Среда первой седмицы по Пятидесятнице

Тогда́ у́бо предаде́ им Его́ Пила́т да ра́спнется. Прия́ша же Иису́са и ведо́ша. И нося́ крест свой, изы́де в глаго́лемое кра́ниево ме́сто:

Благотворе́ния невнима́ющих, лю́та и низлага́ти, и обвлача́ти: си́це и иуде́и, в нача́ле наслади́вшеся Бо́жия по́мощи, зако́н язы́ческаго ца́рствия иска́ху: и в пусты́ни с ма́нною луко́в воспомина́ху. По тому́ же у́бо о́бразу и зде, Ца́рствия Христо́ва отрица́ющеся, ке́сарево на себе́ нарица́ху. Сего́ бо ра́ди надста́ви им царя́ по их изрече́нию. «Егда у́бо сия́ слы́ша Пила́т, предаде́ его́ да ра́спнется» - зело́ безслове́сне. Потре́бно бо вопросити, а́ще убо потща́ся Христо́с насильствовати ца́рствию: от стра́ха еди́наго изрече́ние принесе́. И́бо да не сие́ постра́ждет, предвари́в Христо́с рече́: «Мое́ Ца́рствие несть от ми́ра сего́». Но предстоя́щим всего́ Себе́ дав, ничто́же ве́лие любому́дрствовати восхоте́. А́ще и жены́ сон дово́лен бе его́ ужаси́ти, но ни еди́ным о сих лу́чши: ниже́ к небеси́ возре́, но предаде́ Его́. Они́же наложи́ша Нань крест, я́ко на осу́жденника про́чее: и́бо дре́вом угадыва́ху и ниже́ косну́тися терпя́ху. Си́це и во о́бразе бысть: и́бо Исаа́к дрова́ понесе́. Но тогда́ у́бо до изволе́ния о́тча есть: вещь о́браз бо бе.

«И прии́де на кра́ниево ме́сто». Не́цыи ре́ша та́мо Ада́му сконча́тися и лежа́ти, и Иису́су, иде́же смерть ца́рствова, та́мо и одоле́ние воста́вити. И́бо одоле́ние исхожда́ше, нося́ крест на томи́тельство сме́рти. И я́коже победи́телие, та́ко и Сей, на ра́мех ноша́ше о́браз одоле́ния. Что бо, а́ще и ины́м ра́зумом де́йствоваху сия́ иуде́и? Распина́ют же Его́ и с разбо́йники, не хотя́ще и в сем проро́чество исполня́юще: я́же бо досажда́юще творя́ху си́и, сия́ и́стинне споспешествова́ху. Да навы́кнеши ели́ка Его́ си́ла: и́бо и сие́ испе́рва прорече́ проро́к, «я́ко со беззако́нными вмени́ся». Хотя́ бо спокры́ти быва́емое бес, но не возмо́же: распя́ти бы́ша у́бо трие́, облиста́ же еди́н Иису́с. Да навы́кнеши, я́ко си́ла Его́ все соде́ла. А́ще и трие́м на кресте́ пригвожде́нным, чудеса́ си́це быва́ше, но оба́че никто́же ничто́же от быва́емых возложи́ ни еди́ному же оне́х, ра́зве еди́ному Иису́су. Си́це су́етно диа́вольское бысть наси́льство и наве́т, и на его́ все преврати́ся главу́: и́бо от двои́х сих спасе́ся еди́н. Не то́кмо у́бо не напа́ствова сла́ве Распя́таго, но и споспеши́ нема́ло: того́ бо е́же трясти́ ка́мения, не ме́ньше бе, еже разбо́йника на кресте́ преложи́ти и в рай ввести́.

«Написа́ же и ти́тлу Пила́т». Вку́пе у́бо и иуде́и отмща́я, вку́пеже отвеща́я о Христе́. Поне́же бо я́ко ху́да изда́ша, и суд сей обще́нием разбо́йников утверди́ти начина́ху, - да ни еди́номуже про́чее Ему́ леть бу́дет лукавыя наноси́ти вины́ и оклевета́ти я́ко ху́да не́коего и лука́ва, загражда́я их уста́ и всех оклевета́ти хотя́щих, и показу́я я́ко на своего́ царя́ воста́ша, - я́коже на одоле́нии не́коем си́це писа́ния положи́, и све́тел испусти́ глас, и побе́ду явля́ющь, и ца́рствие пропове́дующе, а́ще и не всеце́ло. И сие́ не еди́ным гла́сом, но трема́ гла́сы я́вствено сотвори́. Поне́же бо мно́гим бы́ти ле́по собра́ниям во иуде́ех пра́здника ра́ди, я́ко бы ни еди́ному же не ве́дети отве́та - гла́сы все́ми иуде́йское неи́стовство обличи́ - я́ко и Распя́тому зави́дяху. И́бо что сие́ вас повреди́? Ничто́же. А́ще бо сме́ртен бе и не́мощен и уга́снути хотя́ш, что боите́ся писа́ния глаго́люща, я́ко царь есть иуде́йский? И что ре́ша? «Рцы, я́ко Сам рече́»: ны́не изрече́ние есть и о́бщий суд, а́ще же приложи́тся е́же «Он рече́», про дерза́ния Его́ и презо́рства показа́ло бы ся согреше́ние су́ще. Но Пила́т не преврати́ся, но о первом ста разуме́. Нема́ло же и отсю́ду устрая́ется, но все. Понеже бо посыпа́ся кре́стное дре́во, я́ко ни еди́ному же его́ изъя́ти тщахуся, - тем е́же и стра́ху належа́ти, и ко иным принужда́ющим ве́рующых тща́тися, - хотя́ше же вре́мене по́слежде взыска́тися: ле́по же трие́м вку́пе лежа́ти кресто́м, да́же не не ве́сться Влады́чень. Пе́рвое у́бо от е́же посреде́ ему́ лежа́ти, пото́м же и от ти́тлы я́вствен всем бысть: разбо́йничестии бо ти́тел не имя́ху.

