Суббота седмой седмицы по Пасце

И́же от сне́дей честна́я и сла́дкая предлага́ема мно́жицею, не то́чию а́лчущая на снедь привлача́т, но есть егда́ и уже́ насыще́ныя раздража́ят. Я́коже и от пи́тий зело́ сла́достная и благово́нная, не жа́ждущуя то́чия, но у́бо и сопроти́вне к восприя́тию понужда́ют. Та́кожде па́ки любобога́тныя, егда́ вели́ка име́ния удержа́т, жела́ние при́сно принужда́ет их иска́ти вины́, ели́ко на всяк день бога́тство тем приобрета́ют.

Те́мже и вас, о́ честне́йшая церко́вная избра́ния, свяще́нницы и отцы́, бра́тия и ма́тери, и ча́да любе́зная, не глад боже́ственых слове́с, ниже́ не́кая жа́жда свяще́нных вод, ниже́ не наказа́ние ра́зума боже́ственаго, ко е́же ны́не изложе́ному сло́ву приклони́т - но жела́ние вои́стину богоблагода́тное, предводя́щее вас от си́лы в си́лу, и от благода́тей в благода́ти, и от па́мяти в па́мять.

Е́же бо мно́жицею соверше́ным оскуде́, се отроча́ и обре́те: и е́же прему́дрыя мимотече́, неве́ждам откры́ся: и е́же учи́телем утаи́ся, ученико́м на́йде. Нам же ниже се рещи́ есть де́рзостно, но я́коже в ли́ствии грозд по обра́ни оста́вленый и вся́ко про́сто на древесе́х ово́щие по обра́ни забы́вное собра́вше, си́це хотя́щая Христу́ и́стинному Бо́гу споспешству́ющу, и сло́во ра́ди де́льных показа́ний утвержда́ющу, учреди́м.

И́же у́бо о всех до́брых и боголюбе́зных ве́щех и разуме́ниих лука́вствия зми́й , закала́емь уби́йца враг, братолю́бием у́бо уязвя́емь, ве́рою же растерза́емь, упова́нием умерщвя́емь, ми́лованием порева́емь, вложи́ не́киим законопресту́пный расмотре́ние не́кое стра́нно, и чу́жде, и свяще́нных уста́в вся́чески богопроти́вно, я́ко я́же по сме́рти вся боголюбе́зная дела́ ничесо́же предвари́вшиих по́льзуют. «Затвори́ бо рече Бог о них, и прии́мет ко́ждо проти́ву, я́коже с те́лом содея: или́ благо́е, или́ зло́е». И «я́ко во а́де кто испове́сть Ти ся?». И па́ки: «Я́ко Ты возда́си кому́ждо по дело́м еѓо». И «я́ко е́же все́я, ко́ждо той пожене́т».

Но, о́ мудрецы́, рцем к ним, испы́тайте и научи́теся, яко мно́га у́бо боле́знь всех Влады́ки Бо́га, много же мно́жае бла́гость: и стра́шна у́бо преще́ния, неисле́дно же Бо́жие человеколю́бие: и тре́петна па́ки осужде́ния, несказа́нна же щедро́т Его́ пучи́на.

Ви́дите, что рече́ боже́ственое Писа́ние: Я́ко Иу́да маккаве́й в Сио́не гра́де царя́ вели́каго, внегда́ умерщве́ны ви́де и́же под ним лю́ди от иноплеме́нных враг, изыска́в тех не́дра и сих внутрь обре́т куми́ры, очищение а́бие о ко́емждо их ко и́же в ми́лость гото́вому Го́споду принесе́, все благочести́ве сотвори́в и братолю́бне зело́. Отну́ду же и в боже́ственем Писа́нии якоже во всех и в сем возвели́чен быв, удивле́н бысть.

Таи́ницы или́ самови́дцы Сло́ва, и́же мирски́й круг живоуло́вльшии ученицы́ Спа́совы и боже́ствении апо́столи, над стра́шным и пречи́стыми и животво́рными Тайнами па́мяти твори́ти ве́рно усопшим узако́ниша, е́же держи́т изве́стне же и сопротивоглаго́льне Христа́ и Бо́га, от коне́ц до коне́ц апо́стольская и собо́рная Це́ркви. Отто́ли да́же до ны́не и до мирска́го конца́, не безслове́сне, ни су́етне, ниже́ ту́не и яко прилучи́ся се взако́нивше. Ничто́же бо несмы́слено христиа́нская непреле́стная ве́ра прия́т и вся́ко пода́сть непоколе́блемо, но вся поле́зна и богоуго́дна и зело́ успе́шна, и спасе́ния вели́ка хода́тайствена.

Рече́ же у́бо и мно́гий в боже́ственых и глубо́кий Диони́сие, во е́же о усо́пших в тайновиде́нии, си́це глаго́лав: Я́ко да от того́ боже́ственых и честны́х слове́с, ко явле́ну показа́нию прико́снемся, я́ко святы́х моли́твы и в ны́нешнем житии́, кольми́ па́че по сме́рти досто́йных свяще́нных моли́тв, ре́кше, ве́рных де́йствуют. [А е́же «кольми́ па́че», всяко зде ничто́же и́но, ра́зве е́же «коли́ких вели́цех » непщевати]. И пома́ле, ни бо боже́ственый святи́тель, и́же богонача́льнаго оправда́ния возвести́тель, помо́лится когда́, я́же не Бо́гови любе́зная и от него́ да́тися боже́ствене приводи́ма: те́мже несвяще́нным, ре́кше не просвеще́нным, не моли́твует сия́ усо́пшим. И па́ки, те́мже боже́ственый святи́тель испраша́ет любе́зная Бо́гови и вся́ко да́руема. И па́ки, моли́тва у́бо богонача́льныя бла́гости, мо́лит вся у́бо оста́вити я́же ра́ди челове́ческия не́мощи усо́пшему согреше́ния, учини́ти же того́ во стране́ живы́х, в не́дрех Авраа́ма и Исаа́ка и Иа́кова, в не́мже отбеже́ ме́сте боле́знь и печа́ль и воздыха́ние, презря́щу бла́гостию, богонача́льному благомо́щию бы́вшая усо́пшему от челове́ческия не́мощи скве́рны, ельма́ я́коже словеса́ глаго́лят: «Никто́же чист от скве́рны». Зри́ши ли пререку́яй, ка́ко известву́ет поле́зна быти, я́же во упова́нии боже́ствене все́льшихся моле́ния?

По сих же па́ки, и́же богосло́вия тезоимени́тый богоглаго́ливый Григо́рие, в е́же о Кесари́и, бра́те, надгро́бнем сло́ве о свое́й ма́тери, слы́шася рече́ про́поведь вся́каго слу́ха досто́йна. И ма́терня любо́вь, истоща́ется обеща́нием до́брым и преподо́бным, да́ти вся де́тищу того́ бога́тство о нем дар погреба́льный. И по других я́же у́бо от нас такова́я: и о́ва у́бо отда́хом, о́ва же да́мы, я́же в ле́те принося́ще че́сти же и па́мяти. Ви́диши ли, ка́ко известву́ет, и до́бра и преподо́бна нари́чет я́же о уме́рших приноси́мая Бо́гови, и ле́тныя па́мяти прие́млет?

Та́же по нем златоглаго́льный вои́стину и златоимени́тый Иоа́нн, и́же нищелюбия и покая́ния наста́вник и учи́тель, во е́же к филипписи́ом и гала́том благовеща́ннем свое́м толкова́нии глаго́лет: «А́ще бо е́ллини, рече́, сожега́ют отше́дшим своя́ их, кольми́ па́че тебе́ ве́рну, спосла́ти досто́ит ве́рному своя́, не я́ко да пе́пел бу́дут я́коже о́на и сия́, но бо́льшую тому́ приложи́ши сла́ву. И а́ще гре́шен уме́рый бу́дет, да согреше́ния раздреши́ши. А́ще ли пра́веден, да приложе́нием зде бу́дет и возда́нию».

И па́ки в друго́м сло́ве: «Умы́слим рече́ отше́дшим по́льзу. Дади́м им прибыва́ющую по́мощь, ми́лостыню глаго́лю и приноше́ния. И прино́сит тем сия́ вещь, мног успе́х, и вя́щший прибыток, и по́льзу. Не бо ту́не я́ко прилучи́ся сия́ взако́нишася, и Бо́жия Це́ркви от Того́ всему́дрых учени́к пре́дана бы́ша. Глаго́лю же е́же над стра́шными та́йнами моли́тву твори́ти свяще́ннику о и́же в ве́ре усо́пших, и быва́ет тем мно́го приобре́тение от сего́ и мно́га по́льза».

Та́же с си́ми и всему́дрый па́ки Ни́сский Григо́рие, я́ко рече́ ничто́же безслове́сне, ниже́ без прибы́тка от Христо́вех пропове́дник и учени́к преда́сться, в Бо́жии це́ркви всю́ду удержа́но бысть: но вещь сия́ вся́ко поле́зна и богоуго́дна, е́же па́мяти я́ве твори́ти над боже́ственою и всесве́тлою слу́жбою о и́же в пра́вой ве́ре усо́пших. Е́же бо рещи́ «я́ко Ты возда́си кому́ждо по дело́м его́», и «пожене́т всяк кто е́же се́ял есть», и сим после́дующая - о прише́ствии вся́ко Зижди́телеве и е́же тогда́ стра́шнем отве́те рече́ся, и ми́ра сего́ сконча́нии. Тогда́ бо отну́д помощи́ не бу́дет вре́мя, но вся́ка мольба́ безде́льна. Торжеству́ бо разсы́павшуся, не ктому́ ку́пли обре́тение . Где бо ни́щии тогда́? Где слу́жбы? Где псалмопе́ния? Где благотворе́ния? Те́мже пре́жде час́а о́ного, друг дру́гу помо́зем и братолю́бному и человеколю́бцу и душелю́бцу Бо́гу, братолю́бна принесе́м. Прие́млет бо бла́зе па́че и недоспе́вшим, я́коже рещи́ не гото́ве изше́дшиим, я́коже от свои́х им приноси́мая, лише́нием исполне́ния: и в де́ло тем и дея́ние вменя́ет. Хо́щет бо си́це благолю́бный Госпо́дь, проси́мь бы́ти и дая́ти Свои́м тва́рем я́же ко спасе́нию проси́мая. И тогда́ па́че вся́чески прикланя́ется, не егда́ кто то́чию о свое́й души́ подвиза́ется, но егда́ и о и́скренем се твори́т: отсю́ду бо на богоподража́тельное вообража́ется и ине́х да́ры, я́ко свое́ испраша́ет благода́ти, и соверше́ныя любве́ уста́в в себе́ затваря́ет, и блаже́нство от сего приобрета́ет, и своя́ со и́скреним благоде́тельствует ду́шу наипа́че.

А́ще ли и тя́жестна не́киим вещь сия́ непщева́ся. Еда́ бо Фалкони́лу первому́ченица не спасе́ по сме́рти? Но ра́вне рече́ши: я́ко та по досто́инству, зане́ первомученица и тою́ ле́по бе услы́шатися моле́нию? А́з же к сему́ глаго́ля: До́бре, я́ко первому́ченица. Блюди́ же па́ки, о ко́ем есть проше́ние: не о е́ллине де́ля, идолослужи́тельнице же и вся́чески несвяще́нне и чу́жде Го́спода, и безако́ния де́лательнице. Зде же ве́рный о ве́рнем к Тому́жде Влады́це. Положи́ у́бо от еди́ного в друго́е, я́ко да вещь изравни́тся и сомня́щееся не оста́нет.

Преи́де же ми па́ки от сих на друга́я, то́жде си́льная и единообра́зная, глаго́лю же Пала́диеву е́же к Ла́всу по́вестную кни́гу, - в не́йже по вели́кому и чудотво́рцу Мака́рию все и́стинне напи́сана суть чудеса́, - ка́ко суху́ю лоби́ну вопраша́я, я́же о усо́пших уве́де все. Та́же к ней: «Никогда́ же ли у́бо не́кое рече́ утеше́ние не обрета́ете?». Бе бо свят́ый, обы́чне творя́ о усо́пших моли́твы и ве́дети жела́яше, а́ще у́бо на успе́х быва́ют. Се же восхоте́ показа́ти душелюби́вый Госпо́дь и Своего́ извести́ти уго́дника: и со́хшей лоби́не сло́во и́стины вдохну́: «Егда́ рече́ о ме́ртвых моле́ния прино́сиши, тогда́ уте́ху ма́лу ощуща́ем».

Ин же па́ки от богоно́сных оте́ц ученика́ име́я в небреже́нии живу́ща, и того́ к концу́ жития́ ле́ностивне приспе́вша, Всеще́дрый душелю́бец Госпо́дь, со слеза́ми проси́вшу ста́рцу, я́коже иже при Ла́заре бога́таго в пла́мени жего́ма да́же до вы́и показа́. И я́ко от сего́ мно́го свято́му поболе́вшу, и со слеза́ми Бо́га помоли́вшу, да́же до по́яса па́ки показа́. Та́же и па́ки труды́ к трудо́м, свято́му прило́жшу, всего́ свобо́дна и огня́ избавле́на виде́ние ста́рцу показова́ше.

И кто у́бо мо́жет по́ряду сих сведе́тельства испове́дати, я́же в преподо́бных жи́тиих вчине́ная? Му́ченичество же глаго́лю, и боже́ственых открове́ных, я́ве представля́юща и по сме́рти вельми́ отходя́щая благоде́тельствовати, я́же о них бываемыя моли́твы и слу́жбы и ми́лостыня: ничто́же от заи́мствованых Бо́гу погубля́ет отну́д, но с вели́цем прило́гом от него́ воздава́ется.

А е́же рещи́ проро́ку «во а́де же кто испове́сть Ти ся», предреко́хом, я́ко ели́цем у́бо о свои́х уме́ршим Бог попещи́ся сотвори́т, и сих нра́ви испра́вит, и сердца́ привлече́т, и ду́ши преклони́т к доброде́тели и по́мощи сего́: и потща́тся подви́гшеся от Бо́га и косну́вшуся Влады́це се́рдца их испо́лнити отше́дшаго лише́ния. Житие́ же лука́во име́вый сме́шено все те́рнием и по́лно су́ще веще́й нечи́стых, и́же никогда́же со́вести повину́ся, но без стра́ха и без ра́знства сластны́м належа́ше смрадово́м , творя́ все плотска́я уго́дия и ника́коже отну́д о души́ пеки́йся, име́я же мудрова́ние пло́тьское все. А́ще си́це доспе́в изы́дет от жития́, тому́ вся́чески никто́же пода́ст ру́ку, но си́це вся я́же о нем соде́ются, я́ко ни от жены́, или́ чад, или́ бра́тей, или сро́дник, или́ друго́в по́мощь прия́ти спро́ста, я́ко не прие́млет его́ Бог в ме́ру. Мне же у́бо, и иже́ а́ще мне друг бу́дет, а́ще мо́щно есть ему́ помощи́ и ничто́же оста́вити лише́ние, а́ще ли же пости́жен бу́ду несоверше́н, поне́ Госпо́дь мно́гий в ми́лости, да клони́т ми сосе́ды и дру́ги и согре́ет сих душа́ и сердца́, я́ко да де́лы благи́ми же и богоуго́дными помо́гут ми зело́ усе́рдно. И е́же я́ко челове́к оста́влю лише́ние, да испо́лнят ми по сме́рти. Ей, Го́споди, и́же чудесе́м Бог и не́мощным Помо́щник, да ничто́же обря́щет ми ся в Твое́м прише́ствии ма́ло или́ вели́ко лише́ние, ниже́ всем и́же на Тя наде́ющимся.

Та́ко бо мя и предпомяну́тый богоглаго́ливый Златоу́ст велегла́сно и учи́т, и зове́т, я́ко да и па́ки блажа́йшим его́ словесе́м прикосну́ся.

А́ще, рече́, не доспе́л еси́ и еще́ сый в житии́ я́же о души́ свое́й вся упра́вити, поне́ на кончи́не жития́ запове́ждь свои́м по сме́рти отпусти́ти та , и по́мощь да́ти тебе́ ра́ди дел благи́х, ми́лостыней глаго́лю и прино́с: и отсу́ду Изба́вителя примири́ши - прия́тна бо Ему́ суть и приноси́мая. И па́ки, то́жде и́нде напиши́, рече́, в твое́м завеща́ни, со ча́ды и сро́дники свои́ми снасле́дника и Влады́ку, да и́мать ти кни́га и Судиино́ и́мя. И па́мяти да не безча́стна есть ни́щих, и аз сим испору́чник. Не дава́ем у́бо вины́ и непщева́ния е́же жи́ву су́щу кому́ не твори́ти ми́лостыни, но храни́ти та по сме́рти. Безме́стно бо се и скве́рно вся́чески, и боже́ственаго зако́на положе́ния чу́жде. Но добре́йше, и богоуго́дно, и вся́ко благоприя́тно, е́же вся́кому челове́ку благочести́ву и христолюби́ву очища́ти себе́ благодея́нием вся́цем и восприе́млющу Бо́жиих све́тлых повеле́ний, я́ко да к концу́ прише́д, со дерзнов́ением рече́т ко Влады́це: «Гото́во се́рдце мое́, Бо́же, гото́во се́рдце мое»: и та́ко сла́достне усрящет возводи́теля а́нгелы. Но се у́бо ма́лы и ма́лижды по Влады́чнему сло́ву: «Я́ко ма́лы рече́ спаса́емии». Сие́ же сие́ не про́сто рече́ и́же всех прему́дрость, но я́коже кто рече́т чуде́сне: что ма́ли спаса́емии? Се про́чее све́дуще, я́ко тру́дно есть зело́ обрести́ вся́кому пе́рвыя че́сти. По ну́жди приво́ди втору́ю, аыпо́стольским же и оте́ческим после́дующе рече́нием. Я́ко и оше́дшим Бо́жиею бла́гостию по́льзоватися, и братолю́бию возвращатися, и моли́тве же и ве́ре утвержда́тися, и и́же в боже́ственыя хра́мы стица́нию упространя́тися.

Виждь, коли́цеми о́бразы вещь приобре́тельна есть и поле́зна, и от коли́цых веще́й отше́дшим успе́х, вина́ бо быва́ет нечте́ным всем. Елма́ а́ще вино́вное отъи́меши и я́же сему́ после́дующая, ка́я бо ну́жда малоду́шныя воздви́гнути и увещева́ти сия́ соде́яти, а́ще не извеще́ние и́мут свои́х по́льзовати? Преста́нут же и я́же о завеща́ниих ни́щих напису́емыя че́сти. И с си́ми, я́же о ме́ртвых слу́жбы пе́ния же и псалмопе́тия, четыридесяти́ны с трети́ны и девяти́ны, и ле́тныя па́мяти и слугова́ния, я́же не всу́е от учи́телей умышле́на бы́ша, - но да не бу́дет: или́ просла́вити отну́д, или́ прия́ти сие.

А́ще ли кто глаго́лет о стра́нных и ни́щих, и́же о них подвиза́тися хотя́щих не и́мут, ниже́ о слу́жбах или́ раздая́ниих не́кую часть оста́вити могу́щих. Что у́бо реку́т си́и? Еда́ за е́же не и́мати и стра́нным бы́ти и невмене́ным и соболе́знующих не име́ти погреша́т спасе́ния? Те́мже непра́веден Бог, я́ко да иму́щему даст, не иму́щему ничесо́же пода́ст. Отрева́й се вся́ко кто от себе́: и́бо пра́веден Бог и Влады́ка. Или́ паче и́стиннейше рещи: Той есть Пра́вда, и Прему́дрость, и Бла́гость, и Си́ла соста́вная. И я́ко у́бо пра́веден, возме́рит неиме́нному благоиме́нная. Я́коже Премудр, лише́нием изме́ну соде́ловает. Я́ко Си́лен, кре́пко сломи́т и не́мощное укрепи́т. Я́коже Благ, Свое́ю руку́ спасе́т созда́ние, кроме́ а́ще кто есть от проявле́нне зазо́рных и пра́выя ве́ры отве́рженых.

Ему́же у́бо л́евая стра́на ме́рила от други́я на мно́зе протя́гнет. Глаго́лют бо просве́щшиися от Бо́га му́жие, я́ко в ме́риле на после́днем издыха́нии, челове́ческая и дея́ния искуша́ются: и а́ще у́бо де́сная страна́ от други́я превзя́та бу́дет, я́ве есть я́ко в десны́х благи́х прилу́чься у́мерл есть. А́ще ли же ра́вней о́бе, одолева́ет вся́ко Бо́жие человеколю́бие. Но я́коже ре́ша богоглаго́ливии, а́ще и ма́ло ме́рило на́шу спротягне́т, и тогда́ Бо́жия ми́лость испо́лнит пр́очее. Се трие́ Влады́чнии боже́ствении суди́: пе́рвый у́бо пра́веден, вторы́й человеколюби́в, тре́тие же пребла́г. Та́же от сих четве́ртый, внегда́ лука́вая дея́ния презме́рствуют зело. Увы́, бра́тие, и сей пра́веднейши, вся́ко пра́ведная уставля́я су́жденым.

А́ще ли не́цыи глаго́лят о блаже́ннем Васи́лии и вселе́нстем свети́ле, я́ко ре́кшему ему́: «Не прельща́йтеся, Бог подража́емь не быва́ет». Ме́ртвый на же́ртву не приво́дится: живу́, рече́, принеси́ же́ртву свою́. Еда́ можеши от оста́нок трапе́зы твоея́ честны́я царе́вы учреди́ти? И́бо и́же от избы́тка принося́й, неприя́тен. Тебе́ же я́же от всея́ жи́зни твоея́ избы́точествоваша, та прино́сит благода́телю? До́бре вели́кий Васи́лие и глаго́лет и учи́т. Но виждь к кото́рым сло́во: к лихои́мцем, к хи́щником, ко вся́ческим немилосе́рдным же и неми́лостивым, - я́коже сам сведе́тельствует глаго́ля: «Ка́менну бесе́дуем се́рдцу». И я́ко е́же убо положи́л еси́ вре́мя сладостра́ствуя в житии́ и пи́щею мимотеки́й, ниже́ взира́ти хотя́ше на ни́щая. Уме́ршу же ти, ка́я мзда де́лания до́лжна ти есть? И па́ки: я́ко мрак твори́т ми хра́ми сосе́дняя, и лихои́мец не стыди́тся вре́мене, ниже́ познава́ет преде́лы, но то́чно огню́ все объе́млет и попаля́ет. И я́ко река́ устреми́вшися стремле́нием, превлачи́т в неи́стоящая. И и́на сим подо́бная, яже вси ве́дят, и́же приле́жне во свяще́ннуя кни́гу его́ прини́кшии. Я́ко к ника́коже за́поведь ни́щим да́вшим, но и я́же тех восхища́ющим сло́во се речено бысть. И да не кто речет: «Где рече́ обрести́ся таково́ челове́ку, бога́тством кипя́щу и ни́щих не ущедря́ющу?». Ей, си́це обрета́ется, я́коже и пре́жде обре́теся во мно́зех у́бо и́нех ле́тех, в них́же и приснопа́мятнаго и всепреподо́бнаго Иоа́нна ми́лостиваго: и преше́д от немилосе́рдия в соверше́ную ми́лостыню и преподо́бствие.

