну ю́», кольми́ па́че я́же зде глаго́лются, и́же покрове́ннейши суть. И́бо а́ще проро́цы воскреса́ху, ви́деша, а́ще и не си́це я́вствене пове́дает Писа́ние. А и́же бы плоть кто ял, сего́ никогда́ же никто́же от них рече́. Оба́че послу́шаша и после́доваша, и живо́тная словеса́ име́ти Его́ испове́даху.

Сие́ ученику́ досто́ит , что учи́тель подае́т, не испыта́тельне истяза́ти, но послу́шати и ве́ровати, и ожида́ти вре́мени подо́бнаго к разреше́нию. Чесо́же ра́ди глаго́лет сопроти́вному приключи́тися? – «Отъидо́ша вспять». Сие́ их ра́ди безу́мия. И́бо егда́ начина́ется о яце́м же гада́ние , ку́пно начина́ет и неве́рие. Си́це и Никоди́м смути́вся, рече́: «Ка́ко мо́жет челове́к второ́е во утро́бу ма́тери своея́ вни́ти?». Та́коже и си́и ны́не: «Ка́коже мо́жет Сей да́ти нам плоть Свою́ в снеде́ние?». И́бо а́ще о том испыту́еши, чему́ не то́ежде в чудеси́ пя́ти хлебо́в рече́? Ка́ко [от пяти́] сицево́ вели́кое изоби́лие умно́жи? И́бо тогда́ о насыще́нии то́чию печа́хуся, а не о разсмотре́нии чудеси́.

Но рече́ши: са́мая вещь тогда́ науча́ше, почто́же не ве́роваша и после́дующее мощи́ Ему сотвори́ти? И́бо сего ра́ди и пе́рвое сотвори́ чу́до, да́же ве́руют тем, и́хже потом глаго́лати бу́дет. Они́ тогда́ вои́стинну ничесо́же от тех слове́с, мы же вели́кую по́льзу получи́хом.

Нравоуче́ние четы́редесять шесто́е: о соедине́нии ве́рных в Те́ло Христо́во, и о та́йне хле́ба и вина́ е́же претворя́еться в Тел́о и Кровь Христо́ву, и сопроти́в еретико́в и́же не признава́ют Та́ин Христо́вых Те́лом и Кро́вию Его́, но подо́бейством бы́ти мнят:

Сего́ ра́ди рещи́ подоба́ет, ка́ко преди́вны чудеса́ и чесо́ ра́ди даны́ суть, и якова́ от них [есть] по́льза. «Еди́но те́ло есмы́, и у́ды от те́ла и от косте́й Его́». Сего́ ра́ди Его́ наказа́нию послу́шным нам бы́ти подоба́ет, я́ко не то́чию по любви́, но и ве́щию само́ю в Его́ плоть обраща́емся: бра́шном же сие́ быва́ет, е́же нам [Христо́с] уделя́ет.

И́бо егда́ Свою́ любо́вь к нам изъяви́ти восхоте́, Те́лом Свои́м Себе́ нам соедини́ и еди́но[е] с на́ми бысть, я́коже те́ло со главо́ю соединя́ется - поне́же сие́ между́ себе́ любо́вь име́ющых сво́йствено есть. Сие́ и И́ов зна́мена о рабе́х Свои́х, от нихже быв зело́ возлю́блен, и́же к нему́ свою́ любо́вь показу́юще, си́це глаго́лаху: «Кто даст нам да насы́тимся пло́ти его́?». Что и Христо́с сотвори́, да́ вя́щшею любо́вию нас свя́жет, да́же щедро́ты Своя́ нам пока́жет. Не то́кмо Себе́ сподо́би ви́дети жела́ющим, но и осяза́ти, и я́сти, и зуба́ми пло́ти Его́ согнета́ти, [соединя́тися Ему́,] и жела́нием Себе́ всех насы́тити .

Сего́ ра́ди от сея́ трапе́зы, я́ко львы огне́м дыха́ющии да востае́м, диа́волу стра́шни. И Главу́ на́шу да разуме́ем, я́ко ве́лию к нам показу́ет любо́вь. Роди́тели мно́жицею ча́да своя́ ине́м на воспита́ние подаю́т. Аз же Мои́м те́лом пита́ю, Мене́ им подаю́, всем доброхо́тствую, всем о бу́дущых зело́ до́брую наде́жду соде́ловаю. Егда́ же в сем житии́ си́це нам показу́ет, мно́го бо́льше в бу́дущем. Ва́шим бра́том бы́ти восхоте́х, и дах вас ра́ди плоть и кровь Мою́. И яце́мже вам соедини́хся, сие́ па́ки вам подаю́. Сия́ кровь соде́ловает в нас о́браз цвету́щих и ца́рских. Сия́ кровь красота́ и све́тлость души́ [есть]. Сия́ же всегда́ укрепля́ет и утвержа́ет, изнемога́ти не попуща́ет: поне́же кровь я́же из бра́шна не а́бие кровь быва́ет, но пе́рвее и́но не́что, сие́ же вско́ре укрепля́ет ду́шу, и о́ною си́лою не́коею вели́кою напоя́ет.