«Во́ини же раздели́ша ри́зы, хито́на же не ктому́». Зри везде́ и́миже лука́вствоваху, проро́чествам исполня́емым: и́бо и сие́ испе́рва прорече́ся. А́ще и три бе́ша распя́ти, но прорече́ния проро́к на нем исполня́хуся. Что бо ра́ди не от ины́х сие́ сотвори́ша, но о сем еди́ном? Ты же ми смотри́ проро́чества опасе́ние. Не я́ко бо раздели́ша то́кмо, но я́ко и не раздели́ша рече проро́к. О́ва убо раздели́ша, хито́на же не раздели́ша, но жре́бию вещь попусти́ша. А еже «свы́ше истка́н», не про́сте прилежи́т: но о́ви у́бо ре́ша, иносказа́нию тем явля́тися, я́ко не про́сте челове́к бе распина́емый, но и «свы́ше» божество́ имя́ше. Не́цыи же самы́й вид хито́нишка ре́ша Евангели́сту повествова́ти. Поне́же бо в Палести́не два пла́та сложи́вше, си́це ткут ри́зы, явля́я Иоа́нн, я́ко тако́в бе хито́нишко, от «свы́шних истка́н». Сие́ же мне ви́дится глаго́лати гада́тельствуя ху́дость риз и зане́ я́коже во и́ных всех, си́це и во оде́жди худы́й гоня́ше о́браз.

И во́ини у́бо сия́ творя́ху, То́йже и распина́емь, предае́т Ма́терь Свою́ ученику́, наказу́я нас до после́дняго издыха́ния вся́ко твори́ти прилежа́ния ро́ждьших. Егда́ у́бо безвре́менне стужи́ла есть, глаго́ла: «Что Мне и Тебе́, Же́но?» и «Кто есть ма́ти Моя́?» - зде же мно́го любле́ние показу́ет и преда́ет ученику́, его́же любля́ше: паки себе кры́ет Иоа́нн смиря́яся. А́ще бо хоте́л бы велича́тися: и вину́ у́бо приложи́л бы, ея́же ра́ди любля́шеся - и́бо ле́по бе вели́ку не́кую бы́ти и чу́дну. Что же ра́ди ничто́же и́но Иоа́нну бесе́дует, ниже́ утеша́ет его́ дря́хла? Зане́ вре́мя не бе глаго́л сих утеше́ние. И и́накоже нема́ло бе е́же почести́ его́ че́стию таково́ю и пребы́тия взя́ти мзду. Ты же смотри́, ка́ко распина́емь вся несмути́тельне творя́ше: ученику́ бесе́дуя о ма́тери, проро́чества исполня́я, разбо́йнику благи́я простира́я наде́жди. А́ще и пре́жде да́же распя́тися явля́ется потя́ся, боя́ся, страша́ся: что у́бо сие́ есть? Ничто́же недоуме́нно, ничто́же не я́вствено. Та́мо бо не́мощь естества́ показа́ся, зде же вели́чество си́лы показова́ше. И́накоже и нас обоими́ наказу́ет си́ми: а́ще и пре́жде лю́тых смуща́емся, не отступа́ти сего́ ра́ди лю́тых: егда́ же у́бо в по́двиг вни́дем, вся удо́бна и легка́. Да не у́бо трепе́щем сме́рти: име́ет бо душа́ по естеству́ любожи́зненое, но в нас лежи́т про́чее - или́ разреши́ти сея́ ю́зы и вожделе́ние не́мощно сотвори́ти, или́ связа́ти и наси́льственейше соде́лати. Я́коже бо име́ем вожделе́ние смеше́ния теле́с, егда́ же любому́дрствуем не́мощно твори́м томи́тельство, сице и о жи́зни случа́ется. Я́коже бо вожделе́ние теле́с вложи́л есть, детотворе́ньми растворя́я на́ша насле́дия Бог, не возбраня́я вы́шшим воздержа́ния ше́ствовати путе́м - та́ко и жела́ние жи́зни все́ял есть, возбраня́я себе́ убива́ти, не препина́я нам ко е́же настоя́щия презира́ти жи́зни. И подоба́ет сия́ ве́дящым, ме́ры соблюда́ти: и ниже́ самово́льне на смерть ходи́ти когда́, а́ще и безчи́сленая име́ет лю́тая: ниже́ влеко́мым, от уго́дных Бо́гу воспяща́тися и лени́тися, но и дерза́ющым совлача́тися, бу́дущую настоя́щия предпочита́ющим жизнь.

«Жены́ же стоя́ху при кресте́». И не́мощнейший род, му́жественнейшь яви́ся тогда́: та́ко вся престроя́хуся про́чее. То́йже Ма́тере утеша́я рече́: «Се сын Твой». О́ле че́сти, ели́кою ученика́ почте́ че́стию! Поне́же бо Сам отхо́дит, про́чее ученику́ предаде́ пещи́ся име́ющу. Поне́же бо ле́по а́ки Ма́тери су́щи боле́зновати и заступле́ние взыскава́ти, в ле́поту ю́ вруча́ет ученику́ возлю́бленному. И тому́ рече́: «Се Ма́ти твоя́». Сия́ же глаго́лаше, совокупля́я их в любо́вь. Е́же у́бо и учени́к разуме́в, «во своя́ Ю́ поя́т». Что бо ра́ди ниже́ еди́ныя ины́я воспомяну́ жены́? И́бо и друга́я стоя́ше. Науча́я нас вя́щше не́что дая́ти ма́терем. Я́коже бо сопротивля́ющихся роди́телей о духо́вных ниже́ ве́дети подоба́ет, си́це егда́ ничи́мже запина́ют - вселе́пое дая́ти им подоба́ет и пре́жде ины́х их полага́ти, за ни́хже роди́ша, за ни́хже воспита́ша, за ни́хже безчи́сленая пострада́ша лю́тая. Си́це и Маркио́ново зауща́ет безсту́дие. А́ще бо не роди́л бы Ся по пло́ти, ниже́ Ма́тере име́л бы, что ради толи́ко о Ней еди́ной твори́т промышле́ние?