Петр мыта́рь иногда́, пи́шет бо в того всебога́тей жития́ кни́зе, я́ко рече́ во иступле́нии ему́ бы́вшу и своя́ дея́ния ме́рила узре́вшу. Ви́дети глаго́лется сили́гнь еди́н в десне́й ме́рила стране́, е́же и той со гне́вом в ме́сто ка́мене на ни́щаго ве́рже лице́, его́же ра́ди виде́ния на зело́ благоче́стное дости́гнути показа́ся блаже́ный сей Петр.

Се у́бо несумне́нно позна́но бысть, к какове́м вели́кий Васи́лие сло́во се изре́кл есть. Бысть бо и глад тогда́ кре́пок же и вели́к во о́но ле́то, и бога́тии у́бо, сластолю́бием побежда́еми, бога́тство содержа́яху, ни́щии же неиме́нием согнета́еми, гла́дом растлева́еми бя́ху. Отве́рзе убо боже́ственый па́стырь о́стрыми свои́ми и прикаса́тельными, вку́пе же и уязви́тельными словесы́, иму́щих неску́дно жи́тницы. А́ще бо не бы си́це изре́кл, не бы́ша ни́щии препита́лися, ниже́ бога́тии на ми́лость обрати́лися бы́ша. И той убо сия́, мы же потщи́мся ели́ка си́ла, в гро́зный и стра́шный день втора́го глаго́ля Госпо́дне прише́ствия, от свои́х несосужде́нным бы́ти, я́ко я́же о них небре́гше и па́чеже о них повеле́ния прие́мшии преда́ния.

Да не у́бо мнит кто, я́ко непозна́ние кого́жде к кому́ждо на стра́шнем о́ном собо́рищи будет. Ей, вои́стину ко́ждо позна́ет и́скренняго своего́: не теле́сным о́бразом, но прозри́тельным душевным о́ком. Отку́ду, предста́вим, се истязу́еши? Слы́ши Влады́ку Христа́, в ни́щаго Ла́заря при́тчи я́ве уча́ща: Я́ко, рече́, возве́д о́чи бога́тый, позна́ ни́щаго Ла́заря в не́дре патриа́рха Авраа́ма седя́ща, та́кожде же и Авраа́ма. И да не кто рече́т за е́же при́тчи бы́ти ве́щи, ра́зуму бы́ти неприя́тну, Спа́са бо на́шего боже́ственыя при́тчи, веще́й суть стоя́щих возмо́жных и показа́ных.

Златоу́стый же Иоа́нн си́це рече́: «Я́ко не то́кмо и́же зде зна́емых позна́ем, но и́же николи́же в на́ше прише́дших виде́ние позна́ем». И́бо Авраа́ма не ви́дел еси́, ниже́ Исаа́ка, ни нача́льныя отцы́, и проро́ки, и апостолы, и му́ченики: но ви́дев их на собо́рнем о́ном и стра́шнем торжестве́, позна́в рече́ши: «Се Авраа́м и Исаа́к и Иаков, и про́чии отце́м нача́льницы: се Петр и Па́вел, и вси апо́столи: се Дави́д богооте́ц и Иоа́нн, и Стефа́н первому́ченик, и мно́жество святы́х».

Та́же па́ки мно́гий в боже́ственых Васи́лие к лихои́мцем бесе́дуя: «Не пред очи́ма ли, рече́, прии́меши Христо́во суди́ще? Внегда́ тя о́крест обсту́пль, и́же от тебе́ оби́дения на тя вопию́т. Иде́же бо а́ще возведе́ши о́чи, явле́ны у́зриши злы́х о́бразы: отсю́ду си́рых, и отну́ду вдови́цы, и отну́ду отрева́емыя от тебе́ ни́щая, раби́ и́хже был еси, сосе́ды и́хже прогне́вал еси́, и сим подо́бная».

Христо́ва же втора́го прише́ствия опа́снейший таи́нник Ефре́м приснопа́мятный си́це уча́: «Тогда́ рече́ ча́да осу́дят своя́ роди́теля, я́ко неблага́я соде́явшая дела́. И я́ко зрят зна́емых в он час окая́нный, и внегда́ от них не́кия в десны́х ве́дят страна́х, учине́на отлуча́еми рыда́ют отхо́дное».

И па́ки богосло́вия тезоимени́тый тогда́ рече́ Ке́сария узря́ све́тла, сла́вна, ра́достна, и яко́в же ми и во сне яви́лся еси́, бра́те любе́знейший.

Та́же и́же сло́вом и житие́м преди́вный и Бо́жии Це́ркви основа́ние Афана́сие, си́це рек: «Преще́ния стра́шна всеви́дца Бо́га, побежда́ет же вся неизглаго́ланное Его́ человеколю́бие».

И у́бо по е́же рещи́ проро́ку сия́, бысть вся́ко во а́де испове́дание: оне́х глаго́лю и́же та́мо ве́ровавших во спаси́тельнем Влады́чнем схожде́ни. Не про́сто бо спасе́ всех Живода́вец, но я́коже рече́ся и та́мо ве́ровавшия. Не́цыи у́бо ре́ша пре́жде ве́ровавших: и́же суть отцы́, проро́ки, судии́, ца́рие, с ни́ми и ме́стнии кня́зи и и́ни не́цыи от лю́дий евре́йских, удо́бь учте́ни и проявле́ни всем. Мы же сия́ рече́м, прославля́ющим зде, я́ко ни дар, ниже́ чу́дно и пресла́вно се, е́же спасти́ Христу́ пре́жде ве́ровавшия. Елма́ Суди́й пра́веден есть еди́н, и всяк кто и́же Тому́ ве́ровав, не поги́бнет. Досто́яше у́бо Сим спасти́ся всем, и от а́довых юз свободи́тися схожде́нием Бо́га и Влады́ки, е́же и бысть Того́ промышле́нием.

А и́же ра́ди человеколю́бия еди́наго спа́сшиися, суть я́коже мню, вси ели́цы житие́ чисте́йше имя́ще и вся́ко дея́ние изря́дно сотворя́ху, то́нце живу́ще, возде́ржне, целому́дрене, ве́ру же и́стину и боже́ственую не достиго́ша, не нау́чшеся отну́д, но ненауче́ни пребы́вше вся́чески. Сих И́же всех Промы́сленик и Влады́ка, привлече́ и улови́ мре́жами боже́ствеными, и сих преклони́ ве́ровати Ему́, восия́в на тя боже́ственыя лучи́ и показа́ им Свет и́стинный. Не терпя́ше бо Ми́лостивный естество́м вотще́ тех трудо́м быти. Имя́ху бо де́льнейше житие́, тру́дно же и те́сно па́че сло́ва, самоде́ржцы страсте́м бы́вше и сла́сти оплева́вше вку́пе, нестяжа́ние вся́ко извы́кше и воздержа́ние со бде́нием, па́ки и все про́сто изря́дное де́лание, не благоче́стне у́бо, но оба́че проше́дше, вы́шний про́мысл, я́коже мня́ху, изря́дне чту́ще, оба́че бла́знене. Суть же не́цыи, и́же и боже́ственую сла́ву Всемо́щныя достиго́ша Тро́ицы, то́нце и неявле́нне, но просла́виша оба́че. И́ни же воплоще́ние ре́ша Сло́ва, стра́сти же честны́я и воста́ние Его́. Друзи́и же рожде́ние е́же от Де́вы: и именова́ние же Тоя́ предре́кше, Мари́я рече́ им́я отрокови́цы. Па́ки не́цыи провозвести́ша вся пресовершена Христо́ва чудотворе́ния: ме́ртвых же, и слепы́х, и гугнивых, прокаже́ных, и глухи́х, и труса́вичных, разсла́бленых же и бесны́х, трудови́тых, вку́пе и сухору́ких, и морско́е хожде́ние к сим, хлебо́м благослове́ние и ры́бам, преложе́ние воде́ па́ки на вино́, кровоточи́выя и сляки́я дре́вле здра́вия предре́кше со ине́ми мно́гими. Сих боже́ственая Сло́ва си́ла не сотерпе́ презре́ти погиба́ющих, ниже́ погуби́т дея́ний изря́дных. Заи́мствованная бо тем ле́та честь, я́коже предреко́хом, не помрача́ется, но сохране́на отдае́тся всем, и́же до́бре пожи́вшим со прило́гом.

А и́же житие́ иму́щии нечи́сто и скве́рно пожи́вше, и ничто́же отну́д благи́х соде́явше, се́мя или́ плод ника́коже стяжа́вше, но и́же житие́м и сло́вом и ве́рою, вся́ко су́ще обра́знени, ниже́ дожду́ боже́ственому с небесе́ излия́вшуся на них прорасто́ша отню́д, ниже́ я́коже доспе́в рех вложи́ша се́мя, ниже́ восия́вшу сла́вы со́лнцу, созре́яша я́ко безпло́дни вся́ко. Сих не по́льзова Христо́с отню́д, ни совоста́ви, я́коже мню па́дших, я́ко недосто́йны вся́чески спасе́ния: ниже́ бо ве́роваша Ему, я́коже мню: ослепи́ бо тех мы́сли, и у́мнии о́чи се́рдца тмы возноше́ние, пе́рвый змий, ему́же уго́дницы бы́ша испе́рва: я́ко да зряще, не зрят по пра́вде, и разуме́юще, не разуме́ют отню́д. Друзи́и же вси се́мя име́вшии, созре́ша, со́лнцу я́вльшуся, прозябо́ша же, дожду́ бы́вшу. Виждь, ка́мо не су́ще Сло́во возведе́ нас: разреши́т с Бо́гом и разсу́дит вещь вма́ле покрове́ну. И се неосуди́тельне недосто́инства ра́ди, но сведе́тельствы братолю́бия ра́ди. Сих спасл есть, я́ко аз же мнех Христо́с во а́де: показа́ся у́бо Бо́жием поспе́шеством, я́ко бысть и во а́де испове́дание.

Сия́ же глаго́лем, не проро́чество отража́юще, да не бу́дет!, но показа́ти хотя́ще преблага́го Го́спода от Своего́ человеколю́бия побежда́ема. Я́коже о Ниневи́и, рече́, я́ко разори́тся: и той не разори́ся, но одоле́ суду́ бла́гость. И о Иезеки́е: «Завеща́й, рече, о до́му свое́м: и у́мреши бо ты, и не бу́деши жив». И той не у́мре. И о Аха́ве, «наведу́, рече́, зла́я»: и не наведе́, но рече́: «Ви́де ли, ка́ко умили́ся Аха́в? Те́мже не наведу́ в днех его». Но и па́ки отрече́ние победи́, я́коже и во ине́х мно́гих судба́ми, при́сно победи́т да́же до после́днего возда́ния, егда́ расыпа́ние торжеству́ прии́дет и по́мощи несть вре́мя, но челове́к и бре́мя его́. Ны́не вре́мя по́мощи, вре́мя ку́пли, вре́мя ме́не, вре́мя труду́ и тече́нию и уси́лию: и блаже́н не облени́выся, ниже́ расла́бивыся упова́нием: блаже́нейшь же, и́же и о и́скренем подвиза́яйся - се бо па́че краси́т и возвеселева́ет щедролюби́ваго Го́спода. Се и хо́щет Ми́лостивый, и лю́бит, я́ко да друг от дру́га вси благоде́тельствуемся, и живу́ще, и по сме́рти. Не бы бо нам вину́ дал, е́же па́мяти твори́ти на безкро́вней же́ртве предва́ршим: и па́ки трети́ны, и четыридесяти́ны, и ле́тныя па́мятнии слу́жбы, я́же кроме́ вся́кого прекосло́вия собо́рная и апо́стольская его́ Це́ркви непоколеби́ма держи́т и незазо́рна. А́ще не бы се пра́во бы́ло пред очи́ма Его́, вся́ко бо а́ще бы руга́ние вещь сия́ была́ и без пребы́тка и без успе́ха, мно́зем бы́вшим богоно́сным святы́м патриа́рхом отце́м и учи́телем, возвести́л бы у́бо от сих еди́ному е́же утоли́ти пре́лесть. Но никто́же от них возбрани́ти покуси́ся, па́чеже у́бо утверди́: и я́ко дни́е вещь возраста́ет и прилага́ется, приложе́ние к приложе́нию прие́млющи. Ле́по у́бо есть и ине́х по́вестей воспомяну́ти к сим.

Григо́рие у́бо бесе́дник старе́йшаго Ри́ма епи́скоп, муж, я́коже ве́дят вси, во свя́тости и разуме́ имени́т, ему́же глаго́лят служа́щу, небе́сный с ним служа́ше и боже́ственный а́нгел: сей не́когда по ка́менному путю́ ше́ствие творя́, и став со усе́рдием, моли́тву кре́пку к душелю́бцу о проще́нии грехо́в Трая́на царя́ сотвори́. И́же а́бие гла́су от Бо́га прине́сшуся ему́, услы́ша си́це ре́кшу: «Моли́тву твою́, рече, услы́шах, и проще́ние Трая́ну даю́. Ты же не ктому́ приложи́ о нечести́вых моли́твы принести́ Ми». Я́ко се и́стинно есть незазо́рно, сведетель восто́к весь и за́пад: се сие́ от Фалкони́лы вы́щше. Она́ бо никому́же ино́му злом вино́вна бысть, сей же мно́зем му́чеником го́рьку устро́и смерть. Ди́вен еси́ Влады́ко, и чу́дная дела́ Твоя́, и Твое́ неизглаго́ланно благоутро́бие сла́вим! Я́ко всегда́ к человеколю́бному прекланя́ешися, и рабо́м Твои́м вины́ подае́ши братолю́бия же и е́же к тебе́ изве́стныя ве́ры и упова́ния, научи́в нас Свои́ми уго́дники благоде́тельства твори́ти друг о дру́зе, очище́ния же и всесоже́ния, пе́ния и пе́сни и моли́твы, не ту́не и всу́е. Ты бо еси́ Непреле́стный и Благопода́тель, и дая́ всем е́же а́ще принесу́т в сла́ву твою́, тма́ми суго́бо воздая́ние, и ничто́же отну́д е́же о Твое́м и́мени быва́емых не успе́шно.

Да никто́же у́бо сие́ мнит, бра́тие и отцы́, я́ко ели́ка Бо́гови с ве́рою прино́сятся, не мно́го сугу́бицею дае́т воздая́ние: и и́мже, и и́же ра́ди прино́сятся. Я́коже бо ми́ро или́ и́но свято́е ма́сло е́же хотя́й пома́зати неду́гующаго, пе́рвее он ма́жа и причаща́ется пома́занию, и та́ко помазу́ет боля́щаго: си́це и всяк кто о и́скренего спасе́нии подвиза́яйся, пе́рвее себе́ по́льзует, по тому́ - и́скренего. Несть бо непра́веден Бог забы́ти дела́ по боже́ственому апо́столу.

Афана́сие же зе́льный па́ки во е́же во усо́пших его́ всесостро́ене словеси́, си́це рече́: Я́ко а́ще и в возду́х и́же во благоче́стии сконча́выйся положе́н бысть, не отрещи́ся ма́сло и свещу́ Христа́ Бо́га призва́в на гробе запали́ти: прия́тна бо сия́ Бо́гови и мно́го от Него́ принося́ща воздая́ние. Ма́сло бо и свеща́ есть, всесожже́ние. Боже́ственая же и безкро́вная же́ртва, очище́ние. А е́же к ни́щим благотворе́ние, приложе́ние вся́кого бла́га воздая́ния. Да бу́дет у́бо ра́зум и́же приноше́ние за усо́пшаго творя́щему, и́мже о́бразом егда́ кто мла́до и́мать ча́до и вся́чески неразу́мно и некре́пко. Та́же неду́гующу тому́, о нем свещу́ и кажде́ния с ма́слом в боже́ственый храм с ве́рою принесе́т. Всесожже́т же сия́ о́трока ра́ди, не я́ко той о́трока ра́ди, но я́ко са́мый о́трок сия́ и держи́т и прино́сит. Я́коже и отрица́ния же и обеща́ния на боже́ственем порожде́нии , си́це и и́же о Го́споде сконча́вшагося да помышля́ет: и держа́ти, и приноси́ти и свещу́, и ма́сло. И я́ко во изба́ву его́ приноси́мая все, и та́ко Бо́жиею благода́тию и́же с ве́рою труда́ ника́коже осуе́тится.

Все бо богоглаго́ливии апо́столи и свяще́ннии учи́телие и духоно́снии отцы́, во одержа́нии Бо́жии по досто́инству бы́вше. И изступи́тельныя Его́ си́лы ели́ко м́ощно восприе́мше, боже́ствеными усты́ боголюбе́зне уста́виша святы́я слу́жбы, моли́твы же и пе́ния и ле́тныя па́мяти о предусо́пших, я́же и доны́не Бо́га человеколю́бца благода́тию возраста́ют и прилага́ются от восто́к со́лнца до за́пад и се́вера и ю́га во сла́ву и хвалу́ и́же господе́м Го́споду, и Царю́ ца́рствующим Бо́гу.

Та́же глаго́лет сопроти́вный: «А́ще сия́ си́це и́мут, вси спасу́тся и никто́же погреши́т». Бла́гоже сие́ и добро́: то бо жада́ет и хо́щет, и и́щет, и жела́ет, и о сем ра́дуется и весели́тся Преблаги́й Госпо́дь, я́ко да никто́же Того́ боже́ственых даро́в погреши́т. Еда́ бо а́нгелом по́чести и венцы угото́ва? Еда́ за е́же спасти́ небе́сныя умы́ на зе́млю прии́де, и от Де́вы без истле́ния воплоти́ся, и челове́к бысть, и стра́сти, и смерть вкуси́? Еда́ а́нгелом рече́т: «Прииди́те, благослове́нии Отца́ Моего́ и угото́ванное вам Ца́рство насле́дуйте»? Не и́маши се рещи́, сопроти́в глаго́ляй: но вся челове́ка ра́ди, я́коже пострад́а си́це и угото́ва.

Кто бо творя́ гоще́ние и созва́в дру́ги, не хо́щет всем приити́ и тогда́ до́брых насы́титися? На что бо и гоще́ние угото́ва? Но за е́же своя́ дру́ги учреди́ти. И а́ще в нас се тща́нно есть, кольми́ па́че Великодарови́тому и Еди́ному естество́м Преблаго́му и Человеколю́бцу Бо́гу: и́же дая́ мно́жае ра́дуется и обетова́ет, не́жели прие́мля, и спасе́ние ве́лие себе́ обрета́я.

Се у́бо да сматря́ет всяк и́же рече́нным не ве́руяй, я́ко ко́ждо от челове́к и́же мал доброде́телем квас стяжа́вый, не доспе́в же той хлеб сотвори́ти, но восхоте́в у́бо, не возмо́г же се: или́ ле́ности, или́ нераде́ния, или́ нему́жества ра́ди, или́ е́же от дне на день отложе́ния – дости́же, и́же быв и пожа́т чрез наде́жду, сей незабве́н бу́дет от пра́веднаго Судии́ и Влады́ки, но воздви́гнет ему́ по сме́рти хотя́щаго напо́лнити лише́ния его́.

И сия́ же глаго́лем о е́же о Го́споде ме́ртвых. Я́ко у́бо и се Бог спаса́емым даров́а, е́же да́же до о́бщаго воскресе́ния друг со друго́м бы́ти и свесели́тися, ча́яние иму́щим бу́дущих тем возда́тися боже́ственых даро́в. Гре́шнии же, и сего́ утеше́ния лише́ни суть: не и́мут бо познава́тельное в друг друзе. На о́ном же все собо́рнем позо́рищи, я́коже дая́ния открове́на суть всех, си́це и ли́ца зна́ема всем. До́ндеже все после́днейшее бу́дет разлуче́ние и отпуще́н бу́дет всяк кто во е́же угото́ва себе́ ме́сто: пра́веднии у́бо с Бо́гом и с друг дру́гом, гре́шнии же, стра́нно от Бо́га и друго́в в му́ках: или́ и друг с дру́гом, но оба́че недове́доме - лише́ни бо суть я́коже предрече́ся и такова́го утеш́ения. Кий же ли у́бо и студ посра́мленым бу́дет, а́ще неявле́ни всем суть? Тогда́ бо и лют и вели́к срам есть, егда́ и познава́ет кто, и познава́емь есть па́ки. Всяк бо срамля́яйся, ве́дящих его́ срамля́ется, елма́ в недове́домых неве́дому: ни еди́н же вма́ле рещи́ срам посрамля́емому быва́ет. Не неверно убо се есть и не пререкова́нно: я́ко я́вственне друг дру́га познава́ем вси, и тогда́ обличе́ние всем неподо́бне жи́вшим пред очи́ма кому́ждо бу́дет. Увы́ у́бо подо́бным мне всем и го́ре по боже́ственому Ефре́му, е́же ошу́юю слу́чшимся! Блаже́ни же и преблаже́ни, и́хже Влады́ка одесну́ю поста́вит, гла́са же слы́шати сотвори́т благослове́наго, его́же да сподо́бимся вси слы́шати, сохра́ньшии правосла́вную веру, и благи́х насы́ титися всех, и́хже добро́ту о́ко земны́х не виде, ниже́ ухо отну́д слы́ша: ни бо вменена́ бысть вся́ко. Ами́нь да бу́дет, Жизнода́вче, моле́ньми всечистыя Ма́тере Твоея́, и невеще́ственых и чу́дных умо́в, и всех ку́пно, Сло́ве, Твои́х святы́х, и́же от ве́ка Тебе́ благоуго́ждьших. Ами́нь.

Все́ется в те́ло душе́вно, востае́т в те́ло духо́вно. Елма́ же у́бо сих хо́щем наслажда́тися благи́х, в си́й ся введе́м чин, и́же а́ки со́лнце све́тится: и не пла́чем отходя́щих, но зле жизнь кончева́ющих.