Сия та́инственая кровь де́моны дале́ко отгоня́ет и а́нгелы же и а́нгельскаго Царя́ к нам призыва́ет. И́бо диа́воли, егда́ Госпо́дню кровь ви́дят у нас, бе́гают, а́нгели же притека́ют. Сия́ кровь излия́нная, весь мир очи́сти. О не́йже Па́вел мно́го ко евре́ом писа́ше. Сия́ кровь сокрове́ная, и свята́я святы́х очища́ше. А́щеже о́браз сея́ кро́ви такову́ си́лу име́яше в Це́ркви жидо́вской, посреди́ Еги́пта на пра́ги покропле́ныя, мно́го вя́щше и́стинна. Сия́ кровь златы́й олта́рь зна́мена, без нея́же архиере́й во вну́треняя заве́сы входи́ти не сме́яше. Сия́ кровь иере́и освяща́ше. Сия́ кровь во о́бразе грехи́ очища́ше. В не́мже а́ще сицеву́ вели́ку си́лу име́яше, а́ще се́ни си́це смерть боя́шеся, кольми́ па́че са́мыя и́стинны зело́ бу́дет ужаса́тися. Сия́ душ на́ших избавле́ние есть. Тою́ омыва́ется душа́, тою́ украша́ется, тою́ распаля́ется. Та мысль на́шу ясне́йшую па́че огня́ сотворя́ет и па́че зла́та светле́йшу. Тоя́ кро́ви разлия́ние не́бо проходи́мо сотвори́. Преди́вны [суть] вои́стинну та́йны Церко́вныя, преди́вен [вои́стинну] же́ртвенник.

От рая́ исто́чник исхо́дит, от него́же чу́вственые ре́ки истека́ют. От сея́ же трапе́зы истече́ исто́чник, и́же ре́ки духо́вные испуща́ет. При сем исто́чнику не непло́дные ле́торасли возрастают, но ду́бия до самы́х небе́с каса́ющиеся, и́же ово́щие зре́ло и соверше́но всегда́ произво́дят. А́ще кто зно́ем объя́т, к сему́ исто́чнику притече́т и охлади́тся. Очища́ет нечистоту́ и смрад, горя́честь усмиря́ет не со́лнечную, но ю́же о́гненыя стре́лы вно́сят.

Мно́зи сего́ исто́чника струи́, и́хже Паракли́т излива́ет, и Сын оброша́ет, не тельце́м, ниже́ ноже́м путь сотворя́я, но ду́ши на́ши отверза́я. Сей исто́чник све́та излива́ет лучи́ пра́вды. Тому́ вы́шняя предстоя́т си́лы, зря́ще на красоту́ волн его́, и́бо ясне́йши они́ не́жели мы на непристу́пный свет зрят.

И́бо я́ко разстопи́вшуся зла́ту, а́ще кто ру́ку или́ язы́к возложи́т, а́бие позлаща́ется. Си́це и он свет непристу́пный, ду́шу на́шу зла́ту соде́ловает. Поне́же возстае́т река́ зелне́йша не́жели огнь, и не опаля́еть, но па́че омыва́ет, ели́ко к кому́ ко́снется.

Сия́ кровь преобразова́нна есть всегда́ на олтари́, к закла́нию пра́ведных. Сия по́честь всея́ вселе́нныя. Сия́ есть е́юже Христо́с [ⷰ҇Це́рковь] купи́, е́юже всю Ея́ украси́. И́бо я́ко челове́к рабы́ зла́том купу́ет и украша́ет, си́це и Христо́с нас кро́вию Свое́ю. И́же ей прича́стницы суть, со а́нгелы и арха́нгелы и вы́шними си́лами водворя́ются, Само́го Христа́ ца́рскою оде́жею облече́ни и духо́вною броне́ю вооруже́ни. Что глаго́лю, вои́стинну в Само́го Царя́ оде́яны суть!

Я́коже вели́ко есть и преди́вно, та́ко, а́ще чи́сто приступи́ши, ко избавле́нию приступи́л еси́. И а́ще ли зло́ю со́вестию, к [наказа́нию и] муче́нию. И́бо а́ще кто яст и пие́т недосто́йне Те́ло и Кровь Христо́ву, в суд себе́ яст и пие́т.

Я́коже бо кто ца́рскую порфи́ру оскверни́т, не и́наче предае́тся ка́зни, я́коже и раздра́вшии ю́. Что чуди́шися, а́ще не́цыи нечи́стою со́вестию Христо́во Те́ло прие́млют? Таково́й же ка́зни пови́нны, я́ко и о́ные, и́же гвоздьми́ ко Кресту́ пригвозди́ша. Зри, ка́ко гро́зным муче́нием тех устраша́ет Па́вел: «Отве́ргийся кто зако́на Моисе́ова при двою́ или́ трие́х сведе́телех, без милосе́рдия умира́ет». Коли́ко мни́те го́ршей сподо́бится му́це, Сы́на Бо́жия попра́вый, и Кровь заве́тную скве́рну разуме́вый, в не́йже освяти́ся. Сего́ ра́ди да разсмотря́ем вещь на́шу, возлю́бленнии, егда́ сицевы́х и си́це вели́ких наслажда́емся благи́х. И егда́ что скве́рнаго во ум прихо́дит, егда́ гне́вом, или́ словесы́, или́ ве́щию быва́ем наси́льствовани – чесого́ сподо́блени бы́хом , кото́раго Ду́ха прия́хом в себе́ да размышля́ем и безслове́сные на́ша стра́сти да возтяза́ем. Сие́ да бу́дет на́шем умышле́ние, доко́ле веще́м на́шим настоя́щим прилежи́м, доко́ле не возбуди́мся, доко́ле ни еди́но попече́ние избавле́нию на́шему подади́м. Да разуме́ем, я́ко мно́го щедро́т на нас положи́л есть Христо́с. Да благодари́м, да хва́лим, не то́кмо ве́рою, но и де́лы, да бу́дущая блаже́нства дости́гнем благода́тию и человеколю́бием Го́спода на́шего Иису́са Христа́, И́мже и с Ни́мже Отцу́ сла́ва, вку́пе и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́кы веко́в. Ами́нь.