«По сих ве́дый Иису́с я́ко вся сверши́ся», си́речь, я́ко ничто́же остае́т смотре́нию. Отвсю́ду бо потщася показа́ти тщу смерть Того́ су́щу: а́ще бо во о́бласти сконча́вшагося все лежа́ше, и не пе́рвее нахожда́ше телеси кончи́на, доне́леже егда́ хотя́ше Сам. Хотя́ше же, по е́же вся соверши́ти: сего́ ра́ди и глаго́лаше: «О́бласть име́ю положи́ти ду́шу Мою́, и о́бласть име́ю па́ки взя́ти ю́». Ве́дый у́бо вся соверше́нна, глаго́ла: «Жа́жду». Па́ки зде проро́чество соверша́я. Ты же ми скве́рное предстоя́щых помы́сли. А́ще бо и безчи́сленных име́ем враго́в и неисце́льная пострада́вше бу́дем, зря́ще их убива́емых, сломля́емся, си́и же ниже́ си́це умиря́хуся к Нему́, ниже́ зри́мыми бы́ша кро́тцы, но возверя́хуся па́че, и руга́ние простира́ху, и гу́бою прине́сше о́ксос , си́це Его́ напоя́ху: и я́ко осу́жденником Ему́ прино́сят, поне́же и исо́п сего́ ра́ди прилежи́т. «Прие́м у́бо, рече́: соверши́шася». Ви́дел ли еси́ немяте́жне и со о́бластию де́йствующа? И про́чее же сие́ явля́ет. Егда́ у́бо вся соверши́шася, «прекло́нь главу́», - ниже́ бо сия́ пригвозди́ся, - «дух испусти́», е́же есть и́здше. И́бо не по е́же приклони́ти главу́ е́же издохну́ти: зде же спроти́вное. Ниже́ бо егда́ и́здше преклони́л есть главу́, е́же от нас быва́ет: но егда́ у́бо преклони́ главу́, тогда́ и́здше. И́миже все́ми изъяви́л есть евангели́ст, я́ко всему́ Госпо́дь бе Сам. Но иуде́и па́ки вельбу́да пожира́ющии и комара́ проце́ждающе толи́ку соде́лавше де́рзость, о дни опа́сно сло́вят.

«Поне́же бо пято́к бе про́чее, да не пребу́дут на кресте́ телеса́, моли́ша Пила́та, да пребию́т го́лени их». Зри́ши ли, ка́ко есть кре́пка и́стинна? И́миже они́ тща́тся, си́ми проро́чество соверша́ется: от сего́ бо и́но и́ми сие́ провозглаше́ние прие́млет коне́ц. Прише́дше бо во́ини, ины́х у́бо преби́ша го́лени, Христу́ же не ктому: но оба́че си́и, угожда́юще иуде́ом, пронзо́ша ребро́ Его́ копие́м, и ме́ртву те́лу про́чее досажда́ху. О́ скве́рнаго и сту́днаго произволе́ния! Но да не смути́шися, ниже́ ниспа́деши, о́ люби́миче! Я́же бо от лука́ваго творя́ху ра́зума они́, сия́ и́стинне сподвиза́хуся, [в] проро́честве [есть ] бо и отсю́ду глаго́лющее: «Возря́т на Него́же прободо́ша». И не сие́ то́кмо, но и хотя́щым не ве́ровати бысть ве́ры указа́ние дерзну́тое: си́речь, Фоме́ и су́щым по о́ном. С сим же та́инство неизрече́нное соверша́шеся: «изы́де бо кровь и вода́». Не про́сте, ниже́ я́ко прилучи́ся си́и произыдо́ша исто́чницы: но поне́же от обои́х сих Це́рковь соста́влена. И ве́дят тайноучи́мии: во́дою убо порожда́еми, кро́вию ж и пло́тию пита́еми. Нача́ло прие́млют та́инства, да егда́ приступа́еши гро́зному поти́ру, я́ко от сама́го пия́ ре́бра, си́це да приступа́еши.

«И сие́ ви́девый сведе́тельствова, и и́стинно есть сведе́тельство его́». Си́речь, не от ины́х слы́шах, но сам ту сый ви́дех, и и́стинно есть сведе́тельство. И в ле́поту: доса́ду бо бы́вшую пове́сть, а не ве́лие что и чу́дно повеству́еши, да позазри́ши сло́ву. Но сам ерети́ческая затвержа́я уста́, и бу́дущая провозглаша́я та́инства, и внутрь соблюда́емое им созерца́я сокро́вище, опа́сно сло́вит о слу́чаи сбы́вшемся. Соверша́етжеся и о́но проро́чество: «Я́ко кость Его́ не сокруша́т». А́ще бо и о иуде́йском а́гнце рече́ся сие́, но и и́стины ра́ди о́браз мимотече́, и о сем па́че сбы́сться. Сего́ ра́ди и проро́ка на среду приведе. Поне́же бо горе́ и до́лу себе́ на среду́ нося́, не мня́шеся достове́рен бы́ти, приво́дит Моисе́я глаго́ля: я́ко ниже́ сие́ про́сте бысть, но свы́ше преднаписа́ся. И сие́ есть о́но рече́нное: «Я́ко кость Его́ не сокруши́тся». И па́ки проро́ку от себе́ ве́ру подае́т. Сия́ же рех, рече́, зане́ мно́го сро́дство о́браза ко и́стинне. Зри́ши ли, коли́ко твори́т тща́ние, я́ко бы ве́роватися ви́дящемуся поно́сну бы́ти и студ нося́щу? Е́же бо и в ме́ртвое досади́ти те́ло во́ину, того́ е́же распя́тися мно́го го́рше бе: но оба́че и сия́, рече́, рех, и со мно́гим тща́нием рех, «да ве́руете». Никто́же у́бо да не ве́рует, ниже́ стыдя́ся да поврежда́ет на́шая. Я́же бо наипа́че ви́дящася поно́сна бы́ти, сия́ суть честносло́вия на́ших благи́х.

«По сих прише́д Ио́сиф и́же от Аримафе́я», учени́к сый не двуна́десятих, но седми́десятих не́гли. Про́чее бо непщева́ше уга́снути гне́ву кресто́м, со безстра́шием приступи́ша и о погребе́нии прилежа́ху. Прише́д у́бо, от Пила́та благода́ть про́сит: и дае́т он. Что бо не хотя́ше? Спомога́ет же ему́ и Никоди́м, и многоце́нно твори́т погребе́ние: еще́ бо я́ко о челове́це про́сте устрояхуся. И сия́ прино́сят арома́ты, я́же наипа́че те́ло обыко́ша на мно́зе соблюда́ти и не попуща́ти вско́ре дая́ти тле́нию: е́же ничто́же ве́лие о Нем мечта́ющих бе, но о́баче мно́го любле́ние пока́зоваху. Ка́ко же ни еди́н от двоюна́десятих прии́де: ни Иоа́нн, ни Петр, ни ин кто от наро́читых? И ниже́ сие́ кры́ет учени́к. А́ще бо стра́ха глаго́лет кто иуде́йскаго: и си́и те́мже одержа́хуся стра́хом. И́бо и себе́ рече́ «сокрове́н, стра́ха ра́ди иуде́йска». И и́мать не́кто рещи́ я́ко е́же зело́ их пренебрещи́ сие́ сотвори́. Но и сей боя́ся, оба́че приступи́. Иоа́нн же, и предстоя́в, и ви́дев Его́ издохну́вша, ничто́же таково́ сотвори́л есть. Что у́бо есть? Мне ви́дится, от зело́ наро́читых бы́ти: и от погреба́тельных я́вствено, и Пила́ту я́вствен сый. Те́мже и благода́ть прия́т. И погреба́ет про́чее, не я́ко осу́жденника, но, - я́ко обы́чай иуде́ом, - многоце́нне, яќо вели́ка не́коего и чу́дна.