Не бо, но и ра́тай, егда́ ви́дет пшени́цу не проклива́ющуся в земли́, бои́тся и треп[е́щ]ет: и егда́ же ви́дит пшени́цу надыма́ющуся, ра́дуется - нача́ток бо прииду́щаго се́мене разоре́ние сие́. Та́коже и мы, тогда́ ра́ди есмы́, егда́ разори́тся хра́мина истле́нная, егда́ же па́че - челове́к. И не чуди́ся, а́ще се́тву погребе́ние нарече́: си́я бо се́ятва добре́йше есть други́я. О́ну прие́млет смерть и боле́знь, и беды́, и печа́ли. Сию́ же, а́ще пра́ве живе́м, - венцы́ и да́рове. О́ной же тле́ние и смерть, а сей нетле́ние и безсме́ртство, и тма благи́х. В о́ной пе́рвее соплете́ния, и по́хоти, и сон, в сей же глас то́кмо с небе́с сходя́ - и вся вско́ре соверша́ются. И востая́й, не и́дет еще́ на житие́ многотру́дное, но иде́же отбеже́ вся боле́знь, и печа́ль, и стена́ние.

А́ще ли заступле́ния про́сиши и того́ де́ля пла́чешися му́жа, ко о́бщему всех приста́нищу, и Спаси́телю, и Благода́телю прибега́й Бо́гу, ко непреодоле́емей по́мощи, на удо́бейшу по́мощь, к дово́льному покро́ву, везде́ Су́щу и отвсю́ду огражда́ющу нас.

Но нау́к есть обы́чный люб? Ве́де и аз. Но а́ще обрати́ши умо́м страсть и размы́слиши в себе́, кто есть взя́вый, я́ко смы́сла твоего́ же́ртву воздае́ши Бо́гу: и сию́ во́лну премину́ти мо́щна бу́деши, не е́же век сотвори́ - се сотвори́т любому́дрие. А́ще ли разслабе́еши, конча́ется веко́м печа́ль, но тебе́ никоея́же мзды не будет.

С помышле́нии же си́ми и при́тчи сбира́йте в ны́нешней жи́зни, я́же суть в кни́гах святы́х. Разуме́й, я́ко Авраа́м закла́ сы́на своего́, то́же и не прослези́ся, ни го́рька словеси́ испусти́. «Но он Авраа́м бе, веща́, а той несть? То на мно́жайша ли позва́ труды́?» Но И́ов пожали́ же о сих: но ели́ко бе ле́по лю́бящу ча́до отцу́ и зело́ ми́лующу отходя́щих.

И я́же се ны́не твори́м, враг и ра́тник есть. Не бо, но а́ще бы кому́ в Ца́рство ведо́му и венча́ему, и пла́кал ся бы и терза́л, друга́ ли тя бых наре́кл вечнаго? Ни, но врага́ зело́ и ратника.

«Не того́ пла́чуся, веща́, но себе́». Но и се не лю́бяща есть е́же хоте́ти, е́ще о́ному печа́льну бы́ти тебе́ де́ля и пови́нну бы́ти невиде́ния, жду́щаго венца́ ему́ су́ща: и ты хо́щеши пучи́ну восколеба́ти.

«Но не ве́де, ка́мо иду́», веща́. Не ве́си се, пове́ждь ми? Бу́ди пра́ведно жил или́ ка́ко? Ве́домо есть, ка́мо и́мать ити́.

«Тем то ти ся пла́чу, рече́, я́ко гре́шен есть отше́л». Вина́ се есть то́кмо и изве́т. А́ще сего́ де́ля отше́дшаго пла́чеши, жи́ва его показа́ти бы́ло и упра́вити: но везде́ ты свои́м смотри́ши, а не о́ного.

А́ще же и гре́шен отъи́де, того́ де́ля ра́доватися есть ле́по, я́коже ста́вишася греси́, и не приложи́ ко злу прилага́ти, я́ко мо́щно есть не слеза́ми, но мольба́ми, и милосе́рдием, и припа́дании, приноше́нии: не бо про́сто сия́ вся умы́слиша, ни без ума́ па́мяти твори́м отше́дшим пред святы́ми Та́йнами и тех де́ля приступа́ем моля́щеся, А́гнцу лежа́щему, взе́мшему грехи́ ми́ру: но да не́кое им утеше́ние бу́дет отсю́ду. Ни без ума́ предстоя́й трапе́зе святе́й, тре́петным та́йнам скончава́ющимся, вопия́ всех де́ля о Христе́ почи́вших. И и́же па́мяти их творя́т, а́ще о́нех де́ля не бы́ша па́мяти бы́ли, не бы́ша сия́ глаго́лали. Не бо суть лжа на́ша, но духо́вным повеле́нием творя́т си́. Помага́ем же им у́бо и па́мять их де́ля твори́м.

А́ще бо де́ти И́ововы очища́ше о́тча же́ртва, что не ве́руеши, а́ще и нам отше́дших де́ля принося́щим, бу́дет им ко́е поми́лование? Зако́н Бо́гу ине́х де́ля, ине́м дарова́ти. И се и́мать указа́ние Па́вел глаго́ля: «Да от мног лиц е́же и нас благодаре́ние, мно́гими благопохва́лится за ны». И не оста́им отше́дшим помага́юще и принося́щих де́ля моли́твы твори́ти. Не бо, но о́бщее всего́ ми́ра лежи́т очище́ние.

Тем дерза́им о почи́вших, моля́ща за ня, и с му́ченики нари́чемыя и со испове́дники, со жерцы́. Не бо, но еди́но те́ло есмы́ вси. А́ще и сла́внейши суть у́ди удо́в и мо́щное всю́ду помощи́ собра́ти от моли́тв, отда́ния же их де́ля дае́ма от позыва́емых с ни́ми: что у́бо пече́шися, что пла́чеши? Я́ко толи́ко мо́щно есть проще́ние собра́ти от Бо́га отше́дшим. Но я́коже ты пу́ста бысть и засту́пника погуби́? Но николи́же сих не глаго́ли: не бо́ и Бо́га погуби́. Я́ко до́ндеже Сего́ и́маши - и му́жа бо́лей бу́дет Си́й, и отца́, и де́тища, и све́кра, и живу́щим о Нем, Си́й все творя́ше. Сия́ же у́бо помышля́й, глаго́ли по Дави́ду: «Госпо́дь просвеще́ние мое́ и Спас мой, кого ся убою́?». Рцы и ты: «Оте́ц си́рых и Судия́ вдови́ц» - и прии́мши си мощь Бо́жию, и па́че име́ти и́маши ны́не Помо́щника, па́че дре́вняго.

«Елма́ бо и в убо́жество впаде́, но де́тищь погуби́?». Не глаго́ли ми того́: не бо погуби́. Сон бо есть, вещь бо есть преступле́ние смертное, а не погубле́ние, отше́ствие от ме́нших на добре́йшая. И не разгне́вай Бо́га, но моли́тву сотвори́. А́ще поды́меши кре́пце, бу́дет не́кая отсю́ду отше́дшему по́мощь. А́ще ли проти́вная твори́ши - па́че вжега́еши Бо́жий гнев.

А́ще бо и де́тищу твоему́ бие́ну от господи́на, стоя́, жа́лил си бы, па́че не бы разгне́вил на ся Влады́ку. Не твори́ же у́бо сего́, но благове́руй, да ти и сея́ печ́али разы́дется о́блак. Рцы я́ко и блаже́ный он: «Госпо́дь дасть, Госпо́дь взя». Помы́сли, коли́ко бе благоугажа́ющих Бо́гу, и́же не прия́ша дре́вле дете́й, ни отцы́ возва́шася? И аз не бых мы́слил: до́брее бо бы ни уве́дения того́ име́ти или́ вкуше́ния похоте́ния того́. И спасти́ молю́ не глаго́ли сих. Не прогне́вай си́ми Влады́ки, но и́хже де́ля прия́ - благове́руй, и́хже де́ля не до конца́ и́маши - сла́ви.

Не веща́ И́ов: «Добре́е бы не прия́ти сих е́же ты глаго́леши безу́мне», но и о́нех де́ля благохва́ляше глаго́ля: «Госпо́дь взя. Бу́ди имя Госпо́дне благослове́но во ве́ки». И жену́ си́це ста́вляше, пря́ся с не́ю, и чу́дная он глаго́ла ей словеса́: «А́ще блага́я прия́хом от Го́спода, злых ли не подъи́мем?». Сей побе́днее бе искуше́ние. Но он и та́ко не разслабля́шеся, но оба́че подъима́ше кре́пце и сла́вяше.

Се и ты твори́ и помышля́й в себе́: я́ко не челове́к взя, но Госпо́дь Бог И́же сотвори́, И́же па́че тебе́ тобо́ю ся пече́т и стро́йное ведый. Ни ра́тник ники́йже, ни зломы́сл. Зри, ка́ко живи́и безжи́зненую жизнь сотвори́ша отце́м.

«А кре́пких не ви́диши ли, веща́?». Ви́жду и тех. Но и сих тве́рждша о́трока твоего́ суть. А́ще бо и до́бре живу́т, но не ви́де [ли] конца́ их? А о́ного де́ля не бои́шилися, ни трепе́щеши? Егда́ страсть прии́м, премене́ние прие́мши ко́е.

Сия же и жены́ де́ля помышля́й до́брыя, и домоде́ржицы, и всех де́ля благове́руй Бо́гу. А́ще и погуби́ши, жену́ сла́вий, еда́ на воздержа́ние мы́слит привести́ тя Бог, на мно́жайшая призыва́я труды́, свободи́ти тя сою́за по́хоти? А́ще си́це мудролю́бствуем, и су́щия на приобре́тение ны бу́дет печаль, и прииду́щих получи́м вене́ц, и́хже бу́ди всем нам получи́ти благодаре́нием и человеколю́бием Го́спода на́шего Иису́с Христа́, Ему́же сла́ва ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Ле́по с ра́зумом разсмотря́я все де́яти, ни о уме́рших мно́го пла́кати, ни влас терза́ти, ни лиц дра́ти, я́коже неве́рнии творя́т, и́мже не бы́ти с Бо́гом. Ве́рным же о тех скорбь име́ти, а́ще кто без покая́ния у́мрет: о такове́м бо ни прино́са в це́рковь несть досто́йно приноси́ти. Пла́кати же о скупы́х и о бога́тых, и́же не скорбя́т о души́ в животе́ свое́м. А́ще же кто жив сый щедр, и пода́тлив был, то и по сме́рти дая́ние за него́ вели́ко посо́бие души́ есть. О том Дави́д проро́к глаго́лет: «Блаже́н челове́к и́же име́нием свои́м ду́шу свою́ изба́вит от му́ки». И па́ки рече́: «Благ муж ще́дря и дая́. А неми́лостивым, неми́лостив суд бу́дет». Того́ ра́ди всяк да пече́тся в животе́ о души́ свое́й, не роди́ бо ся ни с кем же име́ние: я́ве есть, я́ко ни отнести́ мо́жет что умира́яй, то́кмо со грехи́ оти́дет све́та сего́, а име́ние ине́м оста́нется.

О челове́че! Сотвори́ себе́ при животе́ па́мять. Еди́на ти есть душа́, и еди́но жития́ вре́мя: а не глаго́ли, «де́тем оста́влю име́ние, ти́и мне па́мять сотворя́т». Не ве́си бо, кацы́ бу́дут де́ти, или́ каково́ вре́мя пости́гнет. Име́ние бо реце́ подо́бно есть. Всяк бо постя́ся, и пеки́йся о спасе́нии свое́м в житии́ сем, по́льзует ду́шу свою́. Мно́зи бо ску́постию и злонра́вием лиша́ются Бо́га, и погубля́ют ду́шу свою́. Мно́зи же и при животе́ свое́м име́ния своего́ лише́ни бы́ша. Сего́ ра́ди в ти́хое вре́мя, да́же беда́ не пости́гнет, отделя́й име́ния душе́вную часть, доко́ле в твое́й о́бласти есть, устроя́й на спасе́ние души́ свое́й.

О сем бо вели́кий Диони́сий глаго́лет: «А́ще кто в животе́ имел скорбь о гресе́х, тому́ и по сме́рти мно́го посо́бие души́ твори́мыми ми́лостынями и моли́твами». А́ще ли неве́рный у́мрет, и́же в животе́ был враг Бо́жий, таково́му несть по сме́рти по́мощи, я́коже Дави́д глаго́лет: «Я́ко несть во сме́рти помина́яй тебе́, во а́де же кто испове́сть Ти ся».

Тем ве́рнии по си́ле дади́м всяк по уме́рших, мно́го бо ве́рным душа́м посо́бие, е́же за сих дая́ти маломо́щным, и е́же за душа́ их попо́ве и диа́кони мо́лятся, и слу́жбы ча́сто творя́т. Запове́дано бо от святы́х апо́стол о преста́вльшихся в ве́ре, во святе́й слу́жбе помина́емым бы́ти, мно́га у́бо уме́ршим по́льза. Се же о ве́рных рече́но. А неве́рнии уме́ршии недосто́йни поминове́ния, и никогда́же по их несть досто́йно па́мяти твори́ти. Почто́ же в ми́ре сем за вся челове́ки молбы́ твори́ти повеле́ Бог? А мно́зи в ми́ре разбо́йницы, и та́тие, и прелюбоде́и, и мно́га испо́нени зла. Но за вся рече́ живы́я моли́тися, да бы в покая́ние пришли́: а неве́рнии да бы в креще́ние пришли́. А о уме́рших рече́но то́кмо о ве́рных моли́тися: а неве́рный а́ще у́мрет, поги́бе наде́жда спасе́ния его́. Того́ бо ра́ди и жале́ют неве́рнии уме́рших, я́ко не ви́дети им сла́вы Бо́жия, ни ра́дости святы́х. Слы́шите, что апо́стол Па́вел к солу́няном пи́ша глаго́лет: «Бра́тие, не велю́ вам не разу́мевати о уме́рших, да не скорби́те, я́коже и про́чии не иму́щии упова́ния: но ве́руйте я́ко Христо́с у́мре, и оживе́, та́ко и уме́ршыя воста́вит вся и приведе́т к Себе́, и та́ко ве́рнии всегда́ с Бо́гом бу́дем». Саддуке́ем же, и неве́рным всем с Бо́гом не бы́ти, того́ ра́ди окая́ннии жале́ют.

Мы же ве́рнии ко́ждо о свои́х согреше́ниих попеце́мся, и не мо́жем мно́ги дни о уме́ршых скорбе́ти: но всяк о свое́й души́ да скорби́т, гото́вя до́брая де́ла, да живо́т ве́чный прии́мем покая́нием. Пра́веднии бо пре́йдут от сме́рти в живо́т: а гре́шник а́ще у́мрет, во тме бу́дет душа́ его́ до дне Су́днаго, а пра́ведных душа́ во све́те пребыва́ют, мно́зи у́бо тщесла́вия ра́ди пла́чут, а отше́д упива́ются, и кощу́ны де́ют. О челове́че! А́ще и́стинною скорби́ши, то в хра́ме свое́м пла́чи, не ви́дящу тебе́ никому́же, се есть поболе́ние серде́чное, се и тебе́ на по́льзу, о о́ном пла́ча сам ся обрати́ши на покая́ние, и стра́шны бу́дут ти грехи́. Бо́гу на́шему сла́ва, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