Но поне́же от вре́мени стесня́хуся, [девя́тому бо часу́ бы́вши кончи́не, та́же посреде́ к Пила́ту приходя́щим и снима́ющим те́ло, ле́по бе ве́черу пости́гнути, в не́мже подоба́ющее не бе соде́лати,] полага́ют Его в бли́жнем гро́бе. Устроя́етжеся е́же в новом Ему положи́тися гро́бе, иде́же ни еди́н ктоже положи́ся, я́ко бы не ина́го не́коего вознепщева́тися воскресе́нию бы́ти, и́же с ним лежа́щаго: и я́ко бы ученико́м возмощи́ со удо́бством приити́ и зри́телем случи́вшися быти, близ сущу ме́сту: и погребе́нию же сведе́телем бы́ти, не им то́кмо, но и враго́м. Е́же бо зна́мения наложи́ти гро́бу и стра́жей та́мо присади́ти во́инов, сведе́тельствующих бе гро́бу: воскресе́ния бо, не ме́ньше испове́датися сие́ потща́лся есть Христо́с. Те́мже и ученицы́ мно́го о сем творя́т тща́ние, я́ко бы показа́ти, зане́ сконча́ся. Воскресе́ние бо е́же по сих хотя́ше и изве́ствовати вре́мя: о́но же а́ще тогда́ спокры́лося бы и не зело́ объявле́нно бы́ло, имя́ше врежа́ти воскресе́ния сло́ву. Не сих же ра́ди е́же близ положи́тися бысть, но я́ко бы и ло́жну показа́тися е́же о татьбе́ сло́ву.

«Во еди́ну же от субо́т, си́речь в неде́лю, у́тру глубоку́, Мари́я Магдалы́ни прихо́дит зау́тра, и ви́дит ка́мень взят от гро́ба». Воскре́се бо, и ка́мени належа́щу, и знаменова́ниям. Но поне́же подоба́ше и ины́м извести́тися, отверза́ется гроб по воскресе́нии и си́це уверя́ется бы́вшее. Сие́ у́бо и Мари́ю подви́же. Зело́ бо о Учи́тели любе́зне име́ющи, поне́же суббо́та пре́йде, не терпя́ше молча́ти, но прии́де у́тру глубоку́, от ме́ста утеше́ние не́кое обрести́ хотя́ще. И ви́девши ка́мень взят, не вни́де, ниже прини́че, но ко ученико́м тече́. От мно́гаго жела́ния сие́ бо бе ей потща́тельное: со мно́гою ско́ростию уве́дети хотя́ше, что бысть те́лу. И́бо тече́ние сие́ хотя́ше, и глаго́лы сие́ явля́ют: «Взя́ша бо, рече́, Го́спода моего́ и не вем, где положи́ша Его́». Зри́ши ли, како не у́ о воскресе́нии ве́дяше что я́вствено, но мня́ше преложе́нию Его́ бы́ти телеси́, и неухищре́нне вся возвеща́ет ученико́м? Евангели́ст же не лиши́ жены́ похвалы́ таковы́я, ниже́ срам вознепщева́, е́же от нея́ им уве́дети, первей сия́ стрегу́щей: си́це везде́ любои́стинное нра́вов его́ сия́ет.

Егда́ у́бо прии́де и сия́ рече́, услы́шавше они́, со мно́гим тща́нием надстаю́т гро́бу и зрят ри́зы лежа́ща, е́же бе воскресе́ния зна́мение. Ниже́ бо а́ще преложи́ли бы́ша не́цыи, сие́ у́бо сотвори́ли бы те́ло обнажи́вше: ниже аще укра́ли, сие у́бо попекли́быся, я́ко бы взя́ти суда́рь, и сви́ти, и положи́ти «во еди́ном ме́сте», но ка́ко ли?, - я́ко имя́ше взя́ли бы́ша те́ло. Сего́ бо ра́ди и предвари́в, Иоа́нн рече́, я́ко со сми́рною погребе́ся мно́гою, я́ко же о́лова не ху́жше соприлепля́ет те́лу пелены́: да егда́ услы́шиши, яко суда́рия лежа́ху осо́бь, не приими́ глаго́лющых, я́ко укра́ден бысть. Не си́це бо несмы́слен бе крадяй, я́ко о ве́щи изли́шней толи́ко изнуря́ти тща́ние. Что бо ра́ди суда́рия оставля́ше? Ка́коже у́бо утаи́л бы ся, сие́ творя́? И́бо мно́го ему́ ле́по бе изнуря́ти вре́мя: и подсмотри́тельну быти, ме́длящу и косня́щу. Что же у́бо и кроме́ пелены́ лежа́т, и су́дарь кроме́ свит? Да навы́кнеши, я́ко не бе тща́щихся и смуща́емых вещь: е́же кроме́ у́бо о́на, кроме́ же сия́ положи́ти и сви́ти, от сего́ воскресе́нию вероваша. Сего́ ра́ди ве́лие им явля́ется сие́ Христо́с, от зре́ния уверя́ющимся.

Зри у́бо и зде невелича́вое евангели́ста, ка́ко опасе́ние испыта́ния твори́т Петру́ сведе́телю! Предвари́в бо его́, и ви́дев ри́зы лежа́ща, ничто́же вя́щша испыту́ет, но отступа́ет. Он же те́плый, внутрь быв, вся созерца́ опа́сне: и что вя́щше ви́де и по сих, си́це о виде́нии уте́шися. По о́ном бо вшед, погреба́льная ви́де лежа́ща и разделе́на. Е́же бо раздели́ти, и кроме́ у́бо сие́, кроме́ же о́но положи́ти сви́вшу - не́коего бе со прилежа́нием творя́щаго, а не я́ко прилучи́ся смуща́емаго.