При́сно име́йте, бра́тие, в па́мяти де́нь сме́ртный. Мно́ги вчера́ с на́ми бы́вше челове́ки, ны́не же у́же не́сть и́х с на́ми: или́ к Бо́гу отше́дше, или́ боля́ще, и к сме́рти спе́юще. Мно́г же в на́с е́сть мяте́жь, и пла́чь о уме́рших. И мно́гажды ва́с моли́х о се́м, и еще́ молю́, е́же с похвале́нием и благотерпе́нием приима́ти ча́д ва́ших и сердобо́ль уме́ртвия. И не я́ко изгиба́ющия мне́ти, отходя́щия к Бо́гу, но па́че о себе́, во гресе́х живу́щих, попеце́мся. Аще бо ны́не не нака́жемся, да когда́ обрати́мся? Аще бра́тня сме́рть не умудри́т, да кто́ тя́ обрати́т к тому́? И а́ще ме́ртва ви́дя лежа́ща, не ока́еши си житие́, когда́ и́маши го́д умоли́ти Бо́га? Или́ когда́ вре́мя ти́ бу́дет пожи́ти в пра́вде и спасти́ ду́шу си́? Те́м молю́ вы, не без ума́ ни в пусто́ши бу́дите, ни а́ки безсме́ртни велича́йтеся: еди́н бо е́сть сме́ртный пу́ть, и еди́на ча́ша все́м, и еди́н ча́с го́рький, и еди́н коне́цъ – Бо́жий ме́чь. Сме́рть ни царя́ бои́тся, ни кня́зя обину́ется, ни святи́теля чти́т, ни седи́ны ми́лует, ни ю́ных щади́т, ни красоты́ во́зраста, ни мучи́теля бои́тся, ни хи́трыми глаго́лы увеща́ется, ни име́нием искупу́ется, но на вся́ ра́вно прихо́дит сме́рть. Дне́сь с на́ми бы́вше, а у́тре пре́жде на́с та́мо. Дне́сь лю́бяще ны́, а у́тре жа́лостно провожда́еми. Дне́сь в житии́, а у́тре во́ гробе. Дне́сь сла́вно благоуха́нием ма́жущеся, а у́тре смердя́ще. Дне́сь пита́ющеся и не́гуеми, а у́тре пла́чущеся. Их же мно́гажды и́щуще, и не ве́дяще уме́ртвия и́х, глаго́лем: где́ о́н сíй кня́зь, или́ оби́дливый судия́, или́ о́н ца́рь злы́й? И услы́шим я́ко уже́ преидо́ша она́мо. Ка́мо? Та́мо, иде́же Судия́ е́сть судия́м, Ца́рь Ве́чный и Пра́ведный, Еди́н все́м, и Безсме́ртный, все́м отдая́ по дело́м. Иде́же стра́х и тре́пет все́м бу́дет, и нелицеме́рный и пра́ведный су́д, иде́же ра́вно вси́ предста́нем: сла́внии и несла́внии, цари́ и кня́зи, бога́тии и ни́щии, раби́ и свобо́днии. Не бу́дет бо царе́м вели́чества, ни кня́зем вла́сти, ни судия́м лицеме́рия. Бы́в зде́ лю́т, а та́мо не поми́лован бу́дет; зде́ неми́лостив бы́сть, а та́мо зле́ му́чим бу́дет; зде́ упива́яйся, а та́мо возжада́ет и ка́пли воды́; зде́ оби́дети гото́в, а та́мо огне́м негаси́мым пали́м; зде́ кра́сныя ри́зы нося́, а та́мо на́г предста́нет; зде́ жде́т обраще́ния на́шего, та́мо же огню́ предае́т. Оле чу́до! Сме́ртная ча́ша страшна́ все́м, люби́ма же в беде́ су́щим. Житие́ ве́ка сего́ дра́го все́м, о́нем же ме́рзско бы́сть. Благослове́н Госпо́дь Бо́г творя́й вся́ на по́льзу все́м: не́сть бо зло́ сме́рть, но па́че скраще́ние животу́. Рече́ бо Иов пра́ведный: сме́рть му́жу поко́й е́сть. Умира́яй оста́вит вся́ зла́я жития́ сего́, и от гре́х премени́тся, и не приложи́т ктому́ зла́, и Бо́га не прогне́вает к тому́. Слы́шите смы́сленно, и внемли́те себе́ разу́мно: сме́рть пра́ведным поко́й е́сть, де́тем уте́ха, рабо́м почива́ние, тру́дным тишина́, должнико́м свобо́да, у́зником льго́та. Вся́ сия́ ко оправда́нию бу́дущия жи́зни. Аще бы не́ было сме́рти, то́ а́ки зве́ри са́ми бы себе́ изъя́ли. Аще бы не́ было пра́веднаго суда́ Бо́жия, и воздая́ния, и ве́чных му́к, не бы́ ча́яли спасе́ния. И а́ще бы не устраша́лися му́к, ника́ко же бы́хом от гре́х востягну́лися, и не бы́хом сотвори́ли пра́вды, и ве́ру бы́хом попра́ли, я́ко ослу́шницы. Ви́дите ли Христа́ Бо́га благода́ть и человеколю́бие? Вся́ на по́льзу сотвори́л е́сть на́м. Аще у́мрет пра́ведный, ра́дуяся и́дет, ча́я мзду́ прия́ти. И а́ще гре́шник у́мрет, и о то́м не скорби́, приобре́те бо себе́ я́коже изво́ли непра́вды де́яти. Аще бы́хом зде́ безсме́ртни бы́ли, то́ пои́стине пла́кали бы́хом по уме́рших. Аще ли же вси́ прехо́дим от жития́ сего́, да ко́ждо на́с о себе́ пла́чем, и пока́емся о свои́х согреше́ниих. Не ви́дите ли, ка́ко уме́рших провожда́ем с пе́сньми и пе́нии, и с фимиа́мом, и со свеща́ми по ни́х и́дем, образу́юще, я́ко те́мнаго избы́вше жития́, и к све́ту и́стинному отыдо́ша. И на восто́к о́бразом погреба́ем, прозна́менающе ме́ртвым воста́ние. Те́м же не скорби́те, бра́тие, по уме́рших, я́ко неве́рнии, не иму́щии наде́жды воскресе́ния: тíи бо пои́стинне пла́чут по уме́рших, я́ко изгибо́ша неве́рием. Мы́ же Христа́ послу́шаем, и ве́руем я́ко прии́дет ча́с, егда́ ме́ртвии воскре́снут, и гла́с Сы́на Бо́жия услы́шат, и, услы́шавше, оживу́т, и не́бо и земля́ обнови́тся. Те́м же ве́руйте: воста́ти бо и́мут ме́ртвии, да не мо́жем ве́рнии неве́рным подража́ти. Не раздира́ем ри́з на́ших, но па́че ду́шу смири́м, и на́с бо та́яжде ча́ша жде́т. И не бие́м в пе́рси, да не уподо́бимся е́ллином. Не терза́ем вла́с главы́ своея́, да не осрами́м Главы́ на́шея – Христа́. И не мно́ги дни́ пла́чем, да не не ве́ровати на́чнем воскресе́нию. Да не изрече́м хулы́ язы́ком, да не сотвори́м па́кости ни себе́, ни ме́ртвым. Отъя́л ти́ сы́на Госпо́дь, поклони́ся Ему́, избра́вшему его́же созда́ и прии́мшему пло́д утро́бы нескве́рен, по Иову. Поклони́ся Творцу́ своему́, и похвали́ И, и принеси́ Ему́ же́ртву непоро́чну, я́ко же дре́вле Авраа́м Исаа́ка, и не поропщи́ я́ко Зижди́тель прия́т, и не похули́ ника́коже, но бу́ди я́ко Авраа́м. Бра́та ли погре́б? Поклони́ся Христу́ взе́мшему и́, я́ко Са́м тебе́ ра́ди Челове́к бы́сть, и сме́рти вкуси́. Младе́нца ли отда́си? Поклони́ся Христу́, Иже младе́нец бы́сть тебе́ ра́ди. Раба́ ли отда́си? Поклони́ся Христу́, тебе́ ра́ди ра́бий о́браз прии́мшему. Единоча́даго ли еси́ погре́б сы́на? Поклони́ся Христу́, и помяни́, я́ко тебе́ ра́ди Бо́г Единоча́даго Своего́ Сы́на на сме́рть предаде́. Деви́цу ли во обруче́нии су́щую преда́си? То́ похвали́ Бо́га, да на тя́ не прогне́вается Госпо́дь, и и́ны во́змет. Подру́жие ли проводи́ де́тем ма́терь до́ гроба? Просла́ви Бо́га, и укрепи́ся, и не скорби́ о то́м, пома́ле и ты́ та́мо же по́йдеши. Что́ се́ твори́ши, о челове́че? Почто́ томи́шися печа́лию без ума́? Не ви́диши ли, ко́ль бе́дно преше́ствие от жития́ сего́ все́х на́с жде́т, и ко́ль тя́жек е́сть сме́ртный пу́ть? Но вси́ по не́м по́йдем. О, челове́че, оста́ви по уме́рших пла́кати и са́м ко исхо́ду гото́вися. Рече́но бо е́сть: не изба́вит бра́т бра́та, ни оте́ц сы́на, ни сы́н отца́. Кто́ е́сть челове́к, и́же поживе́т и не у́зрит сме́рти? Или́ кто́ изба́вит ду́шу свою́ из руки́ а́довы? Благослове́н Госпо́дь Бо́г, творя́й ди́вная и пресла́вная чудеса́. Что́ е́сть челове́к? Ви́дим бы́сть все́ми, в ма́ле же часе́ неви́дим бы́сть, по́йде еди́н в ве́чный пу́ть, в о́нь же поити́ все́м на́м. Те́мже оста́нитеся пла́чуще, бо́йтеся и гото́ви твори́теся. Цари́ и кня́зи, не велича́йтеся, ви́ждьте уме́ршаго, и́же зде́ гро́зен все́м и стра́шен бы́сть, та́мо же веде́тся зле́ осужде́н, я́ко еди́н от убо́гих. Его́же боя́шася вчера́, ны́не же са́м трепе́щет ве́сь, и бои́тся, и, ви́дя вла́сти а́нгельския стра́шны, испаде́ ве́сь. Ви́де себе́ отве́т стра́шный и гро́зный, бои́тся, дивя́ся и мы́сля: где́ вели́чие ца́рское и князе́й вла́сти? Се́ ни вочто́же вся́ бы́ша. Се́ вла́сть и́стинная. Се́ о́брази стра́шнии. Се́ безсме́ртнии во́и. О, бра́тие, мно́га тре́ба на́м моли́твы, и исправле́ния, и де́ла до́брая, и посо́бницы мно́зи, и мно́га заступле́ния, о возду́шном доправле́нии. Аще бо ны́не случи́тся идти́ во и́н гра́д, и ту́ проводя́щих тре́буем, а та́мо бо́льши си́х, ка́ко мо́жем мину́ти старе́йшинства вла́сти, и возду́шныя мздои́мцы, и мытари́ злы́я бе́сы? До́брый пу́тник с на́ми, – смире́ние и покоре́ние, любы́, ми́р, ми́лостыня, чистота́, сле́зы, покая́ние, – та́ мо́гут на́с без па́кости проводи́ти в небе́сная врата́, и соблюсти́ на́с до ту́ду. Те́мже, бра́тие, гото́вимся пре́жде, да не са́ми себе́ в му́ку вве́ржем. Житие́ бо на́ше кра́тко, и коне́ц бли́з е́сть, а та́мо ве́к конца́ не имы́й. Стра́х мно́г, а избавля́ющаго не́сть. О, люби́мии, доко́ле в телеси́ жи́вы есмы́, изы́дем у́бо в гро́бы, да ви́дим пустому́ на́шему житию́ где́ е́сть жили́ще, и что́ вма́ле быва́ет на́м? И не прельща́ем себе́. Ви́дите ли, ка́ко те́ло на́ше смердя́ще червьми́ ядо́мо раста́яся, и оголе́ша ко́сти? Ви́девше же то́ испра́вимся, и попеце́мся собо́ю смотря́ще добро́ты во гробе́х. Испыта́йте у́бо, вельмо́жи и судии́, и убо́йтеся Бо́га. Не милосе́рдии, и жестосе́рдии, велича́вии, и скупíи, прииди́те и ви́дите, ка́ко разсыпа́емся? Смотри́те во гробе́х, и ви́дите иногда́ бы́вшаго царя́, или́ кня́зя в ко́стех. Ви́ждьте стра́шныя ви́ды избы́тка теле́снаго и позна́йте: кíй ца́рь е́сть, или́ кня́зь, и кíй во́ин, или́ воево́да, или́ ни́щ, или́ бога́т, кíй ли ю́н, или́ ста́р, кíй ли жидови́н, или́ му́рин, да в ко́стех мо́жеши ли позна́ти его́? Не вси́ ли пе́рсть, и пе́пел, и пра́х? И бы́вшая люби́ма, ны́не же гну́сна су́ть и смердя́ща. Вели́ка е́сть та́йна сия́ о на́с: бы́в на́м любо́вник, ны́не же его́ ужаса́яся зри́м. Пла́чем о не́м, а́ки о свое́м сро́днице, тле́нием же его́ и червьми́ мерзи́мся, и гнуша́емся а́ки пса́ смердя́ща: добро́та бо лица́ его́ почерне́, и о́чи я́снии растеко́стеся, и власы́ отпадо́ша, вы́я сокруши́ся, бо́рзый язы́к умолче́, ру́к добро́та распаде́ся, вели́чество те́ла раста́яся, и благоуха́ние на смерде́ние преложи́ся, ю́ность и вели́чество преста́. Сия́ же разуме́вше, бра́тие, ве́руйте воскресе́нию ме́ртвым: вси́ бо ме́ртвии воста́нут, и отвеща́ют о де́лех свои́х, и мзду́ восприи́мут проти́ву трудо́в свои́х. О то́м дни́ попеце́мся, егда́ Бо́г прии́дет суди́ти живы́м и ме́ртвым. Помы́сли у́бо, о челове́че, и бу́ди разумева́я, и́бо по сме́рти не́сть покая́ния: во а́де бо кто́ испове́сться? Никто́же. Аще и мно́го тогда́ воспла́чем, но никто́же избавля́яй на́с. Сего́ ра́ди блажи́м па́че умира́ющия младе́нцы. Те́мже, бра́тие, немози́те о ча́дех ва́ших пла́катися и пещи́ся, но о себе́ попече́ние име́йте: на́м бо сме́рть лю́то е́сть, младе́нцем же поко́й и спасе́ние. О че́м бо отве́т да́ти и́мут, ничто́же иску́са грехо́вна прие́мше? О, блаже́нных младе́нцев, блаже́нное почива́ние. О, сме́рть без истле́ния су́щих. О, коне́ц блаже́н, име́яй безконе́чную ра́дость о́ну. Что́ реко́ша тщи́вии? Единоча́дный ми́ о́трок, доброро́ден, и лице́м прекра́сен бя́ше: то́й бе́ насле́дник оте́честву, и ста́рости же́зл, свои́м и чужи́м люби́м, се́ же напра́сно восхище́н бы́сть, а́ки пти́ца от мое́ю руку́, и бы́в ви́дим все́м, ны́не же неви́дим бы́сть. Оста́вль бо, рече́, роди́вшаго и оты́де к Созда́вшему и́. Отлучи́ся утро́бы ма́терни и сни́де во гро́б земли́, ма́тере все́х. Ка́ко же сего́ не пла́чу, или́ ся не жа́лую, пове́ждь ми́? Еже не пла́кати отню́д, сего́ не глаго́лю у́бо, о челове́че, ни сего́ уставля́ю, е́же бы не пла́катися над ча́ды. Аще бы и ре́к, то не́мощная изглаго́лю: и а́з у́бо челове́к же, и от ма́тере рожде́н, и того́ же сы́й естества́, ви́дех о́тчее и ма́терне крича́ние, ви́дех печа́льнаго мо́ря смуще́ние и тугу́. Оле чу́до! Тече́т житие́ се́, и я́ко ло́жь глаго́лы его́. Помяни́, челове́че, терпе́ние Иовле, ка́ко де́тем и рабо́м его́, и вельбу́дом, и все́м и́же у него́ уме́ршим, ника́коже о се́м смяте́ся Иов, ни поскорбе́, и не поху́ли Бо́га, я́коже и́нии челове́цы, но укре́плься, и, па́д на зе́млю, кла́няшеся Влады́це, глаго́ля: а́з на́г роди́хся от ма́тере, на́г и оты́ти и́мам. Госпо́дь да́л е́сть, Госпо́дь и отъя́т. Яко го́де Го́сподеви, та́ко и бы́сть, бу́ди и́мя Госпо́дне благослове́но во ве́ки. Аз ра́б е́смь Сотво́ршему мя́, повину́юся, а не проти́влюся Ему́: изомро́ша бо де́ти моя́, а не погибо́ша. Кíй господи́н не владе́ет ста́дом свои́м? Се́ Па́стырь До́брый избра́ о́вцы Своя́ сия́, пома́ле у́бо и мы́ та́мо же бу́дем. О, ве́рнии, подража́ем сего́, и немно́го пла́чем, но я́ко же о Ла́заре Христо́с пла́кася: То́й бо да́л всему́ мíру уста́в пла́кания. Прослези́ся Он, Творе́ц все́й тва́ри, и Обла́даяй все́ми, хотя́ его́ возста́вити от ме́ртвых и на́с наказа́ти. Си́цевыми глаго́лы младе́нцы отвеща́ют к ро́ждьшим я́: не пла́читеся на́с, отцы́, отлучи́ бо на́с Христо́с Бо́г от ва́с, я́ко от тмы́ на све́т изыдо́хом, и ны́не в стране́ весе́лия есмы́, иде́же поко́й, и вся́ све́тла и боголю́бна, и све́т немерца́емый, и ра́дость неизрече́нная, иде́же не́сть труда́, ни сле́з, ни печа́ли, ни воздыха́ния. Те́мже, роди́телие, толи́ку че́сть слы́шавше, не пла́чите о на́с, я́ко от ну́жды в ра́дость преидо́хом. И в тле́нных ме́сто нетле́нная прия́хом, и со а́нгелы вку́пе Бо́га сла́вим, и о ва́с, гре́шных, мо́лимся Влады́це. Мы́ со избие́нными от Ирода младе́нцы, и со Иовлевыми сы́ны причте́ни бы́хом. Те́м не скорби́те о на́с, но пла́читеся о свое́м уме́ртвии, и ко отве́ту гото́витеся, а о на́с со Иовом та́ко возглаго́лите: Госпо́дь даде́, Госпо́дь и взя́т, я́коже го́де Го́сподеви, та́ко и бы́сть. Бу́ди и́мя Госпо́дне благослове́но от ны́не и до ве́ка. Бо́гу на́шему сла́ва, ны́не и при́сно и во́ веки веко́м, ами́нь.

Весть мно́гажды сло́во утеша́ти боле́знь, и весть уте́ха дру́жня разсы́пати печа́ль: мо́жет и показа́ние изве́стовати слы́шащаго, и мо́жет чте́ние упраздни́ти сле́зу. Мно́го бо бы́вших вчера́ с ва́ми челове́к, ны́не же не ви́жу их с ва́ми: но или́ ко Влады́це по́звани, или́ на одре́х лежа́ще: и всех сих ожида́ше смерть. Те́мже бра́тие боле́знь принесе́м и возглаго́лем су́щии в житии́ о су́щих во гробе́х, су́щии во плоти о отше́дших к Судии́. Се бо ви́дим, я́ко су́щии днесь с на́ми, а у́тре не с на́ми. Целу́ющии нас днесь, а у́тре отходя́ще от нас. Днесь от нас ражда́еми, а у́тре на́ми погреба́еми. Украша́еми днесь, а у́тре се́туеми. Ра́дующеся ны́не, не по мно́зе отходя́ще. Явля́еми ны́не, напра́сно восхита́еми. Жени́ми днесь, не по мно́зе же пла́чеми.

Благослове́н Бог повеле́вый та́ко. Благослове́на та́йна сме́ртная. Еди́н час, и все упраздн́ися. Еди́н день, и все пре́йде. Ма́лый огнь пожже́: и рожде́н яќо не рожде́н бысть. Днесь отъи́де, а нас оставив: та́мо по́йде к Судии́ ве́чному, ко Еди́ному Безсме́ртному, ко Еди́ному Безконе́чному и Безгре́шному, к Творцу́ душа́м и те́лом, Сотво́ршему от земли́ челове́ка, па́ки его в землю возвраща́ющу: от земли́ я́коже вели́т и я́коже хо́щет воздвиза́ющу его́ и на вели́кий он и стра́шный Суд представля́ющу: и испыта́ющу на ме́сте стра́шне ве́чне, иде́же несть сме́ха, но се́тование: иде́же несть пи́ща, но суди́и: иде́же несть туги́, но пыта́ние: иде́же есть клеветы, но отве́т: иде́же несть оби́дети, но устраши́тися: иыде́же несть собира́ти име́ния, но пещи́ся: иде́же несть зла́та, но Христо́с: иде́же несть пока́ятися, но на́гу предста́ти.

Мног страх ту бра́тие по и́стине, мног трепет, вели́ка беда́ ту гре́шником, неисповеди́мы сле́зы, неиспыта́емо се́тование, непремолча́ющая воздыха́ния, неми́лостивии а́нгели, неугаси́мый огнь, без све́та тма, неусыпа́яй червь, безме́рная му́ка, напра́сный Суд, недарои́мно пыта́ние. Несть ма́ла, ниже́ вели́ка, ни раба́, ни свобо́дна. Где ту сла́ва царе́й? Где горде́ние князе́й? Где си́ла бога́тых? Где прему́дрых язы́чество? Где сокро́вищ оби́тели? Где златна́я ле́пота? Где мно́жество мони́ст? Где раби́ предстоя́щии? Где ри́щущая слуги́? Где красота́ ю́ности, окая́нная и време́нная? Где ко́ни и вертогра́ди? Где се́ла и зда́ния? Где домо́ве и велича́ния? Где цвет же́нский преле́стный? Несть ничто́же всего́ сего́ ту ви́дети, несть ничто́же ту тле́нна и су́етна. Ка́я бо по́льза днесь? Благоуха́нми ся ма́жут, а у́тре смердя́т. Днесь в сла́ве, а у́тре червьми́ кипя́т. Днесь крася́тся, а у́тре с боле́знию отхо́дят. Днесь до́бре не по мно́зе же зле. Вчера́ тих, а днесь печа́лен. Досе́ле у́бо бога́т явля́шеся, внеза́пу наг отхо́дит. Исхо́дит и отхо́дит, а́може веде́т водя́й. Той бо есть путь, а ино́го пути́ несть. По тому́ гряде́м. То уже не льстим себе́, то уже́ воспряне́м. Еди́н есть мост, еди́но прише́ствие , не име́я ничто́же то́чию брод: зла́го бро́да долг, всех страх, всех горька́я ча́ша.

То у́же не прельща́ем себе́ бра́тие. Почто́ без ума возно́симся и сме́рти не ждем? А́ще днесь не пока́емся, когда уже обрати́мся? А́ще преще́ния не убои́мся, когда́ поми́ловани будем? А́ще мертвеца́ зря не пока́ешися, когда́ умолчи́ши? А́ще гро́ба зря не испра́виши своего́ жития́, когда́ умили́ши? А се ви́дим, а се зрим, а се днесь бра́тию провожда́ем, а се пра́ведное преще́ние нанесо́хом , а се Бо́жий мечь лица́ ничьего́ же зрит. Смерть бо ни царя́ бои́тся, ни архиере́я чтет, ни ста́рости гове́ет, ни вдови́цу ми́лует, ни единоча́да сы́на оставля́ет, младе́нцем не попуща́ет, по добро́те не стра́ждет, ссу́щая взе́млет, ю́ныя поре́зает, непра́здныя не щади́т, ничьего́ же лица́ зрит и ни коея́же изме́ны взе́млет, не искупля́ется, я́коже тать нахо́дит, ни име́нием искупляется.

Убои́мся бра́тие и устраши́мся. Я́ко не ве́домо есть, что бу́дет о нас, и что ся нам сбу́дет, не ве́мы. Истрезви́мся и обрати́мся. Мно́га тща́ния днесь потре́ба есть. Мно́ги моли́твы тре́бе суть нам. Мно́ги сле́зы и мно́го покая́ние. Мно́га ми́лостыня. Помолчи́м у́же ма́ло, и ви́дим, и куплю сотвори́м продаю́щим ми́лостыню близ. Несть иму́ще труди́тися, несть пути́ де́яти, несть клюся́т ная́ти, несть на ину́ страну́ ше́дше обрести́ ю́. По вся дни пред враты́ твои́ми стоя́т, моля́ще купи́ти ми́лостыню. Пока́имся бра́тие, да не безпреста́ни му́чени бу́дем в безконе́чныя веки.

Не льстим себе бра́тие. Несть бо по сме́рти покая́ния, несть ту возвраще́ния, несть обраще́ния. Е́же бо зде все́ем, то и по́жнем та́мо. И е́же сотвори́м зде, то и обря́щем та́мо. И е́же Бо́гу взае́м дае́м ми́лостынею, то же наде́емся тма́ми восприя́ти. Се́яй во пло́ти, во пло́ти по́жнет тле́нная. А се́яй в Бо́га, от Бо́га по́жнет мир и жизнь. Се́яй о благослове́нии, о благослове́нии и по́жнет.

Бу́ди пита́ешися челове́че пятьдеся́т лет, бу́ди и сто. И богате́еши, и бере́ши, и держи́ши, и владе́еши, и ца́рствуеши, и ча́да твори́ши, и оженя́еши сы́ны, и вдае́ши дще́ри, и весели́шися, и наслажда́ешися, и твори́ши се́ла и стяжа́ния, и ели́ка не мо́жет рещи́. И пото́м что бу́дет? Но смерть все то прие́млет, и суди́ще та́мо прие́млет. Оставля́ет вся име́ния мно́га, и́мже не хо́щеши, ни наде́ялся еси́. Ты же понесе́ши грехи́ всего́ того́ та́мо, а ини́и в труде́ твое́м наслажда́ются.

Благослове́н Бог! То уже́ несть зло смерть бра́тие, несть зло преставле́ние от жития́. А́ще бо бы́хом сме́рти не ча́яли, са́ми бы́хом друг дру́га е́ли. А́ще не бы предлежа́ла смерть и не бы́хом суда́ ча́яли, вя́щшая зла бы́хом твори́ли. А́ще бы́хом суда́ не име́ли. Вси вку́пе поги́бнули бы́хом. Но благослове́н Бог, И́же сотвори́ все на по́льзу: смерть, му́ку, поко́й, разсы́пание, тле́ния. Смерть, посече́ние греха́. Смерть, гре́шником по́льза: зане́же преста́ша от греха́, и умолча́ша прогне́вающе Бо́га, и убоя́шася не прилага́ти ко бре́мени своему́. Смерть, рабо́м ослабле́ние. Смерть, пле́нником любы́ и скорбя́щим возлю́блена. Смерть, стужа́емым свобожде́ние. Смерть, ну́димым осла́ба, печа́лем су́етным па́губа, молвы́ и мяте́жа безмо́лвие. Смерть, нача́ток воскресе́ния. Смерть, всего́ ми́ра обновле́ние. Ми́мо гряду́т вре́менная и скве́рная: приидут чи́стая и ве́чная. Совлача́ются телесе́ не́мощнаго стра́стнаго, и мно́го боле́зненаго мяту́щаго, и нечистаго: и облачится в чи́стое, и ве́чное, и нетле́нное, и безмяте́жное. Ви́де ли, коли́цех благ исхода́тай быва́ет преставле́ние е́же от жития́? Ви́де ли запреще́ние, Ада́мово бысть спасе́ние? Тех же паки глаго́лю: смерть, му́жу поко́й. Да не во ве́ки во пло́ти согреша́ем. Да не те́лом сме́ртным Бо́га прогне́ваем. Да не удержи́т до конца́ непра́вда челове́ка. Те́мже смерть несть зло. Не бысть бо на зло́е, но па́че на по́льзу человеческу.

Те́мже не се́туем о умира́ющих, ни бра́тий, ни чад, ни та́ко го́рько пла́чимся по умира́ющих. Не мо́жем злы́я и нечелове́ческия о́бразы твори́ти, я́коже е́ллини, не име́юще наде́жды воскресе́нию. Востанут бо возлюбленная бра́тия на́ша, [воста́нут отцы́ и бра́тия на́ша, воста́нут ма́тери и исча́дия на́ша]: не погибо́ша бо ни у́бо, ни загла́жени бы́ша ника́коже. Но Сотвори́вый я́, Той поя́т их и призва́. Созда́вый я́, Той поиска́ их. Да́вый я́ нам, Той испроси́л я́ есть. Сотвори́вый их, Той возлюби́ я́. Принесы́й я́, Той поми́лова их. Преда́вый я́ нам, Той взят их. Ничто́же бо своего́ не и́мамы. Ничто́же мы не сотвори́хом. Ничто́же мы возда́ти мо́жем. Своя́ Си к себе́ призыва́ет.

Те́мже не поро́пщем бра́тие, не мо́зем прогне́вати Влады́ки. Но па́че похвали́м, а не поху́лим. Но па́че поклони́мся, а не возмути́ся. Не проти́вимся Влад́ыце, да не в беду́ душе́ю и те́лом впаде́м, не мо́зем негодова́ти. Но па́че поклони́мся Ему́ и вели́каго И́ова гла́сом возопием глаго́люще: «Госпо́дь дал есть, Госпо́дь отъя́т. Я́коже Го́сподеви изво́лися, та́ко и бысть. Бу́ди и́мя Госпо́дне благослове́но во ве́ки». Раби́ есмы́ бра́тие и под Влады́кою есмы́, то уже́ не мяте́мся. Судию́ и́мамы, то у́же не велича́емся. Ничего́ же бо своего́ не и́мамы, но от Бо́га и́мамы. На́зи родихомся, на́зи вся́ко и по́йдем. Не пла́чимся у́бо младе́нец, но са́ми себе́ живу́щих зле се́туим. Не о тех воздыхаим, но за своя́ грехи́ безпреста́ни да пла́чемся. Не пеце́мся о отше́дших, но попеце́мся о свое́й кончи́не. Не воскричи́м зде, да Бо́га не прогне́ваем. Не раздере́м риз, да е́ллином ра́дость не сотвори́м. Не расплете́м власы́ главны́я, зло бо и нечи́сто. Виде́ние лица́ не посмради́м, да о́бразу Бо́жию безче́стие не сотвори́м. Не бие́м по пе́рсем, ни по лицу́, да себе́ па́кости не сотвори́м. Не сы́плем пе́рьсти на небо, да не вельми́ Бо́га прогне́ваем. Не кричи́м мно́ги дни, да не сотвори́м тя́жко души́ усо́пшаго. Не мо́зем всего́ сего́ твори́ти. А́ще ли ни, то не ве́руем Воскресе́нию.

Что твориши челове́че, мертвеца́ зря спя́ща? Сме́еши ли ху́лити? Пред таково́ю тайною стои́ши - и со отдели́вшим ду́шу сва́ришися. Мо́лиши ли ся глаго́ля «поко́й его́, Влады́ко Го́споди» - и обра́щся, паки пия́нством печа́лиши. Влады́це ли досажда́еши, брата провожда́я, то ты ли я́ко безсме́ртен еси́ плаче́шися?

Умолчи́те бра́тие и глаго́лемых послу́шайте. Утеше́ние прииме́те, и попеце́мся о свое́й кончи́не, и предлежа́щему и предспеши́вшему нику́ю же па́кость сотвори́те. Возни́кните, ве́лие чу́до ви́дите: и смотри́те, и та́йны ва́шея не измути́те. Что твори́ши челове́че? Лежа́й диви́тся, но ты ли не стыди́шися? Лежай трепета́ет , но ты ли игра́еши? Лежа́й тужи́т, но ты ли бесу́ешися? Лежа́й смуща́ется, но ты ли не гото́вишися? Лежа́й суд приема́ет, но ты ли не содрогне́шися? Ов ужаса́ется, зря и́хже николи́же несть ви́дел. Ов злостра́ждет, и́хже не пострад́а николи́же. То ты ли не трепе́щеши? Не ви́диши ли, я́ко стра́ждут бра́тия ва́ша, в вели́цем часе́ разлуче́ния? Что бо глаго́лет? «Здра́ви бу́дите, бра́тие. Здра́ви бу́дите, и за ны моли́тву де́йте. У́же бо на путь иду́, по нему́ же не ходи́хом. И на ме́ста до́лга, и́хже николи́же ви́дехом. И на страну́, отню́дуже никто́же возврати́ся. И к Судии́ стра́шному, иде́же не вем что бу́дет. И на пучи́ну лю́ту, иде́же стра́шен прехо́д. И на вели́кия оби́тели, иде́же несть превита́ния. Те́мже моли́те за ны, я́ко да обря́щем ми́лость в день су́дный. За друга ва́шего моли́теся, и не забу́дите мя, о́ друзи мои. Ма́тери на́ши, здра́вы бу́дите: и не по мно́зе и вы пости́гнете нас. Бра́тие на́ша, здра́ви бу́дите о Го́споде, я́ко се преди́ вас отхо́дим. И Бо́гу о нас хвалу́ принесе́те, я́ко мла́ди су́етное житие́ оста́вихом. И о сем у́бо хва́лим, я́ко не жи́хом в су́етная ле́та, ни пло́ти на́шея оскверни́хом, ни обремени́хомся грехми́, ни искуше́ния име́хом жите́йския непра́вды. До́бре обита́хом, и на страну́ на́шу и́стинную и́дем, иде́же несть печа́ли, ни боле́зни, ни слез, ни оби́дящаго, ни су́етных, ни вре́менных - но все све́тло и ве́чно. Добро́ есть та́мо ити́, а не зде бори́мым бы́ти. Сла́док ве́чный сон, па́че живо́та скве́рнаго и гре́шнаго. Добро́ есть чи́сту поити́, а не со гре́шники возлещи́. Мал роди́хся, мал и отхожду́. Но во ве́ки ра́дуюся, иде́же Бог немо́лчно пет быва́ет, иде́же ли́кове а́нгельстии, иде́же пи́ща ра́йская, иде́же хвала́ пра́ведных, иде́же вене́ц святы́х, иде́же наслажде́ние младе́нец. Есть бо пра́веден Судия́ призва́вый мя. Лиши́л мя есть сего́ жития́, но вся́ко поми́лует мя в бу́дущее житие́. Отсече́ мя студныя пи́ща, но та́мо даст ми а́нгельскую пи́щу. Лиши́л мя есть бога́тства земна́го, но даст ми небе́сное бога́тство. Лиши́л мя бра́тии, но учини́т мя со ду́хи святы́х. Те́мже не пла́читеся о нас, отцы́ на́ши, ни зело слезите нас, ма́тери на́ша. Мы же до́бре от зла́го жития́ свободи́хомся, ми́рнии а́нгели прия́ша ны без па́кости, с нача́тки и властьми́ проти́вныя проидо́хом: не обрето́ша бо у нас и́хже непщева́ху, ни ви́деша у нас назна́менана дела́ их. Те́мже проидо́хом, па́кости нам не сотвори́ша: сеть их сокруши́ся, и мы изба́влени бы́хом: и Христу́ чи́сти и пра́ведни бы́хом. Ви́де душа́ на́ша нескверна́вы, те́мже прия́т нас ти́хо и глаго́лы таковы́ к нам изрече́: «Прииди́те, благослове́нии Отца́ Моего́, насле́дуйте угото́ванное вам Ца́рствие, агня́та непоро́чная и овча́та избра́нна»».

Сия́ словеса́ отцы и ма́тери на́ша слы́ша и ве́рующе, не пла́читеся спасе́ных к Богу, но па́че ра́дуйтеся и весели́теся, я́ко и́мате у Бо́га исча́дия ва́ша, я́ко не поидо́ша в гее́нну о́гненую пло́ди ва́ши: и имут па́мять и по́мощь на небесе́х. Той бо ны дал есть, Той и восприя́т ны, Той и спасе́: я́ко изво́лимся Ему́, та́ко и бысть. Бу́ди и́мя Госпо́дне благослове́но отны́не и до ве́ка. Ами́нь.

Стихи́:

Не воспомина́й прегрѣше́ній уме́ршихъ, Сло́ве.

Благíя Твоя́ щедро́ты ме́ртвы не показу́яй.

Въ сíй де́нь па́мять отъ вѣ́ка благоче́стно сконча́вшихся человѣ́ковъ всѣ́хъ боже́ственнѣйшіи отцы́ узако́ниша соверша́ти, вины́ ра́ди сицевы́. Поне́же бо нѣ́цыи безго́дную мно́гажды на стра́нствѣ подъя́ша сме́рть: въ мо́ри же и непрохо́дныхъ гора́хъ, стремни́нахъ же и про́пастехъ, и па́губахъ, и гла́дѣхъ, и запале́ніяхъ, и ле́дахъ, и бра́нехъ, и сту́деняхъ, и ины́я вся́кія сме́рти претерпѣ́вше, ра́вно же и убо́зіи су́ще и немощнíи, и узако́ненныхъ псалмо́въ и пѣ́сней па́мяти не получи́ша, человѣколю́бнѣ боже́ственніи отцы́ дви́жими, о́бщно па́мять си́хъ всѣ́хъ твори́ти собо́рнѣй Це́ркви узако́ниша, отъ свяще́нныхъ апо́столъ пріе́мше, да и узако́ненныхъ по ча́сти нѣ́кимъ слу́чаемъ не получи́вше, ны́нѣ о́бщею па́мятію и сíи помина́ются, показу́юще, я́ко и я́же о ни́хъ быва́емая, вели́ку тѣ́мъ хода́тайствуютъ по́льзу. По еди́ному у́бо о́бразу си́це Бо́жія Це́рковь па́мять сотворя́етъ душа́мъ. Второ́е же, поне́же второ́е Христо́во прише́ствіе положи́ти на у́трешній де́нь хотя́ху, прили́чно и душа́мъ па́мять сотворя́ютъ, я́коже у́бо стра́шнаго Судію́ и необинове́ннаго умоля́юще, обы́чную ми́лость къ ни́мъ употреби́ти и обѣтова́ннѣй тѣ́хъ учини́ти пи́щи. Ина́ко же, и Ада́мово изгна́ніе святíи хотя́ще въ пріиду́щую изложи́ти недѣ́лю, я́коже нѣ́кое поко́ище предумышля́ютъ. И коне́чнѣе всѣ́хъ, е́же по на́мъ, настоя́щимъ ны́нѣ упокое́ніемъ, да отту́ду я́ко изъ нача́ла на́чнутъ. Еже бо послѣ́днѣйшее всѣ́хъ отъ на́съ, пожи́вшихъ, отъ неумы́тнаго Судіи́ бу́детъ испыта́ніе, и да человѣ́ки си́ми устраши́вше, къ поста́ подвиго́мъ сотворя́тъ благоудо́бны. Въ суббо́ту же при́сно душа́мъ па́мять твори́мъ, я́ко суббо́та упокое́ніе зна́менуетъ евре́йски. И уме́ршихъ у́бо, я́ко отъ жите́йскихъ и про́чихъ всѣ́хъ упоко́ившихся и въ поко́ищнѣмъ дни́, за ни́хъ мольбы́ твори́мъ, е́же у́бо и на вся́ку удержа́ся быва́ти суббо́ту, а е́же ны́нѣ собо́рнѣ помина́емъ, за вся́каго моля́щеся благочести́ваго. Вѣ́дуще у́бо боже́ственніи отцы́, я́ко я́же за усо́пшихъ быва́емыя па́мяти, глаго́лю, ми́лостыни и слу́жбы вели́ку тѣ́мъ подаю́тъ осла́бу и по́льзу, и осо́бнѣ и о́бще сіе́ Це́ркви твори́ти поуща́ютъ, отъ святы́хъ апо́столъ сіе́ пріе́мше, я́ко рече́ся. Якоже и Ареопаги́тъ глаго́летъ Діони́сій: Яко по́льзуютъ ду́ши о ни́хъ быва́емая. Явѣ у́бо и отъ и́ныхъ мно́гихъ. Но и отъ по́вѣсти по свято́му Мака́рію, и́же му́жа нечести́ва е́ллина су́ху лби́ну на пути́ мимоходя́ обрѣ́тъ, вопроша́ше: Аще нѣ́кое когда́ во а́дѣ утешѣ́нія чу́вство и́мутъ? Та́я же отвѣща́: Мно́гу тѣ́мъ осла́бу имѣ́ти, внегда́ за усо́пшихъ мо́лишися, о́тче, ре́кши. Бя́ше бо сіе́ творя́ вели́кій и моля́ся Бо́гу, увѣ́дати жела́я, а́ще по́льза нѣ́кая преждеусо́пшимъ отсю́ду бы́сть. Но и Григо́рій Бесѣ́довникъ, моли́твою царя́ Трая́на спасе́, слы́шавъ отъ Бо́га, никогда́же ему́ о нечести́вѣмъ моли́тися. Ей у́бо, и богоме́рзкаго Ѳео́фила Ѳеодо́ра цари́ца святы́ми мужми́ и исповѣ́дники отъ муче́ній исхи́ти и спасе́, я́коже повѣствова́ся. Составля́етъ же о усо́пшихъ дая́нія я́ко блага́я, и Богосло́въ Григо́рій въ надгро́бнѣмъ сло́вѣ, е́же къ Кеса́рію бра́ту. Вели́кій же Златоу́стъ, е́же къ Филипписíомъ, та́ко рече́: Умы́слимъ отше́дшимъ по́льзу, дади́мъ и́мъ прили́чное поможе́ніе, ми́лостыни, глаго́лю, и приноше́нія, и́бо вели́кую отра́ду си́мъ ве́щь прино́ситъ, и наипа́че пріобрѣ́теніе и по́льзу. Ни бо́ всу́е, я́коже ключи́ся, сія́ узаконоположи́шася, и Бо́жіей Це́ркви отъ Его́ всему́дрыхъ учени́къ преда́шася, е́же на стра́шныхъ та́йнахъ па́мять твори́ти свяще́ннику о усо́пшихъ въ вѣ́рѣ. И па́ки: Во твое́мъ учине́ніи, съ ча́ды и сро́дники снаслѣ́дника да и́мать писа́ніе твое́, и Судіино́ и́мя. И па́мять ти́ да не безча́ствуетъ ни́щихъ, и а́зъ си́мъ спору́чникъ. Глаго́летъ же и вели́кій Аѳана́сій: Аще и на возду́хъ во благоче́стіи сконча́выйся положе́нъ бы́сть, не отрица́йся ма́сла и свѣ́щъ, Христа́ Бо́га призыва́я, на гро́бѣ запали́ти: прія́тна бо су́ть сія́ Бо́гу, и мно́гое сія́ принося́ща воздая́ніе. Аще у́бо грѣ́шенъ уме́рый, да разрѣши́ши его́ прегрѣше́нія; а́ще ли же пра́веденъ, да мзда́мъ приложе́ніе бу́детъ. Аще же не́гли кто́ стра́ненъ и ни́щъ сы́й, не и́мать о си́хъ пеку́щагося, но Бо́гъ пра́веденъ и человѣколю́бецъ сы́й, намѣ́ритъ и о́ному за нищету́, я́ко вѣ́сть, ра́вну ми́лость. Инако же, и принося́й за сицевы́я, мзды́ соприча́ствуетъ, я́ко любо́вь о спасе́ніи бли́жняго показу́яй. Якоже ино́го помазу́яй мѵ́ромъ, о́нъ себе́ пре́жде благоуха́етъ, я́коже и повелѣ́нная, и завѣ́ты въ сицевы́хъ. Не исполня́ющіи же, су́дъ вся́чески имѣ́ти бу́дутъ, до́ндеже у́бо второ́е пріи́детъ Христо́во прише́ствіе. Ели́ка у́бо за усо́пшихъ быва́ютъ, по́льзу даю́тъ, я́коже боже́ственніи отцы́ глаго́лютъ, и наипа́че ма́лая нѣ́кая содѣ́лавшимъ блага́я, егда́ съ живу́щими бя́ху сопричте́ни. Аще у́бо и нѣ́кая [су́ть] я́ко долго́въ къ цѣлому́дрію мно́гихъ, Боже́ственное глаго́летъ писа́ніе, но Бо́жіе человѣколю́біе я́ко на мно́жае побѣжда́етъ. Аще бо ра́вный вѣ́съ обря́щется до́брыхъ и гну́сныхъ, побѣжда́етъ человѣколю́бное. Аще же и ма́ло что́ злы́хъ мѣ́рило отягча́ется, преодолѣва́етъ па́ки преблаго́е. Вѣ́домо же бу́ди, я́ко позна́ютъ та́мо дру́гъ дру́га вси́, я́же зна́ютъ же, и я́же никогда́же ви́дѣша, [я́коже боже́ственный глаго́летъ Златоу́стый, отъ при́тчи къ бога́тому и Ла́зарю сіе́ составля́я,] оба́че не тѣле́снымъ нѣ́кимъ о́бразомъ: еди́нъ бо во́зрастъ вси́, и я́же отъ бытія́ позна́нія пріи́мутъ, зри́тельнымъ же о́комъ душе́внымъ, я́ко и Богосло́въ въ надгро́бнѣмъ сло́вѣ къ Кеса́рію глаго́летъ: Тогда́, глаго́ля, Кеса́рія узрю́ свѣ́тла, сла́вна, яко́въ ми́ во снѣ́ мно́гащи яви́лася еси́, бра́тій любе́знѣйшій. Вели́кій же и мно́гій Аѳана́сій, а́ще и не глаго́летъ си́це въ словесѣ́хъ ко кня́зю Антіо́ху, но въ сло́вѣ о усо́пшихъ глаго́летъ: Яко и да́же до о́бщаго воскресе́нія, даде́ся святы́мъ дру́гъ дру́га познава́ти и свесели́тися, грѣ́шніи же и сего́ лиши́шася. Святы́мъ же му́ченикомъ, и я́же отъ на́съ твори́мая назира́ти даде́ся, и посѣща́ти. Тогда́ же дру́гъ дру́га вси́ позна́ютъ, егда́ и сокрове́ная всѣ́хъ явя́тся. Вѣ́домо же бу́ди, я́ко ны́нѣ въ нѣ́кихъ мѣ́стѣхъ отлуче́нныхъ ду́ши святы́хъ пребыва́ютъ, и грѣ́шныхъ па́ки осо́бь: о́віи упова́ніемъ ра́дующеся, о́віи же злы́хъ ча́яніемъ печа́лующеся. Не взя́ша бо святíи обѣтова́нія благи́хъ и еще́, я́коже глаго́летъ боже́ственный апо́столъ: Бо́гу лу́чшее нѣ́что о на́съ предувѣ́дѣвшу, да не кромѣ́ на́съ соверша́тся. Подоба́етъ же вѣ́дати, я́ко не вси́ въ про́пасти впада́ющіи, и во о́гнь, и въ мо́ре, и глаго́лемыя па́губы, и сту́дени, и гла́дъ, по повелѣ́нію Бо́жію сіе́ стра́ждутъ: сія́ бо су́ть Бо́жія судьбы́, и́хже о́ва быва́ютъ по благоволе́нію, о́ва же по попуще́нію; друга́я же и вѣ́дѣнія ра́ди и преще́нія, и уцѣломудре́нія ины́хъ быва́ютъ. И предразуми́тельнымъ у́бо сло́вомъ вѣ́сть вся́ и зна́етъ, и во́лею Его́ быва́ютъ, я́коже и о пти́цахъ глаго́летъ свято́е Ева́нгеліе. Не опредѣлева́етъ же си́це бы́ти, кромѣ́ нѣ́кіихъ, вку́пѣ е́же дѣ́ятися по слу́чаю: о́вому у́бо удави́тися, о́вому же умре́ти, и о́вому у́бо ста́ру, о́вому же мла́ду. Но еди́ною опредѣли́ собо́рное человѣ́ческое вре́мя, и толи́кія сме́ртей о́бразы, вну́трь у́бо толи́кихъ време́нъ, разли́чны сме́ртей о́бразы нано́сятся. Не у́бо испе́рва повелѣва́ющу Бо́гу, зна́ющу у́бо къ жи́тельству еди́наго коего́ждо, совѣ́тъ Бо́жій, вре́мя же и о́бразъ сме́рти его́ сокраща́етъ. Аще ли же предопредѣле́ніе жи́зни, глаго́летъ вели́кій Васи́лій, но земля́ еси́, и въ зе́млю оты́деши гада́тельствуется. Глаго́летъ бо апо́столъ къ Кори́нѳяномъ пиша́: Зане́ недосто́йнѣ причаща́етеся, сего́ ра́ди въ ва́съ мно́зи не́мощни и нездра́ви, и спя́тъ дово́льно, си́рѣчь, умира́ютъ мно́зи (Зач. 149). И Дави́дъ глаго́летъ: Да не возведе́ши мене́ въ преполове́ніе дне́й мои́хъ. И: измѣ́рены положи́лъ еси́ дни́ моя́ (Псал. 101 и 38). И Соломо́нъ: Сы́не, чти́ отца́ твоего́ и ма́терь, я́ко да бу́деши многолѣ́тенъ. И па́ки: Да не у́мреши не во вре́мя. И во Іовѣ, ко Елифа́зу Бо́гъ глаго́летъ: Потреби́лъ бы́хъ у́бо ва́съ, а́ще не за Іова раба́ Моего́ (Іов. 42). Якоже показу́ется, не предѣ́лу бы́ти жи́зни. Аще же кто́ сіе́ глаго́летъ: предѣ́лъ ми́ разумѣва́й Бо́жій, во́лю Его́: ему́же бо хо́щетъ, прилага́етъ, умаля́етъ же друга́го, вся́ къ по́льзѣ устроя́я, и егда́ восхо́щетъ Бо́гъ, усмотря́етъ и о́бразъ тогда́, и вре́мя. Предѣ́лъ у́бо кого́ждо жи́зни е́сть, я́коже вели́кій глаго́летъ Аѳана́сій, во́ля и совѣ́тъ Бо́жій, си́мъ сло́вомъ и глубино́ю суде́бъ Твои́хъ Христе́, исцѣли́ши. И е́же вели́каго Васи́лія сме́рти глаго́люща наво́дятся, предѣ́ломъ жи́зни сконча́вшимся, предѣ́лы же жи́зни, во́лю глаго́лемъ Бо́жію. Аще бо предѣ́лъ е́сть жи́зни, чесо́ ра́ди мо́лимся Бо́гу, и враче́мъ и за дѣ́ти мо́лимся? Вѣ́дати же и сіе́ подоба́етъ, я́ко креще́нніи младе́нцы пи́щи насладя́тся, непросвѣ́щенніи же и язы́честіи, ниже́ въ пи́щу, ниже́ въ гее́нну по́йдутъ. Исходя́щи у́бо душа́ отъ тѣ́ла, ни еди́но попече́ніе здѣ́шнихъ и́мать, но о та́мошнихъ при́сно пече́тся. Трети́ны у́бо твори́мъ, я́ко въ тре́тій де́нь человѣ́къ ви́да измѣня́ется. Девяти́ны же, я́ко тогда́ все́ расти́чется зда́ніе, храни́му се́рдцу еди́ному. Четыредесяти́ны же, я́ко и са́мое се́рдце тогда́ погиба́етъ. И рожде́ніе бо си́це происхо́дитъ: въ тре́тій бо де́нь живопису́ется се́рдце, въ девя́тый же составля́ется въ пло́ть, въ четыредеся́тый же въ соверше́нный ви́дъ вообража́ется. За сію́ вину́ душа́мъ па́мять твори́мъ, я́же въ пра́ведныхъ Твои́хъ селе́ніихъ учини́, Влады́ко Христе́, и поми́луй на́съ, я́ко еди́нъ Безсме́ртен. Ами́нь.

Помяне́м, бра́тие, пе́рвыя дни на поуче́ние на́ше, во́змем сло́вом, и́мже мо́жем боле́знь уте́шити. Поуче́ние бо кни́жное мо́жет смири́ти челове́ка, печа́ли уте́шити. Помяне́м мно́гия челове́ки вчера́ бы́вшая с на́ми, а ны́не их не ви́дим с на́ми: или́ суть по́звани ко Влады́це, или́ еще́ их на одре́ лежа́щих, ча́юще сме́рти. То мно́го ны́не пла́чем ся по них, мно́г в до́му и мно́г во це́ркви мяте́жь, мног плачь, сле́зы неуте́шимыя.