Нравоуче́ние о́смьдесять пя́тое: Я́ко подоба́ет многоце́нне погреба́ти, но ми́лостыню о уме́рших твори́ти и саме́м благоче́стне устроя́тися:

Ты же егда́ услы́шиши, я́ко наг Влады́ка воскре́с, преста́ни неи́стовства су́щаго к погребе́нию. Что бо хо́щет изли́шнее сие́ изнуре́ние и неполе́зное? Мно́гу у́бо принося́щи погреба́ющим тщету́, отше́дшему же - приобре́тение ничто́же, но а́ще подоба́ет что рещи́ - и вред. Многоце́ние бо погребе́ния, гробокопа́ния вина́ бысть мно́жицею, и на́га и безгро́бна сотвори́ло есть поврещи́ся прилежа́ние погребе́ннаго. Но о тщесла́вия! Коли́ко и в пла́чи томи́тельство показу́ет! Коли́ко безу́мие! Мнози у́бо, да не сие́ бу́дет, тонча́йшия о́на пресе́кше поня́вы, и мно́гих арома́т испо́лнивше, я́кобы сугу́ба бы́ти напа́ствующим непотре́бна, си́це земли́ преда́ша. Сия́ ли у́бо не беся́щихся? Сия́ ли не шата́ющихся: любоче́стие показова́ти, и па́ки сие́ погубля́ти? Ей, рече́, да со утверже́нием лежа́т у ме́ртваго, сия́ вся ухищря́ем.

Что у́бо? А́ще гробокопа́телие не во́змут, мо́лие не во́змут ли и че́рвие? Что же, а́ще мо́лие и че́рвие не во́змут, вре́мя и согни́тие не погуби́т ли? Да положи́м же ни гробопрокопа́телем, ниже́ мо́лем, ниже́ черве́м, ни вр́емени, ни ино́му ничему́же изнуря́ти лежа́щая, но и те́лу неприкоснове́нну бы́ти до воскресе́ния: и сия́ у́бо са́мая, но́ва и новодруже́нна и то́нка соблюсти́ся - что вя́щше отше́дшим от зде быва́ет, егда́ на́го у́бо те́ло востае́т, сия́ же зде пребу́дут, и ничи́м же нас по́льзуют ко испыта́ниям оне́м?

Чесо́ у́бо ра́ди о Христе́ бысть рече́? Наипа́че у́бо прилага́й сия́ челове́ческим. Поне́же и ми́ро излия́ блудни́ца на святы́я но́ги о́ного. А́щеже подоба́ет и о сих рещи́, пре́жде у́бо неве́дящим о воскресе́нии, сло́во творя́щим сия́ бы́ша. Сего́ ра́ди рече́: «Я́коже обы́чай бе иуде́ом». Не от двуна́десятех бо бе́ша Христа́ поче́тшии, но они́, и́же не зело́ Его́ почита́юще. Двана́десятии у́бо не си́це Его́ почита́ху, но сме́ртию, и закла́нием, и су́щими о Нем беда́ми. Бе бо о́на честь, мно́гаго же ме́ньши сея́, ея́же рех. И́накоже е́же предвари́х рек, о челове́цех нам сло́во ны́не: тогда́ бо сия́ о Влады́це бы́ше. И да навы́кнеши я́ко сих ни еди́но же Христу́ сло́во, рече́: «А́лчуща Мя ви́десте, и напита́сте. И жа́ждуща и напои́сте. И на́га, и оде́ясте». И нигде́же рече́ «и уме́рша и не погребо́сте». И сия́ глаго́лю, не погребе́ние отъе́мля, не бу́ди!, но блужде́ние отсеца́я и безвре́менное тщесла́вие. Страсть бо, рече́, и сла́дость , и е́же ко отше́дшему сострада́ние сия́ увещава́ют? Не суть сия́ сострада́ния е́же ко отше́дшему, но тщесла́вия.

Поне́же а́ще хо́щеши соболе́зновати уме́ршему, показу́ю тебе́ ин путь погребе́ния, и науча́ю тебе́ ри́зы полага́ти, совостаю́щая ему́ и све́тла изъявля́ющая. Сия́ бо ри́зы, ниже́ от мо́лей изнуря́ются, ниже́ от вре́мени обетшава́ют, ниже́ от гробопрокопа́телей кра́дутся. Ка́я ли у́бо сия́ суть? Е́же о ми́лостыни одея́ние. Сия́ бо с ним востае́т оде́жда: ми́лостыни бо печа́ть с ним. От сих сия́ют риз, тогда́ слы́шащии: «А́лчуща Мя напита́сте». Сия́ знамени́тых творя́т, сия́ све́тлых, сия́ во утверже́нии устроя́ют. А е́же ны́не ничто́же и́но есть, ра́зве изнуре́ние мо́лем и трапе́за черве́м. И сия́ глаго́лю, не погреба́ти возбраня́я, но со умере́нием сие́ твори́ти, я́ко бы покрыва́ти те́ло и не на́го предая́ти земли́. А́ще бо жи́ву су́щу, ничто́же име́ти повелева́ет вя́щше, но ра́зве одея́ния - мно́го па́че сконча́вшимся: не таково́ бо сконча́вшееся те́ло тре́бует риз, я́ко живо́е и вдохнове́нное. Живу́ще бо и сту́деней ра́ди, и благообра́зия тре́бует риз одея́ния. Сконча́вшижеся, сих у́бо ни еди́наго ра́ди: но да не на́го лежи́т те́ло тре́буем погреба́лных. И пре́жде погреба́льных же, име́ем покрове́ние зе́млю: и таково́му теле́с естеству́ ле́потнейше. А́ще у́бо иде́же толи́ки потре́бы, ничто́же подоба́ет изли́шнее взыскова́ти: мно́го па́че, иде́же не такова́ ну́жда, безвре́менное любоче́стие.

Но зря́щии смею́тся, рече́? Наипа́че у́бо, а́ще и бу́дет кто смея́ся, не мно́го подоба́ет твори́ти сло́во, вои́стинну зело́ не смы́сльствующаго. Ны́не же мно́зи чудя́щиися па́че и любому́дрие похваля́юще на́ше. Сме́ха бо досто́йна не сия́, но я́же твори́м ны́не: рыда́юще, пла́чуще, спогреба́юще себе́ отше́дшим - сия́ и сме́ха и му́ки досто́йна. А е́же любому́дрити и в сих и во умере́нии риз - венца́ и похвалы́ нам исхода́тайствует, и вси нас похва́лят, и почудя́тся Христо́ве си́ле, и реку́т: «О́ле, коли́ка Распя́таго кре́пость! Увеща́ погиба́емых и растлева́емых, я́ко несть смерть – смерть: не у́бо я́же погиба́емых творя́т, но я́же предпосыла́ющых во отше́ствие лу́чше. Увеща́ их, я́ко те́ло тле́нное сие́ и земно́е, в ри́зу облече́тся, шо́лковых и златотка́нных и мно́го светле́йше нетле́ние. Те́мже у́бо ниже́ мно́го о погребе́нии творя́т тща́ние, но погреба́льное непщу́ют чу́дно - житие́ доброде́тельное».

Сия́, а́ще любому́дрствующых уви́дят, реку́т. А́ще же сосеца́ющыхся, умякча́ющых, ли́ки обставля́ющых рыда́ющых жен - посмею́тся и поруга́ются, и тма́ми оглаго́лют, оклевета́юще е́же ту́не изнуре́ние, суетотру́дие: и́бо сия́ слы́шим оклевета́ющым всем. И па́че в ле́поту: кото́рый у́бо име́ти бу́дем отве́т, егда́ те́ло у́бо в согни́тиих и че́рвех изнуря́емое украша́ем, Христа́ же презира́ем, жа́ждуща, на́га обходя́ща и стра́нна?

Да преста́нем у́бо от су́етнаго сего́ тща́ния, да погреба́ем отше́дшых, я́ко и нам и оне́м полез́но есть к сла́ве Бо́жие. Мно́го от них да соверши́м ми́лостыню, да по́слем им напу́тная добре́йша. А́ще бо па́мять чу́дных муже́й сконча́вшыхся заступа́ет живу́щых, - «Защищу́ бо, рече́, гра́да сего́ Мене́ ра́ди и Дави́да ра́ди о́трока Моего́», мно́го па́че ми́лостыня сие́ соде́лает. Сия́ бо, сия́ и ме́ртвых воскреси́ла есть, внегда́ «обступи́ша вдови́цы показу́ющия, ели́ка творя́ше с ни́ми су́щи Се́рна».

Егда́ у́бо хо́щет сконча́тися, коему́ждо сконча́вшемуся да состра́яет надгро́бная, и да увещава́ет отходя́щаго тре́бующим не́что оставля́ти. С си́ми да отсыла́ет ри́зами, насле́дника оставля́ти Христа́. А́ще бо ца́рие напису́юще насле́дником свои́м безчи́сленое оставля́ют утверже́ние, и́хже Христа́ оста́вль с ча́ды, помы́сли, ели́ку привлече́т люб́овь и себе́, и свои́м де́тем. Сия́ суть погреба́льная до́бра. Сия́ по́льзуют и пребыва́ющих, и отходя́щих. А́ще си́це погреба́льная да положи́м, све́тли во вре́мя воскресе́ния бу́дем. А́ще же те́лу угожда́юще, о души́ не ради́м мно́го - та́мо постра́ждем лю́тая и мно́га до́лжни бу́дем сме́ха. Ниже́ бо прилу́чшийся студ, на́гу доброде́тели отъити́: ниже́ си́це те́ло непогребе́но пове́ржено посрамля́ется, я́коже душа́ тогда́ на́га доброде́тели явля́ема. Сию́ да облече́м, сию́ да одежи́м, наипа́че чрез все вре́мя. А́ще же зде не ради́м, поне́ скончава́ющася да трезви́мся, и свои́м да запове́дуем, соде́йствовати отше́дшим нам ми́лостынею. Та́ко бо, от дру́га помага́еми, дерзнове́ния мно́гаго получи́м благода́тию и человеколю́бием Господа на́шего Иису́са Христа́, Ему́же сла́ва и держа́ва и честь, со Отце́м и со Святы́м и Благи́м и Животворя́щим Ду́хом, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Во дни о́ны, бысть иду́щим апо́столом на моли́тву, рабы́ня не́кая, иму́щи дух питонский сре́те нас, я́же де́лание мно́го дая́ше госпо́дем свои́м волхву́ющи. Та после́довавши Па́влу и нам, взыва́ше глаго́лющи: «Си́и челове́цы, раби́ Бо́га Вы́шняго суть, и́же возвеща́ют нам путь спасе́ния». Се же творя́ше на мно́ги дни. Стужи́в же си Па́вел, и обра́щься к ду́хови рече́: «Запреща́ю ти и́менем Иису́са Христа́, изы́ди из нея́», и изы́де в том часе́.

Толкова́ние Диди́мово: Глаго́лемый пито́н, дух есть волхву́ющий. Глаго́лют бо не́цыи, я́ко несть лука́в, ниже́ нечи́ст: ничто́же о нем пи́сано есть таково́. Прие́млюще сви́детельство его́, е́же рече́ о Па́вле и су́щих с ним глаго́ля: «Си́и челове́цы раби́ Бо́га вы́шняго суть». Ка́ко у́бо лука́в есть, си́це прилежа́й о боже́ственных муже́й и ве́дый, ка́ко пропове́дают? А́щебы был таковы́й, попусти́л бы ему́ Па́вел, ве́рующу приима́ти путь спасе́ния. Но что глаго́лет? Обра́щься бо к рабы́ни, множа́е стужи́в си, повеле́ ду́хови из нея́ изы́ти.

Вопро́с: Вопроша́ем такова́я му́дрствующим: что глаго́лют о таковы́х духо́в, от и́хже я́ве ни зло́е, ни благо́е ви́дится?

Отве́т: Подоба́ет же всяк мня́щеся бы́ти волхвова́ния дух, нам слове́сным и здра́вствующим ве́ры держа́щимся, лука́ва и нечи́ста глаго́лати его́ бы́ти: я́коже и вся́ко боже́ственное Писа́ние отню́д волхвова́ние возбраня́ет, я́ко не о до́бре быва́емо. Те́мже о пито́нстем ду́се, стужи́в си Па́вел, изгна́ от рабы́ни, свободи́в ю́ держа́щаго неи́стоства и показу́я, я́ко не ле́по есть свиде́тельство е́же от лука́ваго пропове́дником и́стинне.

Разуме́й я́ве, я́ко и бе́сове уви́деша Бо́га Вы́шняго, су́ща Иису́са распя́таго. Сего́ бо раб быв Па́вел, глаго́лаше: «Па́вел раб Иису́с Христо́в».

Подви́гся Па́вел и косну́вся: и, и́стинну рабы́ни глаго́лющи, запреща́ет ей: науча́я нас, и́стинну глаго́лющим не приима́ти бе́совы, но вся́кий их путь преле́стный возбрани́ти и глаго́лемая от них загражда́ти слу́хи.