Аз же вас о сем мно́го моли́х, помина́я вы реку́ о ча́дех ва́ших, и о всем том хвали́ти Бо́га о бра́тии на́шей отходя́щих све́та сего́. Не мни́те я́ко поги́бли от нас суть, но пошли́ суть к Бо́гу. То а́ще и мла́де суть та́мо пошли́, то не тех пла́чем, но пла́чем себе́ по вся дни во гресе́х живу́ща. А́ще бо не ны́не востягне́мся, ви́дяще ме́ртваго пред на́ми умира́юща, то когда́ ся па́ки пла́каем от грех на́ших? А́ще тя бра́тня смерть не нака́жет, то ин кто тя мо́жет научи́ти? А́ще ме́ртваго ви́дя лежа́ща не ка́ешися, то како и́маши и́нако Бо́га умоли́ти? Коли́ ви́дя стра́шный он лю́тый сме́ртный час, се у́бо са́ми ви́дим, искуше́ние разуме́ем.

Те́мже не пла́читеся молю вы, ни в пу́стоши мяте́мся, а са́ми а́ки безсме́ртни суще твори́мся: еди́н бо есть нам путь сме́ртный, по нему́же все по́йдем, а друга́го несть ни обхо́да: но всем нам о́бще еди́на та ча́ша всем налия́на. Еди́н той час го́рький всем го́рек, еди́н мост, а о́коло пути́ не и́мать, вся страх, вся́к до́лг , еди́но нача́ло, еди́н коне́ц. Бо́жий мечь не погреши́т ни кого́же, смерть царя́ не чтет, кня́зя не бои́тся и патриа́рха, ни влады́ки не щади́т, ни седи́ны, ни до́браго менит, ни зла́го стыди́тся, ни судии́ устраши́тся, ни трудова́таго гнуша́ется, ни сы́на единоча́даго ми́лует, ни мучи́теля устраша́ется, ни сребро́м ся у нея́, ни зла́том откупи́ти: ничи́его же на земли́ лица́ не обине́тся, но на вся прихо́дит, все пожира́ет, убо́га и бога́та. Днесь с на́ми, а у́тре во гро́бе. Днесь хва́лимь, а у́тре вжеле́емь . Днесь сла́вимь, а у́тро пла́чемь. Днесь на ко́ни бы́стре е́здя, а у́тре на носи́ле ко гро́бу несомь. Днесь из уст его исхожда́ху словеса́ сла́дкая, а у́тре из тех же уст исхо́дит смрад, никому́же терпи́мь. Днесь пита́ющеся мно́го разли́чными бра́шны, а у́тро воня́юще злым смра́дом. Днесь не сме́ют приня́тися за ри́зы его́, а у́тре всех во гро́бе нога́ми потопта́н есть. И́же днесь чтимь есть все́ми, а у́тре все́ми осужде́н бу́дет. А други́х пыта́ем, не ве́дуще их уже́ уме́рших, к себе́ глаго́лем: «Где есть он челове́к, или он князь, или́ где вельмо́жа, он царь си́льный?». Реко́ша: «Та́може по́йде, где есть и́мам поити́, иде́же Царь царем, Князь князе́м, Судия́ судия́м. Та́мо бо Стра́шный стра́шным, Си́льный си́льным, Царь ве́чный, Судия́ пр́аведный».

То где суть пре́жде нас отше́дше или́ в ко́ем ме́сте? Кто то мо́жет изглаго́лати? Но то́кмо ве́мы, я́ко та́мо пошли́ суть от нас, иде́же еди́н есть Ве́чный, еди́н Безсме́ртный, еди́н Благи́й, еди́н Человеколю́бец, Творе́ц душа́м и те́лом на́шим. Во о́ном ве́це стра́шном суди́щи, иде́же несть сме́ха, но плачь: иде́же несть по́мощи ни в зла́те, ни в сребре́, ни в ка́мении драго́м, я́же чти́хом па́че души́ своея́: иде́же несть утае́ние, но испыта́ние: иде́же несть вкоре́ния, но отвеща́ние: иде́же несть богате́ти грабле́нием по наси́лию, но и самому́ трепета́ти: иде́же несть пития́ мно́гаго, но суд нелицеме́рен: иде́же ста́нем вси на́зи ца́рие и кня́зи, судии́ и убо́зи и бога́тии, ста́рии и мла́ди, раби́ и свобо́днии, сла́внии и несла́внии, грешнии и пра́веднии - ед́ини осрамля́еми, а друзи́и венча́еми. Где тогда́ будет ца́рство и велича́ние? Где князе́м власть, боля́р велича́ние? Где граби́тели? Где суди́й непра́ведных мздоима́ние? Где добро́та? Где красота́? Где велича́ние? Где горде́ние? Где ю́ность? Где ко́ни бы́стрии? Где до́ми кра́снии? Где многосла́стная печа́ль? Где златола́сковый язы́к, на прельще́ние гре́шника ? Скороизсыха́ющая трава́, ю́ность скоромину́ющий сон, безве́стный стень, зло́е вре́мя, безбоя́зненое се́рдце, высо́ко зря о́ко, свеща́ скорога́снущия, кро́ви скверне́ние, зло́ба грехо́вная, нау́к нечистоте́, лю́тый конь на всю пагубу потре́бен.

Зде бо лют быв, а та́мо сам не поми́лован бу́дет. Зде испива́я с гу́сльми, о́намо вжада́ет ка́пли водны́я. Зде ины́я укаря́я, о́нде язык его́ на́чнет горе́ти во огни́ ве́чном. Зде нося́ ри́зы багря́ны с непра́вдою, та́мо наг ста́нет. Не рцы ми «даждь ми днесь. а зау́тра возми́». Не зрю бо тебе, кто ты еси́. Зде Человеколю́бец есть Бог. То а́ще грех́и есмь сотвори́л, сми́люся ему́. Но зри о́ного, и́же зде нас небреже́т: но о́нама нас испыта́ет, Зде ждет на́шего покая́ния, но о́намо преда́сть ны огне́ви ве́чному нека́ющихся зде. Где тогда́ му́дрии бра́тие? Где ли си́льнии? Где ли обе́ди мно́гаго бра́шна разли́чнаго? Где ве́черя си́льных пию́ще вино́ с тру́бами, с пляса́нием? Где пляса́ние и питие́ до све́та? Зде́же ны́не а́лчете и жа́ждете, та́мо бо убо́зи тя́жко у вас страда́ли, зимо́ю томи́ми и гла́дом мру́ще, сме́рти себе́ прося́ще, а вы их не поми́ловасте: и са́ми не поми́ловании бу́дете.

О́ле чу́до! Ча́ша та стра́шная всех нас ждет. Нам бо житие́ се вельми́ лю́бо и ми́ло, а убо́гим ме́рзко бысть. Нам свет сий мил и све́тел, а убо́гим вельми́ зол и те́мен. Благослове́н есть Бог, творя́й все на строй! Смерть бо ника́коже зло пра́ведным и гре́шному, но на по́льзу. Рече́ бо И́ов: «Смерть му́жу поко́й есть». Я́ко у́мер челове́к, преста́нет от греха́: оста́нется и лихоима́ния, и грабле́ния, татбы́, разбо́я, блуда́, клеветы́, лжи, за́висти, гне́ва, я́рости, не́нависти, резоима́ния, мздоима́ния, пия́нства и всех злых но́ровов. Уже́ бо на́чнет не воздава́ти зла против́у злу. Уже́ бо преста́нет гневи́ти Го́спода Бо́га Творца́ его́.

Послу́шай разу́мно: «Смерть пра́ведному поко́й есть». Уже́ бо не ви́дит зло́бы све́та сего́ преле́стнаго. Смерть, млады́м де́тем отдыше́ние . Смерть, рабо́м у злых госпо́дий свобожде́ние [будет], трудя́щимся поко́й от зла́го де́ла. Смерть, должнико́м свобода, ни́щим и больны́м поми́лование. Смерть, грехо́в избавление. А́ще бы сме́рти сея́ не бы́ло, то са́ми ся быхом зубы пое́ли. А́ще суда́ бы́хом не ча́яли пра́веднаго, то спасе́нию наде́жды не бы́хом име́ли. А́ще мук ве́чных не ча́яли бы́хом, то николи́же бы́хом преста́ли от злых дел на́ших и добра́ не твори́ли николи́же, ни отступи́ли бы́хом от служе́ния ве́ры и́дольския.

О́ лю́то мне, бра́тие моя́ люби́мая! А́ще бы на сем сове́те су́етном сто лет во огни́ горе́ти, или́ беда́ми ине́ми скорбе́ти, и гла́дом, и нагото́ю от зимы́ лю́таго мра́за, а́ще бы в Ца́рствии небе́снем еди́н быти день и ви́дети Влады́чне человеколю́бие! «Преступле́ния ра́ди за́поведь спасе́ния бысть».

А́ще бо пра́ведный у́мерл, то ра́дуяся хва́лит Бо́га, я́ко с покая́нием ра́дуяся и́дет ко Влады́це своему́. А́ще ли гре́шник у́мерл, о том не пла́чи же ся: я́ко изба́вил его́ есть Бог, и́же хоте́л не́что еще́ зло́е створи́ти. А́ще ли са́ми бы́хом бы́ли безсме́ртни пребыва́ли в ве́ки, то ка́ко ся нам не пла́кати уме́ршаго? Но та́може все по́йдем. То оста́вшии зде и́мут по нас пла́катися? Но не ви́диши ли, что над уме́ршим подоба́ет твори́ти? С пе́нием и с пе́сньми провожда́ем их , пома́зающе ми́ром, с ним иду́ще я́ко на по́мощь ему, со свеща́ми и с фимиа́ном: по нем и́дем до гро́ба, я́ко сего́ жития́ избы́вше су́етнаго, я́ко ко Све́ту и́стинному идуща. То ка́ко ти ему́ [персть] к востоку на восто́к со́лнца кла́дуще в ней ме́ртваго? Воста́ние ему́ пове́даем. Но са́ми воскресе́нию я́ко не ве́рующе, по ме́ртвом дере́мся по лицу́, власы́ главы́ своея́ рву́ще, я́коже пога́нии творя́т. Я́коже бо им не́ту воскресе́ния, то тем пои́стинне зле пла́катися им по ме́ртвых, зане́ есть у́мерл в безконе́чныя ве́ки. Та́ко бо творя́т самаря́не. А мы христиа́не есмы́ Христа́ послу́шаемии: «Я́ко прии́де час и ны́не есть, егда́ ме́ртвии услы́шат глас Сы́на Бо́жия, услы́шавше оживу́т, воста́нут су́щии во гробе́х»: земля́ бо тогда́ понови́тся, а ме́ртвии воста́нут.

Да не твори́м та́ко над ме́ртвыми, я́коже пога́нии творя́т. Мно́зи бо и ны́не та́ко творя́т, я́коже пога́нии творя́т: мно́зи бо халде́и творя́т. Не раздере́м на себе́ риз свои́х, но тогда́ па́че ду́шу смири́м покая́нием и слезами, ми́лостынею и моли́твами. И нас та́яже ча́ша сме́ртная ждет. Не бе́имыся по пе́рсем, ни то́лчемся глава́ми о сте́ну, не подо́бимся пога́ным е́ллином. Тогда́ бо они над мертваго созову́т игрецы́ и плясцы́, то па́че Бо́га разгне́вят. Но мы тогда́ призыва́ем Христа́ Бо́га, да Его́ умо́лим. По ме́ртвом не мно́ги дни пла́чемся, да не на́чнем не ве́ровати своему́ воскресе́нию. Ни хулы́ не рцы на Бо́га свои́м язы́ком, да ни себе́ и уме́ршему па́кости твори́м.

Сы́на ли ти Бог поя́л есть? То похвали́ Христа́ Бо́га, покланя́йся пое́мшему его́, прославля́й Созда́вшаго тя, его́же избра́ и прия́т, хвали́ Его́, я́ко прия́ плод чре́ва твоего́ без поро́ка, сла́ву прие́мшаго со И́овом со все́ю душе́ю, я́ко прине́сл еси́ Влады́це же́ртву чи́сту непоро́чну, я́коже Авраа́м Исаа́ка не́когда принесе́ Христу́. Не поропщи́ на Творца́, не проти́вися Ему́. Не́мощни бо есмы́ проти́ву си́ле му́дрости Его́. Бра́та ли поя́л есть? Поклони́ся Христу́, пое́мшему его́. Сам бо нас ра́ди сме́ртен бысть Безсме́ртный. Младе́нцы ли ти поя́л есть? Сла́ви Бо́га, бы́вшу Ему́ младе́нцем тебе́ ра́ди. Раба́ ли ти поя́л есть? Хвали́ Влады́ку, тебе́ ра́ди ра́бий о́браз прии́мша, Творца́ всех. Единоча́даго ли сы́на своего́ погребе́? Помоли́вся, помяни́ Влады́ку, я́ко тебе́ ра́ди Единоча́даго Сы́на Своего́ пре́дасть на смерть. Отрокови́цу ли гото́ву су́щу бра́ку поя́? Моли́ся Ему́, да не разгне́виши Его́. А́ще ли он разгне́ван, то и другу́ю ти дщерь пои́мет. Жену́ ли проводи́в, а дете́м ма́терь? То просла́ви Бога, а сам укрепи́ся, да не разгне́виши Влады́ки своего́. Ты бо сам поме́длив, та́може по́йдеши.

Что твори́ши, о́ челове́че? Но па́ки то́же помяне́м, ме́ртва ви́дя лежа́ща. Ху́лити ка́ко смее́ши? Вели́цей сей та́йне предстои́ши, с разлу́чшимися с душе́ю: а ты сва́ришися. О́во глаго́леши «покой его, Го́споди», а друго́е ху́лиши Его́.

О́ лю́то мне, бра́тие моя́ люби́мая, гре́шному и беззако́нному. Почто́ при́шися с Судие́ю? Почто́ согреша́еши к Нему́? Не мо́жеши бо поти́витися Ему́. Что глаго́леши с гне́вом, почто́ печа́лию утоми́лся еси́ без ума? Рече́ Госпо́дь: О́ челове́че, Аз тебе́ ра́ди свет сотвори́х, и тебе́ ра́ди небеса́ созда́х, и зве́зды, и луну́, и со́лнце, и зе́млю на вода́х основа́х, и украси́х ея́ вся́кими цве́ты. Тебе́ ра́ди, челове́че, мо́ре го́рстку налия́х. Почто́ не чти́ши Мя? Усты́ Мя хва́лиши, а се́рдце от Мене́ лука́ва твори́ши, о́ челове́че!

Ви́диши ли, коль бе́дно прише́ствие ожида́ет нас? Но оба́че туды́ вси по́йдем. Ви́диши ли, коль зол путь, по нему́же все по́йдем?

Но воспряни́, челове́че! Лежа́й трепе́щет, а ты игра́еши. Он испыта́ем есть о де́лех, а ты велича́ешися. Он сто́нет, а ты смее́шися. Он диви́тся ви́дя, его́же николи́же ви́дев, ни слы́шав. Вся ны целу́ет, всем обещава́ется, доко́ле еще́ владе́ет умо́м свои́м, доко́ле еще́ мо́жет глаго́лати язы́ком свои́м: «Здрави рече́, бу́дете вси. А за мене́ Бо́гу моли́теся. Иду́ бо в путь, во́ньже есмь николи́же ходи́л. Иду́ уже́ в ми́р, отню́дуже никто́же не прии́де се́мо. Иду́ та́мо в пребыва́ния стра́шная, отню́дуже никто́же изы́де. Ни и́дет никто со мно́ю. Иду́ к Судии́, а не вем, кото́рый ми та́мо бу́дет отве́т. Но ве́де гре́шный, я́же не и́мам, что отвеща́ти. Ныне ищу́ помо́щника, а несть никто́же помога́яй мне. Зде ищу́ засту́пника, а несть ны́не никто́же заступи́ мя. Где бысть оте́ц роди́вый? Где ли ма́ти прибли́жившия? Где ли бра́тия и пле́мя? Ка́ко брат не изба́вит ли от беды́ тоя́? «Не изба́вит бо тогда́ челове́к»».

Се к нам глаго́лет, отходя́ще от нас: «Та́мо иду́ по ве́чному пути́. Кто бо есть челове́к, и́же пожи́в зде, а не у́зрит сме́рти? Или́ кто сам мо́жет изба́вити душу свою́ от руки́ а́довы? Благослове́н Бог».

Но се лежи́т челове́к, ничи́мже уже́ пече́тся земны́ми жития́ сего. Се уже́ умолче́ от злых, се уже́ преста́ мал огнь, а все у́дови им пра́здни бы́ша. Во еди́н час ви́димь бысть, и па́ки на много дни неви́димь бысть. Во еди́н час изы́де душа́ из те́ла его́, изы́де дух его́ и пойде те́ло его́ в зе́млю, от нея́же взя́то бысть. Во еди́н день оста́вит челове́к вся, отца́ и ма́терь, дру́ги и племя, сы́ны и дще́ри, пойдет еди́н в ве́чный путь, а мы то́кмо с ним до гро́ба до́йдем, то́кмо ему́ уте́хи створи́м. Иду́ще кроме́ нас, а сами ма́ло поме́дливше, по́йдем вслед его́. И ны́не твори́м па́кость лежа́щему? Умили́теся! Са́ми гото́ви бы́ти на то́йже исхо́д.

Ви́дите вели́кую та́йну, ка́ко ти лежа́ трепе́щет, ви́дя он гро́зный час своего́ разлуче́ния души́ от те́ла? Ца́рие и кня́зи, того́же поча́йте: ви́дяще се, не велича́йтеся, не горди́теся. Пото́м не твори́те па́ки ца́рствовати. Ни царь бо ца́рством мо́жет ся изба́вити того́ часа́ сме́ртнаго, ни князь княже́нием, ни влады́ка влады́чеством: но все та́ко же у́мрем, я́коже убо́зии, та́ко же и бога́тии. Ны́не ли, коли́ бо и еще́ душа́ в те́ле, всем есть мил. Егда́ бо изы́дет душа́, то все́ми бу́дет осужде́н. Его́же суда́ вчера́ ужаса́хуся, а днесь самого́ осужда́ют уме́ршаго. Уже́ бо сам трепе́щет, то где бысть гроза́ его́ и си́ла вели́кая? Где помо́щницы? Но вся исче́знуша.

Вси тогда́ вострепе́щем, ви́дящи си́лы проти́вныя, вла́сти стра́шныя: тогда́ на́ша плоть я́ко паучи́на истле́ет. Когда́ ли па́ки уз́рим лице́ Влады́чне, то на́ше лице́ тогда́ спаде́т. Ка́ко ти отве́т да́ти о души́, тогда́ все вострепе́щем те́лом, дивя́ся помышля́я о себе́ глаго́ля: «Где бысть ны́не ца́рство ца́рий? Где князе́м велича́ние? Где си́льных седе́ние? Где помо́щи вели́кая?». Неве́домая бы́ша. Тогда́ ви́дим то́кмо грехи́ своя́, я́же створи́ли есмы, в нощь или́ в день. О́во вострепе́щет лежа́, хоте́л бы побе́гнути со одра́, а уже́ не могу́щеся ни дви́гнути. О́вый зубы́ скре́гчуще, еди́н лице́м терза́ет, а ин очи́ма се́мо и о́вамо меща́, ви́дя свое́ сконча́ние, души́ от те́ла нево́льное разлуче́ние. Язы́к от огня́ изгора́ющь, а не могу́ще уже́ чим его́ устуди́ти. Креще́ние свято́е от нас отъима́емо, и́ же не́смы его́ сохрани́ли. Бе́си предста́нут тогда́ я́ко та́тие, моя́ дела́ пове́дающе.

О люто нам грешным, братие моя любимая! Тогда́ бы ту тре́бе мно́зи помо́щницы, да бы́ша ны проводи́ли возду́шная та ме́ста злых мыта́рств. А́ще бо когда́ хощем поити́ в други́й град, то ту то и́щем проводни́ков. То ка́ко ти ина то ны на́добе проводни́цы, хотя́ и на ко́роток путь, да бы́ша допра́вили ны без разбо́йник. А ны́не ид́ем на вели́кий путь, ту ны тре́бе и́стиннии проводни́цы, да́же провели́ ны бы́ша ми́мо мыта́рства вла́стеля и миродержи́теля на возду́се, неви́димыя бе́сы, гони́тели и мытои́мцы, да́ни е́млющая, ха́ртии держа́щая, в ни́хже напи́сана на́ша согреше́ния. То ту ны тре́бе до́брии проводни́цы. Се же есть до́брый проводни́к: покая́ние с ми́лостынею и друга́я до́брая дела́, я́же мо́гут ны злых мыта́рств провести́ без па́кости во врата́ небе́сная ввести́ и до престо́ла Бо́жия допра́вити.

О́ лю́то нам, бра́тия моя́ люби́мая! Те́мже вари́ пре́жде пока́ятися ми́лостынею, да́же нас смерть не похи́тит и в муку вве́ржет ны во тму кроме́шную, в червь неусыпа́ющий, во огнь неугаси́мый. Житие бо на́ше мало, а му́ка долга́ конца́ не имы́й. Коне́ц близ, а страх вели́, а избавля́ющаго несть.

Изы́дем у́бо ко гро́бу, доко́ле еще́ есмы́ в телесе́ сем. Ви́дим пуста́го нашего жития́ коне́ц. Ви́дим, я́ко вма́ле бы́сть и не прельща́емся им. Ви́дим, ка́ко той со гно́ем разлие́мь. Ви́дим, ка́ко скончева́емся. Ви́девше, пока́яемся. Попече́мся собо́ю, смотря́ще добро́ты пло́ти на́шея во гро́бе. Испыта́емся, ка́ко си суть бы́ли на земли́ живу́ще, в кото́рой власти, кня́зи ли, или́ цари́, бога́тии, убо́зии, или́ гневли́ви, или́ смешли́ви - вси еди́нако разсуди́лися. Иногда́ царь был или́ князь, всех ко́сти оголе́ли. Рцы, ко́е князь, ко́е воево́да, ко́е ли ни́щий, ко́е ли бога́тий, ко́е раб, ко́е ли господи́н? Ко́е ли раба́, ко́ели госпожа́? Ко́е ли юн, или́ стар? Ко́е ли жидови́н, ко́е ли е́ллин, ко́ели му́рин? Не мо́жет никто́ косте́й ме́ртвых разсуди́ти. Не все ли персть? Не все ли прах? Не все ли по́пел? Не все ли гной? Вчера́ ми́ли бы́ху, а ны́не ви́дим их смердя́ще, воня́юще лежа́т.