«Стужи́в же си Па́вел» рече́: е́же «стужи́в си», назна́менает, я́ко подвиза́ся на пра́ведный гнев. Подоба́ет же па́че ласка́ющим бесово́м и я́же на сласть глаго́лющим, яри́тися на ня и проти́ву воста́ти.

Изгна́ у́бо я́коже ре́хом дух пито́нский апо́стол от жены́, гне́вом подвиза́ся: убоя́вся, да не таковы́ бе́совы похи́тят удо́бных челове́к, и́миже реку́т глаго́лы и́стинны, ло́жная не́кая, и лука́вая примеси́вше, и ве́руют их свиде́тельству, я́ко па́ки и́стинствующе: и вели́ку вре́ду пови́нны мно́зем бу́дут.

Су́щее: Ви́девше же госпо́дие ея́, я́ко изы́де наде́жда де́лания их, пое́мше на торг ко князе́м. И ве́дше их к воево́дам, ре́ша: «Си́и челове́цы возмуща́ют град наш, иуде́и су́ще, и завещава́ют обы́чая я́же не досто́ит нам приима́ти, ни твори́ти ри́мляном су́щим».

Толкова́ние Златоу́стаго: О е́ллинскаго суровства́! Хотя́ху бесова́тися отрокови́цы любостяжа́ния ра́ди: повсю́ду сребролю́бие пови́нно есть злым. Что глаго́леши, почто́ не повину́ешися и зде бе́су ? Он испове́дует, я́ко си́и челове́цы раби́ Бо́га Вы́шняго суть. Ты же глаго́леши, я́ко возмуща́ют град наш. Он глаго́лет, я́ко пропове́дует нам путь спасе́ния. И ты глаго́леши, обы́чай предаю́т нам твори́ти. Ви́диши ли, я́ко ни глаго́лемым от бе́са внима́ху сребролю́бия ра́ди? Зри апо́столы ничто́же глаго́люще, ниже́ отве́тующе, да бо́льшего чудеси́ вино́вны бу́дут. «Егда́ бо, рече́, немощну́ю тогда́ си́лен есмь». И па́ки: «Довле́ет ти благода́ть моя́, си́ла бо моя́ в не́мощи соверша́ется», я́ко и в кро́тости диви́тися им.

Су́щее: И сни́деся наро́д на них. И воево́ды растерза́вше им ри́зы, веля́ху па́лицами би́ти их. Мно́ги же да́вше им ра́ны, всади́ша в темни́цу, завеща́вше темни́чному стра́жу тве́рдо стрещи́ их. Я́коже у́бо таково́ завеща́нием прие́м, всади́ их во вну́тренюю темни́цу и но́ги их заби́ в кла́де.

Толкова́ние Златоу́стаго: Почто́ не реко́ша, я́ко си́и челове́цы бе́са изгна́ша и на Бо́га беззаконно́ваша? Побе́да у́бо им бе . Но что глаго́лют? «Я́ко си́и челове́цы возмуща́ют град наш».

«И би́вше их, вверго́ша в темни́цу, рече́, запре́щше южникохрани́телю тве́рдо стрещи́ их». Ви́девше бо си́лу, прельща́хуся умо́м и свиде́тельствоваху са́ми не хотя́ще, я́ко не бя́ху не́цыи худы́ челове́цы, но вели́цы си́лою, и власть иму́ще твори́ти я́же хотя́т и́менем Иису́совым. Что же сих ра́вно бу́дет душа́м? Бие́ни бы́ша, мно́ги ра́ны прие́мше, досажде́ни бы́ша, последи́же и в дре́во забие́ни бы́ша: и ника́ко спа́ти хотя́ху, но бдя́ху. Ви́дите ли, коли́ко скорбь бла́го есть? Мы же в мя́гких су́ще посте́лях, и никого́же боя́щеся, всю нощь спим. Не глаго́ли: сего́ ра́ди ви́дяху, поне́же в таковы́х бе́ша. Не сна у́бо мучи́тельство сих победи́, не бо́лесть ю́зам приклони́. Не боя́знь в недоуме́ние вложи́, но сия́ бя́ше подвиза́ющихся. Коли́ко суть си слез досто́йна я́же стража́ху они́: мы же погиба́ем, поко́й иму́ще повсю́ду, и ни сло́вом Христа́ ра́ди хо́щем поскорбе́ти.

Су́щее: В полу́нощи же Па́вел и Си́ла моля́щеся поя́ста Бо́га, послу́шаху же их ю́жницы. Внеза́пу же трус бысть ве́лий, я́ко поколеба́тися основа́нию темни́чному. Отверзо́шася а́бие две́ри вся, и всем ю́зы ослабе́ша. Возбу́ждьжеся темни́чный страж и, ви́дев отве́рзты две́ри темни́цы, извле́к нож хотя́ще себе́ уби́ти, мня избе́гша ю́зники. Возгласи́ же гла́сом вели́ким Па́вел, глаго́ля: «Ничто́же сотвори́ себе́ зла, вси бо есмы́ зде». Проси́в же свещи́, вскочи́. И тре́петен быв, припаде́ к Па́влу и Си́ле, и изве́д их вон и рече́: «Госпо́дие, что ми подоба́ет твори́ти да спасу́ся?». О́на же реко́ста: «Ве́руй в Бо́га Иису́са Христа́, и спасе́шися ты и весь дом твой». И глаго́ласта ему́ сло́во Госпо́дне, и всем и́же в дому́ его́.

Толкова́ние Златоу́стаго: Что ра́ди в полу́нощи бысть? Почто́же и с тру́сом? Слы́шите смотре́ние Бо́жие и удиви́теся: всем у́зы разреши́шася и две́ри отверзо́шася. Но се стра́жника темни́ца то́чию ра́ди бысть: не в показа́ние, но ко спасе́нию. Я́ко бо не уве́деша свя́зании я́ко разреше́ни суть, я́ве есть от гла́са Па́влова: возгласи́ рече́ гла́сом ве́лиим глаго́ля: «Ничто́же не сотвори́ себе́ зло, вси бо есмы́ зде». Не бы́ша у́бо вси бы́ли внутрь, а́ще бы́ша ви́дели две́ри отве́рсты и себе́ разреше́ни. А́ще бо сте́ны прокопа́юще, и покро́вы отъе́млюще, и огра́ды прела́зяще, и вси покуша́ются су́щии во у́зах [избежа́ти ] - си́и у́бо ка́ко бы́ша терпе́ли, у́зами разреше́ным, и две́рем отве́рстым, и узникохрани́телю спя́щу, внутрь пребыва́ти?

Трус же бысть ве́лий в темни́цы. Да воздви́гнет неве́рных смысл, да разреши́т узникохрани́теля грех и возвести́т сло́во Бо́жие. Удиви́ся Па́влову человеколю́бию и му́жеству: я́ко и моги́й избе́гнути, и не избеже́, и я́ко того́ возбрани́ человеколю́бие . Ви́диши ли у́зам естество́, у́зы разреша́ющее? Я́ко бо Госпо́дня смерть умертви́ смерть, си́це и Па́вловы у́зы: свя́занныя разреша́юща, темни́цу потрясо́ша, две́ре отверзо́ша. И́бо не то естество́ у́зам сицево́ [естество́] есть, но сопроти́вное: Христа́ бо ра́ди у́зам, сицево́ естество́ есть. Разреше́ный к нога́м припа́дает свя́занным, связа́вый моля́ше свя́заннаго страх разреши́ти. Не ты ли связа́л еси́, рцы ми? Не во вну́трешнюю ли всади́л еси́ темни́цу? Не в кла́де ли заби́л еси́ но́ги? Почто́ трепе́щеши, почто́ смуща́ешися, почто́ слези́ши? Почто́ ножь на себе́ сто́ргнул еси? О́нже что ? «Убоя́хся» рече́. Но Христо́вым у́зником – си́лу, рабы́ня у́бо изба́вися ду́ха: и всади́ша их в темни́цу, я́же от бе́са свободи́ша ю́. Зде же показа́шася две́ри отве́рсты: и узохрани́телю отверзо́шася серде́чныя две́ри. И он запаля́ет свещу́ и́же в се́рдцы его́ свет восия́вши: «И вскочи́, рече́, припаде́». И не вопраша́ет, ка́ко се бысть, или́ что бысть, но а́бие глаго́лет: «Что ми подоба́ет сотвори́ти, да спасу́ся?».

Су́щее: И пое́м их в той час но́щию, измы́ от ран, и крести́ся сам и свои́ ему́ вси а́бие. Вве́дже их в дом свой, поста́ви трапе́зу. И возра́довася со всем до́мом свои́м, ве́ровав Бо́гу.

Толкова́ние Златоу́стаго: Сей есть Стефа́н, его́же помина́ет Па́вел в пе́рвом посла́нии е́же к кори́нфом: «Измы́ их от ра́н» рече́. О́нех у́бо от ран измы́, сам же от грех измы́ся: накорми́ и накорми́ся, «и возра́довася» рече́. Ничто́же и́но не бе, но глаго́лы то́кмо и наде́жды бла́ги: се у́бо зна́мение ве́ре бе. Что узникохрани́телю го́рше, что же люте́йше? И со мно́гою че́стию прия́ть их, не я́ко спасе́н бысть, но ве́ровав Го́сподеви. Бы́вшаго бо чудесе́ ви́дев той еди́н, по́льзу же не еди́н по́льзовася, но и с жено́ю и со всем до́мом.

Су́щее: Дни же бы́вшу, посла́ша воево́ды па́личники глаго́люща: «Отпусти́ челове́ка о́на». Сказа́ же темни́чный страж словеса́ сия́ Па́влу, я́ко посла́ша воево́ды, да отпуще́ни бу́дете: «Ны́не изше́дше, иди́та с ми́ром». Па́вел же рече́ к ним: «Би́вше нас пред людьми́, неосужде́на челове́ка ри́млянина су́ща, всади́ша в темни́цу».

Толкова́ние ина́го: Ве́домо же есть, я́ко ри́мляне того́ ра́ди называ́хуся от гра́да Ри́ма: несть бо язы́к глаго́лемый ри́мский, я́коже ини́и язы́цы нарица́ются, но тогда́ нарица́хуся от гра́да Ри́ма, су́ще ри́мляне. Поне́же облада́ше тогда́ град тот вселе́нною все́ю, и бя́ху в вели́кой че́сти, ели́цы нарица́хуся ри́мляне: и сего́ ра́ди тща́хуся челове́цы нарица́тися и́менем сим. И а́ще кто му́жество на бра́ни показа́ше, дая́щеся ему́ от вла́сти и́мя сие́ на честь вели́ку. Не́цыи име́ниями сие́ купова́ху: я́коже и Лиси́я к Па́влу рече́, я́ко «мно́гим име́нием купи́х град сей», си́речь, и́мя ри́мское. Па́вел же к нему́: «Аз же и роди́хся в нем». И от сего́ есть разуме́ти, я́ко или́ оте́ц Па́влов, или́ дед стяжа́л бя́ше и́мя то: или́ му́жеством, или́ име́нием. И сего́ ра́ди Па́вел нарица́ше себе́ бы́ти ри́млянина.

Су́щее: И ны́не о́тай изво́дят нас. Ни у́бо, да прише́дше, са́ми извезу́т ны. Сказа́ше же па́личницы воево́дам глаго́лы сия́: и убоя́шася, слы́шавше я́ко ри́млянина еста́. И прише́дше, умоли́ша их, и изве́дше моля́ху изы́ти из гра́да. И изше́дше из темни́цы, приидо́ша к Ли́дии. И ви́девше бра́тию, уте́шиша их и изыдо́ша.

Толкова́ние Златоу́стаго: И воево́дам пусти́вшим, Па́вел не исхо́дит, но люде́й ра́ди крести́вшихся, иноплеме́нники страши́т их. Сугу́бо досажде́ние бе, я́ко и ри́мляном су́щим и непови́нным би́ша пред людьми́. Ви́диши ли, я́ко челове́ческа мно́га стро́яху апо́столы, да не у́бо вменя́т, я́ко осужде́ни су́ще и согреши́вше, отпуща́ются? Глаго́лет Па́вел: «би́вши ны пред людми́» и про́чая. И са́ми воево́ды связа́вшии апо́столы обрета́ются похище́нием па́че, а не лука́вство соверши́вше се. Е́же а́бие пусти́вше отпусти́ти их, и е́же пото́м убоя́тися - не я́ко без пра́вды оболга́юще.

«Моля́ху изыти́ из гра́да». Апо́столы же не о́нем повину́ющеся изыдо́ша, но па́че на пропове́дание тща́щеся гра́ду, чудесе́ ра́ди дово́льно по́лзевашеся.

«О́на же ше́дше к Ли́дии» рече́. Утверди́вшая изыдо́ста: и́бо не подоба́ше странноприе́мницы оста́витися в по́двизе и печа́ли.

Коне́ц толкова́нию.