О вели́кая та́йна! И́же вчера́ брат бысть, а ны́не я́ко чуждаго бе́гаю грозо́ю. Вчера́ целова́х любе́зно, а ны́не ни прия́ти ся его́ хощу́. Сле́зы то́кмо по нем, а́ки по свое́му пролива́ю, а гно́я его́ я́ко зла́га врага́ бежу́. Серде́чною любо́вию прия́тися к нему́ не хощу́, но гно́я его́ и червий я́ко безсме́ртен ся гнуша́ю. О́браз его́ помышля́ю лежа́щь, но не зна́ю его́: уже́ бо измени́вся. Где красота́ лица́? Се побледе́ла [есть]. Где о́чи я́сни? Помрачи́стася. Где власи́ ле́пии? Вси распадо́шася. Где ше́я высо́кая? Сокруши́ся. Где я́сный язы́к? Се умолче́. Где доброхи́трии ру́це? Се разваля́стася. Где добро́та во́зраста телеси́? Се разы́деся. Я́сно ра́зни соста́ви раступишася: те́ло согни́ и жи́лы истле́ша. Все бысть персть, прах, гной. Где ри́зы многоце́нныя? Где красота́? Вся истле́ша [и вся погибо́ша я́ко паучи́н, и я́ко стень мимотече́ и поги́бе]. Где добровоня́ющее благоуха́ние? Се вся воня́ют смра́дом. Где безу́мная ю́ность? Се все уже́ мину́ся. Спро́ста ти реку́: где высокомы́сленый он челове́к? Вои́стинну персть бысть.

Но оба́че, бра́тие, не то́кмо се до гро́ба помы́слим, но помы́слим о воста́нии ме́ртвым, [в] то ве́руем , я́ко си́и лежа́ще, па́ки и́муть воста́ти. Язы́к молчали́в па́ки и́мать глаго́лати, егда́ покло́нятся Бо́гу вся коле́на небе́сных и земны́х, и весь язык испове́сться. Яко рече́ Дани́л проро́к: «Аз ви́дех, дон́деже престо́ли поста́вишася. Ве́тхий де́ньми се́де, престо́л Его́ пла́мен , коле́са Его́ о́гнена, река́ же пред ним теча́ше о́гнена, ты́сяща ты́сящами а́нгел предстоя́т Ему́, тмы тма́ми. Суди́й се́де, кни́ги отверзо́шася». Вели́к страх вои́стинну, мног тре́пет тогда́, не исповеди́мая гроза́, непреста́ныя сле́зы, неуте́шимое воздыха́ние. Егда́ Госпо́дь вско́ре прии́дет, ся́дет на престо́ле высо́це превознесе́не, тогда́ небеса́ совию́тся , зве́зды отъи́мутся, си́лы небе́сныя преди́ потеку́т, гро́би отве́рзутся, телеса́ ме́ртвых воста́нут, исто́чницы пресохнут, бе́здна вострясе́тся. А нам тогда́ каки́м ста́ти, воздаю́ще сло́во о де́лех свои́х и о помышле́ниих, о праздносло́вии, о соде́янных дневны́х и нощны́х, во́льных и нево́льных? О том бо дни ну́жно попече́мся, что и́мамы отвеща́ти или́ что возда́ти.

О́ челове́че! Се зде был еси́ пятьдеся́т лет или́ сто, пита́лся еси́, богате́еши, де́ти прижи́л, сы́ны ожени́ши, дще́ри отда́си, рабы́ владе́еши, ца́рствуеши гра́ды, людьми́ чти́шися, ри́зами краси́шися, сла́вою вы́сишися, го́рдостию возно́сишися. Прише́дши смерть, все то смири́т. А пото́м что? Суд конца́ не имы́й. Ни покая́ния пото́м. «Несть бо, рече́, во а́де помина́яй Тя», ни во сме́рти покая́ния. А́ще тогда́ бы́хом и мно́го моли́лися, то кто ны тогда́ помо́жет? Ни изба́вит нас от беды тоя́ го́рькия. Тогда́ на́чнем хвали́ти младе́нцы умершая, глаго́люще: «Бла́го вам млады́м изме́ршим, несогре́шшим, да не ви́дите зла сего́, я́же мы ви́дим ны́не».

Те́мже ни та́ко ка́емся, ви́дяще младе́нца наша умира́юща. Смерть бо, нача́ток младе́нцем спасе́нию. А нам смерть, нача́ло му́кам ве́чным. По что бо младе́нцем возда́ти есть сло́во в день Су́дный? И не сотво́ршим греха́, по что им прия́ти му́ки? Еще́ [суть] пошли́ к Бо́гу безгре́шни, не разуме́юще ни добра́, ни зла.

О́ блаже́нных младе́нец свято́е почива́ние! А смерть их нетле́на су́щи, а коне́ц их име́ет безконе́чную ра́дость. Что бо реко́ша святи́и? О́трок бя́ше, еди́но ча́до у ма́тери: красе́н, добр, благоро́ден умира́ше. Ма́ти же его́ глаго́лаше, пла́чущися: «Ты́ ми бе ро́ду своему́ прича́стник, а мне и отцу́ насле́дник. Ты мою́ бы печа́ль на ра́дость уте́шил. Вождь ми бы был ты, отцу́ своему́ хвала́». Рекл бы: се вервь ко́рения моего́, се свои́м бысть мил, и чужди́м ви́дящим, а ины́м слы́шащим. Си́й напра́сно у́мре, а́ки пти́ца из мое́ю руку́ излете́. Вма́ле вчера́ его́ ви́дех, а се ны́не его́ не ви́жу. Но оста́вих рожде́ннаго от мене́, по́йде к Созда́вшему его́. Отлучи́ся от утро́бы ма́тери своея́, по́йде во гроб, земле́ю покры́ся: то ма́ти не пла́чет ли, пове́ждь ми? А то не жа́ляся, но пла́чущися глаго́лет: «Ка́ко заидо́ста зе́ницы о́чию мое́ю? Не могу́, рече́, сего́ не пла́катися».

Не глаго́лю ти челове́че сего́, ни не велю́ ти, но востяга́я тя от безго́дна пла́ча мно́гаго. Но а́ще изреко́х ти си́льно, то аз ли не от ма́тери же ся роди́х? Или́ не слы́шал повеле́ния ея́? Или́ не пита́н есмь ма́тери своея́? Таки́й же есмь и аз челове́к, я́ко и вы вси. Веде плачь отца́, разуме́ю тугу́ ма́терню, ве́де печа́льное се мо́ре жития́ сего́ возмуще́ние. Туга́, разуме́йте о чудесе́х сего́ све́та . Ка́ко жи́ти, я́ко жи́во отроча́ пред собо́ю ви́дим, лежа́ще погре́бшее? Помяну́вше па́ки, ка́ко бе добр нра́вом, и сло́вом тих к дружи́не, и слуга́м кро́ток на все вельми́, и на живо́тину. И́ов блаже́нный, то всему́ у него́ изме́ршу, он не смяте́ся о том, ни потужи́, ни похули́ Бо́га, я́ко и ны́не мно́зи челове́цы. Коли́ дасть Бог добро́, то мы не помяне́м Бога нима́ло. Коли́ па́ки Бог у нас во́змет что: или́ жену́, или́ дитя́, или́ раба́, или живо́тина коя́, то ка́ко тем поно́си́м Бо́гу, твори́м я́ко на́шу взят? Ка́ко тем И́ов не падес́я на земли, но укрепи́вся став, кла́няшеся Влады́це своему́, глаго́ля: «Аз наг роди́хся, и наго́му ми поити́ та́мо. Госпо́дь дасть, и Госпо́дь взят: я́ко хо́щет, та́ко твори́т. Бу́ди Го́споди и́мя Твое́ благослове́н в ве́ки. Раб есмь твой». Пови́нен творя́шеся Ему́: «Не противлю́ся Тебе́, Го́споди. Измро́ша бо де́ти моя́, а не погибо́ша». Пове́ждь ми, глаго́лю вам, кото́рый пасту́х не владе́ет овца́м? Пасту́х до́брый избира́ет о́вцы, а Бог к Себе́ всех избира́ет, и ста́ры, и млади́и, и мы ма́ло пожи́вше по́йдем по них.

Того ра́ди не мно́го ся пла́че без ме́ры, но пла́чемся я́ко Ма́рфа над Ла́зарем в ме́ру, я́ко и Сам Госпо́дь прослези́ся над ним: да та́ко и мы пла́чемся я́коже уста́влено над ме́ртвым. Но на́ше те́ло сла́бо есть, над ме́ртвым пла́чемся неуте́шно. Отше́дше от гро́ба, то са́ми твори́мся безсме́ртни, на первыя грехи́ возвраща́емся и го́рши пе́рвых твори́м : упива́тися без па́мяти, блуд твори́ти, чужда́я гра́бити.

Но помяне́м Го́спода на́шего Влады́ку, ка́ко сестра́ над Ла́зарем воспла́кася, хотя́ его́ воскреси́ти от ме́ртвых, нам о́браз дая́ не подо́битися пла́чу пога́ных: тем бо есть досто́йно пла́катися неуте́шно, зане́ разлучи́тися в ве́ки безконе́чныя. А нам есть христиа́ном с Бо́гом бы́ти и со свои́ми младе́нцы вку́пе, а́ще ся зде оста́нем злых дел. А́ще ли ся их не оста́нем покая́нием, то по́йдем в му́ку ве́чную.

Ка́ко ти́и нам глаго́лют младе́нцы че́стно отше́дшии, неприкосну́вшеся скве́рне сей: «Отцы́ и м́атери, на́ша не пла́чите ся нас: не сотвори́те бо нам никоея́ по́льзы - но пла́читеся грехо́в свои́х. Вы бо хо́щете, да бы́хом с ва́ми бы́ли в су́етном сем житии́, иде́же вся суть кра́тка, тле́нна, боле́знена, сме́ртна. Влады́ка бо наш Иису́с Христо́с возлю́бленый, исто́ржены от уст львов, от сего́ жития́ су́етнаго изба́ви ны, я́ко от те́рния цвет. Та́ко нас от вас разлучи́ Па́стырь до́брый, я́ко из тмы на свет. Се ны́не во стране́ кро́тких живе́м, иде́же все ти́хо, све́тло, боголюби́во: иде́же несть никто́же никого́же оби́дя: иде́же вели́кий свет и ра́дость неизглаго́ланная: иде́же несть труда́, ни слез, ни печа́ли, ни воздыха́ния, но то́кмо Бог хвали́мь есть. Нас бо спасти́ и а́нгели ми́рно проводи́ша, разлуча́юще от те́ла, ми́мо старе́йшины о́нех власте́й, возду́шных мыта́рь, до́брых бо проводнико́в име́хом я́. Не обре́те бо в нас ду́си лука́вии ничто́же его́же иска́ху: и ви́деша бо те́ло на́ше чи́сто и непоро́чно, посрами́шася, ви́деша душа́ на́ша чи́стии и безгре́шнии, язы́к наш чист: и умолко́ша, проидо́хом ми́мо я́ поху́ляще их, и бы́хом [спасе́ни] ны́не. Сеть раздра́ся, а мы изба́влении бы́хом. Благослове́н, И́же не дасть ны в лови́тву зубо́м их. Тогда́ веду́ще ны и а́нгели святи́и, ра́дующеся, лобза́юще ны, ви́дяще ны пра́веднии, с на́ми красова́хуся, глаго́люще: «До́бре есте́ пришли́, а́гнцы Бо́жии. Отве́рзе вам ся поро́да ра́йская, показа́ вам ся ло́но Авраа́ма патриа́рха. Свое́ю вы десни́цею Влады́ка Госпо́дь прия́т, да ны глаго́ла к вам: и глаго́ла, ти́хима очи́ма на вы зряй, в кни́зе живо́тныя вписа́вый». Реко́хом: «Пра́веден еси́, Бо́же, Суди́й и́стины. Го́споди, поми́луй нас лише́ных земны́х, а небе́сных не лише́ны. Святы́х не отлучи́ ны, зане́ име́ем це́ло зна́мение креще́ния. Те́ло и́мамы чи́сто младе́нства ра́ди. А вы та́ко не ревну́йте своему́ спасе́нию, не пла́читеся нас, я́ко от вас рожде́ни есмы́, а мла́ди по́мерли. Ны́не прия́хом в тле́нных ме́сто нетле́нная. Мы со святы́ми а́нгелы пое́м, со все́ми святы́ми лику́ем, вас ра́ди гре́шных мо́лим Бо́га со младе́нцы изби́тыми от И́рода Христа́ ра́ди, сочте́ни есмы́ с детьми́ И́овли. Те́мже не пла́читеся вы нас ра́ди, но пла́читеся себе́ и своея́ сме́рти. Егда́ ини́и младе́нцы безскве́рни прии́дут к нам, то ра́дуемся им с пра́ведным И́овом глаго́люще: «Госпо́дь дасть, Госпо́дь взят. Я́ко Го́сподеви лю́бо, та́ко и бысть. Бу́ди и́мя благослове́но в ве́ки веко́в»». Ами́нь.

Принеси́ днесь па́че пе́рвых дней, то́щнейше в сло́во учи́тельства вни́дем. Весть бо, весть мно́жицею сло́во уте́шити боле́знь, и учи́тельство умере́но разори́ти печа́ль: и́бо мноз́ех от и́же вчера́ с на́ми су́щих, ны́не не зря с на́ми: но или ко Влады́це позва́ни бы́вша, или́ на одре́ слежа́ща - и сия́ вся́ко ожида́юща смерть. Те́мже и мно́го ны́не в вас рыда́ние зря, мног в гра́де плищь, мног в це́ркви мяте́жь, безме́рны пла́чущих сле́зы, безме́стни мно́гих обы́чаев ве́щи.

И́бо мно́жицею вас о сей ве́щи моли́х и воспомяну́х, глаго́ля же е́же с терпе́нием и благодаре́нием носи́ти ча́дом свои́м успе́ние и не та́ко безобразова́ти, ниже́ я́ко поги́бших и́же к Бо́гу преста́вльшихся вменя́ти. И па́чеже, иде́же а́ще младе́нцы и не растли́ти не́цыи житие́ оста́виша, те́мже не о́нех воздыха́им, но себе́ и́же во гресе́х живу́щая рыда́им. А́ще бо днесь не у́ трезви́мся, когда́ про́чее обрати́мся? А́ще не смерть бра́та твоего́ уцелому́дрит тя, кто про́чее обрати́т тя? А́ще ме́ртваго зряй не пока́ешися, когда́ про́чее обрати́шися? А́ще су́щаго во гро́бе зря не испра́виши си житие́, когда́ про́чее умо́лиши Бо́га?

Се у́бо зрим, се саме́м иску́сом навы́кнуем. Те́мже пощади́м ся моля́, не ту́не и всу́е мяте́мся, ниже́ я́ко безсме́ртни мечта́имся. Еди́н бо есть сомре́тия не ин путь, о́бщая ча́ша и всем даема. Еди́н час стра́шный, еди́н мост, и мимохожде́ния не имея, и́же всех долг и всех боя́знь. Еди́но мимохожде́ние и всех коне́ц, боже́ственый мечь, ли́ца не прие́мляй. Ни бо [о] царе́ трепе́щет смерть, ни архиере́я чтет, ни седи́ны ущедряет, ни добро́ту ми́лует, ни ю́ности щади́т, ни едноро́дна милосе́рдует, ни слеза́ми прекланя́ется, ни [о] кня́зе вотрясе́тся, ни мучи́телей бои́тся, ни име́ньми искупу́ется, ни прие́млет не́котораго лице́: но на всех ра́вне нахо́дит.

Те́мже и зря́тся и́же днесь с на́ми су́щии, у́тре та́мо пре́жде нас. И́же днесь любе́зне нас лобза́ющеи, у́тре от нас умиле́не проважда́еми. И́же днесь в житии́ зау́тра во гро́бе, и́же днесь я́ве страша́щии, зау́тра черве́й испо́лнени. И́же ми́ром уха́ющии днес, зау́тра смердя́ще. И́же днесь пита́ющеися, зау́тра плачуще. И про́сто рещи́: и́же днесь упитава́еми, осужда́еми зау́тра. И́же мно́жицею взыску́ющеи тех успе́ние не ве́дяще, друг ко дру́гу глаго́лет: «Где о́нсица князь?». И слы́шим, я́ко пре́йде. «Где есть он судия́?», друг дру́га вопраша́ем: и навы́кнуем, я́ко у́мре. «Где есть го́рдый он царь и велича́вый, и где други́й имяре́к?». Та́мо оше́л есть. Где? Иде́же Cуди́й судия́м, Стра́шный стра́шным, иде́же Царь ве́чный и Суди́й не отрица́емь.

Где у́бо, или́ ка́ко, или́ в ко́ем ме́сте предва́ршии суть, никто́же рещи́ возмо́же: ра́зве то́чию се ве́мы, я́ко та́мо, иде́же есть Еди́н Ве́чный и Человеколю́бец, Творе́ц душа́м и те́лом, на о́ном вели́цем и стра́шнем суди́щи. Иде́же несть сме́ха, но плачь. Несть украше́ние, но истяза́ние. Несть мо́лние, но тма. Несть укори́зна, но ответование. Несть обогате́ти, но вострепета́ти. Не пи́ща, но Суди́й . Не лицеприе́мство, но правосу́дие. Иде́же вси на́зи обличе́ни предста́нем, раби́ и свобо́дни, благоро́дни и злоро́дни, сла́вни и несла́вни, гре́шницы и прав́едницы, о́ви у́бо посрамля́еми, о́виже венчава́еми. Где тогда́ ца́рское мечта́ние? Где кня́жеска горды́ня? Где бога́тых немилосе́рдие? Где судя́щих лицеприя́тие? Где добро́та ю́ности многомечта́нная? Ю́ность нечу́вственная, до́лги наде́жду жи́зни обещава́ющия. Ю́ность мяте́жная, мяте́жно се́рдце и многопеча́лованная сласть. Ю́ность, мно́жицею спа́дающия и зле плоть ласка́ющи. Ю́ность, ко прельще́нию ласка́емая, кал стра́стный, трава́ удо́бь увяда́ющия, клас гото́во тле́емый. Ю́ность, со́ние удо́бь забы́тное, сень несоста́вная. Ю́ность, неболе́зненое се́рдце, протяже́но о́ко, свети́льник готовоуга́сный, возвере́ние кро́вное, обы́чай скверне́нием, неудо́бь водя́йся конь и на вся́ко исхожде́ние гото́в. Оба́че, и́же зде велича́в, та́мо окаянен. И́же зде упива́яйся, та́мо ка́пли водны́я тре́буя. И́же зде ко укоризне гото́в, та́мо язы́к опаля́емь.

Не глаголи: «Даждь ми дневни́и, и приими́ у́трешнии». Не бо зде сматря́я, кто еси́: но тамо ча́я, что бу́деши. Глаго́леши «Человеколюби́в есть Бог, и а́ще согрешу́ прости́т мя». Но о́но зри: я́ко зде ми́лует, та́мо же истязу́ет. Зде презира́ет, та́може испыту́ет. Зде ожида́ет обраще́ния, та́може предае́т огню́. Про́чее, где прему́др та́мо? Где си́льник? Где мяте́жь? Где обе́ды многоце́ннии, где ве́чери? Где и́же с тимпа́ны и ли́ки вино́ пию́щии? Где преупита́ннии, и позо́рища? И сия́ бра́тиям на́шим а́лчущим, нищету́ющим, злостра́ждущим, наготу́ющим и померза́ющим, смерти жела́ющим и ту от печа́ли призыва́ющим. Ди́вство! Ча́ша, и́же всем гро́зная быва́ет, су́щим в ну́жди вожделе́нная. И житие́ и́же от всех люби́мое, бысть су́щим в ну́жди ненави́димо. И свет сый и́же все́ми люби́мый, бысть о́нем ме́рзостен.

Благослове́н Бог, И́же все на по́льзу де́лаяй бра́тие. Не зла́я, но и поле́зна есть всем смерть. И не мое́ сло́во се, но «смерть му́жу поко́й», боже́ственый И́ов изглаго́ла. И апо́стол глаго́лет: «Уме́рый, оправди́ся от греха́», и преста́ от жите́йскаго лихои́мства, и е́же прилага́ти зло ко зло́му, и [о]сла́би бре́мя свое́ возвраща́ти, и умолче́ е́же прогне́вати Бо́га своего́. Слы́ши разу́мно: смерть, пра́ведным поко́й, младе́нцем утешение, до́лжным исполне́ние, печа́льным разреше́ние, боля́щим присеще́ние, греха́ возбране́ние. А́ще не бы смерть предлежа́ла, себе́ у́бо пояда́ли бы́хом. А́ще не бы́хом судию́ име́ли, живота́ наде́жду не бы́хом име́ли. А́ще му́ку не ожида́ли бы́хом, ни яже от преступле́ния тли отлага́ли бы́хом.

Ви́де ли Влады́чнее человеколю́бие? Е́же от преступле́ния запреще́ния, бысть нам спасе́ние. А́ще у́бо пра́веден есть уме́рый, ра́дуйся, зане́ же наде́юся ко Влады́це во осла́бе отхо́дит. А́ще ли и согреше́н, не печа́луй: приобре́л бо есть в ме́сто я́же хотя́ше приложи́ти зла́я. А́ще у́бо мы зде пребыва́ли бы́хом, а́ще ли вси та́мо отхо́дим, не я́же до́бре о уме́рших сотворя́ем, сия́ и́миже зле ухищре́ние упражня́ем. Не зри́ши ли, что от предва́рших содева́ем? Псалмы́ и пе́ньми тех провожда́ем, е́же ко Влады́це благодаре́ние зна́менующе, и но́выми ри́зами тех одева́ем, но́вое одея́ние тле́ния зна́менующе. Кади́лы и ми́ры тем соше́ствуем, показу́юще я́ко от те́мнаго жития́ разре́щшеся, ко Све́ту и́стинному отъидо́ша. К восто́ком гроб лежа́щу вообража́ем, во спасе́ния ра́ди о́браза предзнамену́юще. Не у́бо же в воскресе́нию ве́рующии си́це печа́луим, я́коже про́чии не иму́щии упова́ния, и́же бо воскресе́ние не наде́яйся, в пра́вду пред ним лежа́щаго пла́чется, в пра́вду, яко поги́бших уме́рших вменя́ет.

Но сия́ у́бо да игра́ют е́ллинския де́ти, сия́ да творя́т самари́тстии наро́ди. Мы же Христу́ уве́руем и услы́шим, я́ко «гряде́т час и ны́не есть, егда́ ме́ртвии услы́шат глас Сы́на Бо́жия, и услы́шавши оживу́т», и воста́нут су́щии во гробе́х, и обнови́тся земля́. Те́мже, а́ще воскре́снут ме́ртвии якоже вся́ко и воскре́снут, не та́ко безобра́зуим умира́ющих молю́, не я́же неве́рных ве́рнии поревну́им, не ри́зы на́ша растерза́им, но па́че ду́шу умили́м: я́ко и нас та́же ожидае́т ча́ша. Не пе́рси бие́м, я́ко да не е́ллином поревну́им. Не пляса́ющия и пла́чащия воззове́м, я́ко да не мно́жае Бо́жию я́рость подви́гнем. Не от влас главу́ обнажи́м, я́ко да не Христа́ главу на́шу посрами́м. Не на до́лги дни пла́чимся, яко да не воскресе́ние не ве́руем. Не язы́ком ху́льно что возглаго́лим.

Дал еси́ отроча́? Благода́рствуй прие́мшаго е́же ти бе пре́дал, просла́ви избра́вшаго е́же созда́л есть: и прие́мшаго плод чре́ва твоего́ нетле́нен, просла́ви спа́сшаго твоея́ утро́бы в отро́д. Поклони́ся великоду́шному И́ову, благода́рствуй я́ко вся́ко прине́сл еси́ Влады́це же́ртву непоро́чну, прия́тно кади́ло, чисто приноше́ние, но́ваго Исаа́ка я́ко иногда́ Авраа́м. Христо́с прия́л есть, поклони́мся. Созда́вый нас дал есть, не поро́пщим. Зижди́тель созда́ние поиска́, не сваря́имся. Ни бо мо́жем.

Дал еси́ бра́та? Поклони́мся взе́мшему и́ Христу́, И́же тебе́ ра́ди сме́ртен бысть иногда́. Младе́нца дал еси́? Благодари́, я́ко тебе́ ра́ди Младе́нец в я́слех бысть. Ра́ба от тебе́ взял есть? Воспо́йте его́, я́ко тебе́ ра́ди зрак ра́бий восприя́т. Единоро́дна ли сы́на погре́б еси́? Просла́ви, припадни́, помяни́, я́ко тебе́ ра́ди Бог Единоро́днаго Своего́ Сы́на пре́дал есть на смерть пло́тию. Черто́жну ли отрокови́цу дал еси́? Благодари́, да не ка́ко негоду́я и другу́ю да́си. Жену́ ли предпосла́л еси́? Воспо́й, утверди́ся, да не Влады́це прирази́вшися, да не ка́ко и ты отъи́деши. Что твори́ши, челове́че?

Па́ки то́жде восприи́мем. Ме́ртва лежа́ща зри́ши, и ху́лити сме́еши? Та́инству такову́ предстои́ши, и с разлучи́вшим ду́шу свари́вшися? «Упоко́й Бо́гови» глаго́леши, и ты Богу досажда́еши? Что при́шися со Судие́ю? Что приража́ешся к Непобе́дному? Что смуща́ешися я́ростию? Что упива́ешися печа́лию? Не зри́ши, каково́ и нас ожида́ет прехожде́ние лю́то? И а́ще и лю́то есть, но оба́че тем отхо́дим. Не зри́ши ли, я́ко тя́жек есть путь и вси тем ше́ствуем? Воспряни́, о́ челове́че! Лежа́й трясе́тся, и ты игра́еши? Он истязу́емь есть, и ты мечта́ешися? Он трепе́щет, и ты не гото́вишися? Он ужаса́ется и весь коле́блется, весь смуща́ется, зря я́же николи́же ви́дел есть, и слы́ша я́же никогда́ же слы́шал есть. Те́мже и по́тится я́коже жну́щий, и всем нам совещава́ется, па́чеже отрица́ется, и всех целу́ет, до́ндеже господи́н по́мыслу есть, до́ндеже язы́к веща́ти может: «Здра́вствуйте рече́ и о мне моли́теся, в путь бо отхожду́ его́же никогдаже ше́ствовах. И в страну́ да́льню, ю́же николи́же ви́дех. И в ин мир душе́вный, отню́дуже никто́же не возврати́тся. И в оби́тели стра́шны, а́може никто́же сше́ствуяй ми. И на суд стра́шный, иде́же не вем что случи́тмися. И на ве́щи стра́нны, о ни́хже никто́же спове́да.

Се ны́не ищу́ помо́щника, и никто́же помага́яй ми. Се ищу́ избавля́ющаго, и никто́же изъима́яй. Ищу́ спутьше́ствующаго, и никто́же спостраду́яй ми. Про́чее, где оте́ц роди́вый? Где ма́ти боле́вшия? Где брат? Иде́же брат бра́та не избавля́ет, ка́ко изба́вит челове́к челове́ка?» Сия́ глаго́лют, про́чее отхо́дят в ве́чный путь свой. «Кто бо есть челове́к, и́же поживе́т и не у́зрит сме́рти, или́ кто изба́вит ду́шу свою́ из руки́ а́довы».

Благослове́н Бог! Что у́бо есть челове́к, братие? Се лежи́т и ничесо́муже про́чее от жите́йских приложи́т, се от су́етных преста́. Мал огнь ят, и все упразни́шася. Еди́н час, и явле́н я́ко не я́влься быва́ет. Еди́но мгнове́ние, изы́де дух его́ и возврати́тся в зе́млю свою́: в той день поги́бнут вся помышле́ния его́. В той день оста́вит челове́к отца́ своего́ и ма́тере, дру́ги и сро́дники, сы́ны и дще́ри, и по́йдет еди́н в ве́чный путь свой. Сни́демся у́бо ко и́же пре́жде нас отходя́щим, пре́жде да́же и мы не отъи́дем.

Умо́лкнете про́чее и лежа́щему не стужа́йте. Утиши́теся и молву́ разреши́те: и себе́ угото́вите. Возри́те, и вели́кое та́инство ви́дите. Ца́рие, узри́те, и не ктому́ велемудрствуйте. Кня́зи, возри́те, и не ктому́ мечта́йтеся. А́ще ви́диши ле́жащаго и жития́ разлуча́ющася, у́бо я́ко кня́зя или́ царя́ того позна́еши? Како́в бо есть царь, и́же себе́ не избавля́ет? Но се и той от ча́ши о́ноя трясе́тся. Се я́ко еди́н от челове́к бои́тся. Се весь бысть умиле́н, и́же пре́жде ма́ла стра́шен. Се отводи́мь есть я́ко осу́жденик, его́же вчера́ трепета́ху осу́жденицы. Се возмути́тся весь и подви́жася, и вся му́дрость и си́ла его́ поглощена́ бысть. Весь ужа́сен бысть и впра́вду. Ви́де бо вла́сти а́нгельскыя, и своея́ вла́сти забы́. Ви́де во́инство стра́шно, и свое́ я́ко паучи́ну вмени́. Ви́де зра́цы Влады́чняя, и зрак свой измени́. Слы́ша отвеща́ние души́, и весь потрясе́ся пло́тию. И такова́я в себе́ мы́слит дивля́ся и помышля́я и глаго́ля: Где кня́жеская власть? Ди́вство, се чин и́стинный, се си́ла держа́вная, власть нело́жная, нача́ла непрее́мная, зра́кове стра́шни, безсме́ртно во́инство.

Сия́ и я́же сих недоуме́ннейшая помышля́ю, яже еди́ни предва́ршии и искуси́вшии све́дят. И́же о́ви у́бо от одра́ воскака́ют, бежа́ти у́бо хотя́ше не могу́ще же, о́ви же зубы́ скре́щет скреже́щуще, и́ни че́люсти сосеца́ют, друзи́и о́чи умиле́не обраща́ют, зря́ще пома́лу си́лы теле́сныя престаю́ща, язы́к паля́щь, и сокро́вище ну́ждне восхища́емо, си́лы сопроти́вныя предстоя́ще, Сло́во испыту́юща, восхи́тити начинающа. Та́же и та́тие соше́дша и возвести́вша, и от те́ла ду́шу исторгша, мно́гих нам тогда́ тре́бе моли́тв, мно́гих помо́щник, мно́га нам потре́ба тогда́ а́нгельскаго предста́тельства, мно́га нам и́же на возду́х восхода руковожде́ния. А́ще бо во страну́ или́ град стра́нен отходя́ще, тре́буем водя́шаго и наставля́ющаго, мно́жае па́че нам тогда́ тре́бовати есть помо́щник и води́телей, е́же проводи́ти и привести́ нача́ла и вла́сти мироде́ржца тмы неявле́нныя возду́ха, и́хже гони́теля и истяза́теля и мытаря́ Писа́ние имену́ет. Добр тогда́ нам спу́тник ми́лостыня и ми́лование допроводи́ти в небе́сная врата́, до́бри нам та́мо соглаго́льницы ни́щии, и́хже зде пре́жде сме́рти поми́ловахом. Те́мже предвари́м пре́жде да́же не предваре́ни бу́дем, я́ко да не себе му́це преда́мы. Житие́ кра́тко, суд же долг. Коне́ц близ, и страх мног, и разреша́яй никто́же.

Изы́дем бра́тие, и усе́рдно бра́тию предпосле́м. Изы́дем на гро́бы, до́ндеже есмы́ в телеси́, ви́дим су́етное на́ше мудрова́ние. Где и́мать обита́лище? Видим, что пома́ле быва́ем, и не ктому прельща́имся. Ви́дим, ка́ко разруша́емся, и себе́ испра́вим. Ви́дим, во что дости́жим, и о концы́ попеце́мся. Ели́цы добро́ты сматря́ете, во гро́бе ты́я пренебрезе́те. Ели́цы нача́льства и вла́сти надхо́дите, во гро́бы при́зрите и Бо́га убо́йтеся. Елиц́ы печа́ли и памятозло́бия друг на дру́га и́мате и не разреша́ете, прииди́те ви́дите, ка́ко разруша́етеся. Вни́кни приле́жне во гроб, и виждь лежа́ща та́мо и́же не́когда царя́, виждь в косте́х и́же не́когда князь, виждь стра́шное косте́м зре́ние. И рцы, кто у́бо есть царь, кто ли во́ин, кто есть князь, или́ кто нищь? Кий ю́ноша, кий ли ста́рец? Кто ли му́рин, кто ли благови́ден? Или́ не и́маши рещи́, я́ко не все ли прах, не все ли па́ра, не все ли смра́да испо́лнена? Не вси ли я́же иногда ́любе́зная ны́не зря́тся ме́рзостна?

О́ беды́! Что се ве́лие е́же о мне та́инство? И́же вчера́ мне люби́мый, ныне гнуша́емь. И и́же вчера́ ми уд, ны́не я́ко чу́жда блюду́. Его́же пре́жде ма́ла объе́млех, ны́не же прикосну́тися не хощу́, слеза́ми омоча́ я́ко моего́, и гно́я бе́гаю я́ко не моего́. Приступи́ти смердя́щему от милосе́рдия нудя́ся, от тли и черве́й его́же возбраня́емь есмь, и́же пре́жде ма́ла о́браз лежа́щаго помышля́я, но ни ма́ла же того́ в нем зря. Где добро́та ли́чная? Се почерне́. Где помыза́яющия о́чи и благови́дныя? Се иста́яша. Где и власо́м благоле́пие? Се испаде́. Где протяже́ная вы́я? Се сокруши́ся. Где язы́к бо́рзый? Се умолче́. Где рука́м украше́ние? Се разруши́ся. Где ри́зное многоце́нство? Се поги́бе. Где цвет во́зраста? Се истече́. Где ми́ра и арома́ты? Се восмердя́шася. Где ю́ностное весе́лие? Се пре́йде. И про́сто, где мно́го мечта́нный челове́к? Се персть, па́ки персть бысть. Оба́че не да́же до гроб по́мысл составля́й, но та́мо пре́йди на воскресе́ние: и помы́сли ку́пно и ве́руй, я́ко и́же ны́не лежай, па́ки бу́дет востая́. И язы́к и́же ны́не умолкну́вый, па́ки проглаго́лет тогда, «егда́ преклони́тся Бо́гови вся́ко коле́но небе́сных и земны́х и преиспо́дних и всяк язы́к испове́сться», я́коже рече́ и Дании́л:

«Зрех до́ндеже престо́лы поста́влени бы́ша, и Ве́тхий де́ньми се́де, и престо́л Его́ пла́мень о́гненый, коле́са Его́ о́гнь паля́щь, река́ о́гньна теча́ше пред Ним, ты́сяща ты́сящами служа́яху Ему́, и тмы тма́ми престоя́ху Ему́. Судия́ се́де и кни́зи отверзо́шася». Мног я́ко вои́стину страх та́мо, мног тре́пет и неиспове́даема ну́жда, непреста́нныя сле́зы, немо́лчная стенания. Егда́ прии́дет Суди́й на престо́ле стра́шне и превознесе́не, тогда́ не́бо я́ко сви́ток свива́ется, и зве́зды помрача́ются, си́лы а́нгельския предтеку́т, гро́бы отверза́ются, ме́ртвии востаю́т, исто́чницы изсы́шут, бе́здны подвиза́ются, земля́ вся́ко коле́блется. Ка́ко всем подоба́ет бы́ти нам тогда́, даю́щим сло́во о дея́них, о мы́слех, о пра́здне сло́весе, о и́же во дни и и́же в нощи́, о во́льных и нево́льных? О сем пещи́ся ну́ждно есть, сие́ но́щию и дни́ю сматря́ти до́брое, что тогда́ благосло́вно рече́м и что отвеща́ем.

Рцы ми, о́ челове́че, се пита́ешися, пятьдеся́т лет или сто и богате́еши, и ча́да твори́ши, и обруче́ние дае́ши, и бра́чиши сы́ны и дще́ри, нача́льствуеши и ца́рствуеши язы́ки и людьми́. И по сих что? Смерть. И по сме́рти суд, конца́ не име́я, ниже покая́ния. «Несть бо рече́ в сме́рти помина́й тебе, во а́деже кто испове́стьтися?». Вои́стину никто́же. А́ще и тма́ми смуща́емся и мо́лимся, никто́же изъима́яй.

Сего́ ра́ди у́бо блажи́м младе́нцы уме́ршая, сего́ ра́ди вси глаго́лем: «Ка́ко не младе́нцы суще умре́хом?». Не у́бо е́же мы жела́ем: зря́ще во свои́х ча́дех печа́луим. Е́же бо есть ине́м сме́ртна, ча́ша бедо́вна, се есть в младе́нцех спаси́тельно. И е́же во всех стра́шное, в тех есть похва́льно. И е́же мы и́мамы во о́нех му́ку, есть в тех нача́ло спасе́ния. О чесом бо сло́во воздаде́т, и́же отну́д грехо́вную не прие́мшии скверну? Или́ о чесо́м му́чими бу́дут, и́же добру́ и за ура́зум не дости́гшии? О́ блаже́нных младе́нец блаже́ное успе́ние! О́ сме́рти нетле́нных, нача́ло су́щу жи́зни и ве́чныя су́щия! О́ кончи́но, нача́ло безконе́чныя ра́дости!

Но что глаго́лят малоду́шнии? О́трок ми рече́ бе единоро́ден, той бе моего́ ро́да прея́тие, той бе моего́ бога́тства насле́дник, той моея́ печа́ли утеше́ние. Весь ви́дом све́тел сый, весь тих и прия́тлив, вожделе́н и свои́м и стра́нным, и зря́щим и слы́шащим. И внеза́пу восхище́н я́коже пти́ца от моею́ взят бысть руку́. И и́же пре́жде ма́ла зри́мый, ктому́ не зримь есть. Но у́бо оста́вль ро́ждьшаго, оти́де к Созда́вшему. Разлучи́вся утро́бы ма́терни, сни́де во гро́бе земли́, всех ма́тере. Не пла́чу ли сего рцы ми, не рыда́ю ли? Не могу́. А́ще и тма́ми приведе́ши ми уче́ния, а́ще и тма́ми нака́зовати покуси́шися не пла́кати роди́телем своя́ ча́да - не увеща́еши. Ра́ди Бо́га, И́же си́це повеле́вшаго и ю́зы есте́ственая связа́вшаго.

Не се глаго́ля человече, ниже́ се законопола́гаю, е́же ника́коже отню́д слези́ти о ча́де? А́ще бо и реку́, невозмо́жное глаго́лю. И́бо и аз зако́ном есте́ственым покаря́юся, зане́ и аз челове́к есмь, и от утро́бы ма́терне родихся, и того́жде есмь естества́. Вем оте́ческо рыда́ние и ма́терне терза́ние. Вем тех мяте́жь печа́льный. Свем вну́тренее тем о ча́дех мечта́ние, ка́ко я́ко ту су́ща не су́щаго отрока в себе живопису́ют, помышля́юще того́ нра́вы и глаго́лы и дея́ния вся, предше́дшаго пред очи́ма полага́юще. Но у́бо И́ов чу́дный не тако. Я́ко вели́кую о́ну, услы́ша ча́дом и отроко́м, и воло́м, и вельбу́дом, и всем случи́вшуюся ему́ по́губу, и не смути́ся не ослабе́, не похули́ яко про́чии, но востае́т и на земля́ пад от нея́же взят бысть, Влады́це поклони́ся глаго́лаше: «Сам аз Влады́ко, наг изы́дох из чре́ва ма́тере моея́: наг и отъиду́ та́мо. Госпо́дь дасть, Госпо́дь взят. Я́коже Го́сподеви го́де бысть, та́ко и бысть». Раб есмь, рече́, и подлежу́, и Сотво́ршему не противля́юся. Ни бо есть стра́нна вещь: уме́рша де́ти, но не погибо́ша. Кото́рый бо па́стырь не владе́ет в ста́де свое́м? Па́стырь до́брый избра́л есть овца́: ма́ло бо, ма́ло и мы отхо́дим, и о́троцы у́зрим.

Сего у́бо до́бляго и мы подража́им и не та́ко безме́рно рыда́им. Я́ко ве́рни попла́чим, а не яко невернии безобразуим. Я́коже Христо́с Ла́заря попла́ка, та́ко и мы попла́чим. Тебе́ бо ме́ры и уста́вы показу́я попла́ка. Ка́ко бо слези́ти тре́боваше, его́же пома́ле воздви́гнути хотя́ше? Но я́ко да ти навы́кнеши, ка́ко досто́ит слези́ти уме́ршаго, я́ко да и есте́ственое ми́лование пока́жем, и неве́рных подража́ние отрази́м.

Про́чее же и о сем помо́лимся, е́же то́яжде ча́сти е́же в ю́нна во́зраста вре́мени от жития́ разлуча́ющихся бы́ти: а не та́мо оше́дшим своя́ у́бо де́ти во осла́бе узре́ти, нам же вне со терпи́ме ско́рби бы́ти. Ели́цы бо младе́нцы су́ще зло́бныя сея́ и многостена́тельныя пло́ти разлучи́ша, таковы́ не́кия к ро́ждьшим отвеща́ют гла́сы, а́ще и не глаго́лы, но ве́щьми: «Не нас пла́чите отцы́ и ма́тери.

Вы хоте́сте с собо́ю имети нас в су́етнем житии́, иде́же кра́сная и боле́зненая, иде́же всяк грех жи́тельствует и непра́вда и лихои́мство, иде́же вся неве́рна и несоста́вна, иде́же ничто́же стоя́тельно, ниже́ изве́стно. Но Бог наш и Влады́ка возлюби́в нас, изъя́т нас я́ко от уста́ львов от су́етнаго жития́, и исхи́ти нас я́коже от те́рния цве́ты. Си́це от грех отлучи́ нас, я́ко а́гнца любе́знейшая. Си́це Па́стырь до́брый отлучи́ нас от вас, я́ко от тмы на свет. И во стране́ живы́х пребыва́ем, иде́же вся кра́сная и богоуго́дная, иде́же никто́же оби́дяй или́ наси́льствуяй. Несть греха́, ниже́ мра́чнины. Иде́же свет непристу́пный и ра́дость неизглаго́ланная. Не боле́знь, ни сле́зы, ни воздыха́ние, но Бог, хвали́мь и прославля́емь. Нас святи́и а́нгели ми́рне отлучи́ша от те́ла, и мы без забавле́ния нача́ла и вла́сти возду́шныя прехо́дим: бла́ги бо наста́вницы име́хом. Не бо обрето́ша в нас я́же иска́ху, ниже́ ви́деша в нас яже наде́яхуся от нас.

Ви́деша те́ло нескве́рнено, и посрами́шася. Ви́деша ду́шу непоро́чну, и постыде́шася. Ви́деша язы́к неоскверне́н и неле́стен, и умолко́ша. Преидохом и охуди́хом их. Проидо́хом сквозе́ их, и поа́хом на ня. Сеть сокруши́ся, и мы изба́влени бы́хом. «Благослове́н Бог, и́же не дасть нас в лови́тву зубо́м их». Отню́ду же и срета́юще А́нгели ра́довахуся, пра́ведницы же лобза́ху и преподо́бнии красова́хуся глаго́люще: До́бре приидо́ша, а́гнцы Христо́ви, и отве́рзеся вам ра́йская пи́ща, показа́ся вам недро Авраа́мово, де́сне вас Влады́ка прия́т, десны́й глас к вам отвеща́, ти́хим о́ком вас узре́, те́мже и в кни́зе живо́тней вас написа́, вам младе́нцем к Человеколю́бцу ре́кшим: «Пра́ведный Судия́ Христе́, лиши́л еси́ нас земны́х, да не лиши́ши нас и небе́сных. Разлучи́л еси нас от роди́телей, да не отлучи́ши и от святы́х. Це́лу Ти печа́ть креще́ния и́мамы, нескве́рнено те́ло принесо́хом ра́ди мно́гаго младе́нства».

Да не у́бо позави́дите, я́ко вре́менни и спасе́нию нас непоро́чных, ниже́ слези́те, зане́ от го́ршаго на лу́чшее преведе́ни бы́хом и в ме́сто тле́нных прия́хом нетле́нная. Мы со а́нгелы пое́м, со святы́ми ликоству́ем, па́че же и о вас су́щих во гресе́х мо́лим. Мы со и́же от И́рода избие́ными Христа́ ра́ди сопричте́ни бы́хом, с сы́нми И́ововеми ра́дуемся. Те́мже о нас не печа́луйте, но па́че себе́ ра́дуйте и своея́ кончи́ны отве́т сматря́йте. Я́ко ве́дяще изве́стно ве́рующе, я́ко на по́льзу вам Влады́ка избра́л есть нас и в ча́сти спаса́емых учини́л есть. Внегда́ у́бо ю́ныя де́ти и безтле́нныя от вас са́мо к нам прихо́дят, ра́дуйтеся и весели́теся с пра́ведным И́овом пою́ще: «Госпо́дь дасть, Госпо́дь взят: я́ко Го́сподеви го́де бысть, та́ко и бысть. Бу́ди и́мя Госпо́дне благослове́но отны́не и до ве́ка», Ему́же сла́ва и держа́ва во ве́ки веко́в. Ами́нь.