Принеси́ днесь па́че пе́рвых дней, то́щнейше в сло́во учи́тельства вни́дем. Весть бо, весть мно́жицею сло́во уте́шити боле́знь, и учи́тельство умере́но разори́ти печа́ль: и́бо мноз́ех от и́же вчера́ с на́ми су́щих, ны́не не зря с на́ми: но или ко Влады́це позва́ни бы́вша, или́ на одре́ слежа́ща - и сия́ вся́ко ожида́юща смерть. Те́мже и мно́го ны́не в вас рыда́ние зря, мног в гра́де плищь, мног в це́ркви мяте́жь, безме́рны пла́чущих сле́зы, безме́стни мно́гих обы́чаев ве́щи.

И́бо мно́жицею вас о сей ве́щи моли́х и воспомяну́х, глаго́ля же е́же с терпе́нием и благодаре́нием носи́ти ча́дом свои́м успе́ние и не та́ко безобразова́ти, ниже́ я́ко поги́бших и́же к Бо́гу преста́вльшихся вменя́ти. И па́чеже, иде́же а́ще младе́нцы и не растли́ти не́цыи житие́ оста́виша, те́мже не о́нех воздыха́им, но себе́ и́же во гресе́х живу́щая рыда́им. А́ще бо днесь не у́ трезви́мся, когда́ про́чее обрати́мся? А́ще не смерть бра́та твоего́ уцелому́дрит тя, кто про́чее обрати́т тя? А́ще ме́ртваго зряй не пока́ешися, когда́ про́чее обрати́шися? А́ще су́щаго во гро́бе зря не испра́виши си житие́, когда́ про́чее умо́лиши Бо́га?

Се у́бо зрим, се саме́м иску́сом навы́кнуем. Те́мже пощади́м ся моля́, не ту́не и всу́е мяте́мся, ниже́ я́ко безсме́ртни мечта́имся. Еди́н бо есть сомре́тия не ин путь, о́бщая ча́ша и всем даема. Еди́н час стра́шный, еди́н мост, и мимохожде́ния не имея, и́же всех долг и всех боя́знь. Еди́но мимохожде́ние и всех коне́ц, боже́ственый мечь, ли́ца не прие́мляй. Ни бо [о] царе́ трепе́щет смерть, ни архиере́я чтет, ни седи́ны ущедряет, ни добро́ту ми́лует, ни ю́ности щади́т, ни едноро́дна милосе́рдует, ни слеза́ми прекланя́ется, ни [о] кня́зе вотрясе́тся, ни мучи́телей бои́тся, ни име́ньми искупу́ется, ни прие́млет не́котораго лице́: но на всех ра́вне нахо́дит.

Те́мже и зря́тся и́же днесь с на́ми су́щии, у́тре та́мо пре́жде нас. И́же днесь любе́зне нас лобза́ющеи, у́тре от нас умиле́не проважда́еми. И́же днесь в житии́ зау́тра во гро́бе, и́же днесь я́ве страша́щии, зау́тра черве́й испо́лнени. И́же ми́ром уха́ющии днес, зау́тра смердя́ще. И́же днесь пита́ющеися, зау́тра плачуще. И про́сто рещи́: и́же днесь упитава́еми, осужда́еми зау́тра. И́же мно́жицею взыску́ющеи тех успе́ние не ве́дяще, друг ко дру́гу глаго́лет: «Где о́нсица князь?». И слы́шим, я́ко пре́йде. «Где есть он судия́?», друг дру́га вопраша́ем: и навы́кнуем, я́ко у́мре. «Где есть го́рдый он царь и велича́вый, и где други́й имяре́к?». Та́мо оше́л есть. Где? Иде́же Cуди́й судия́м, Стра́шный стра́шным, иде́же Царь ве́чный и Суди́й не отрица́емь.

Где у́бо, или́ ка́ко, или́ в ко́ем ме́сте предва́ршии суть, никто́же рещи́ возмо́же: ра́зве то́чию се ве́мы, я́ко та́мо, иде́же есть Еди́н Ве́чный и Человеколю́бец, Творе́ц душа́м и те́лом, на о́ном вели́цем и стра́шнем суди́щи. Иде́же несть сме́ха, но плачь. Несть украше́ние, но истяза́ние. Несть мо́лние, но тма. Несть укори́зна, но ответование. Несть обогате́ти, но вострепета́ти. Не пи́ща, но Суди́й . Не лицеприе́мство, но правосу́дие. Иде́же вси на́зи обличе́ни предста́нем, раби́ и свобо́дни, благоро́дни и злоро́дни, сла́вни и несла́вни, гре́шницы и прав́едницы, о́ви у́бо посрамля́еми, о́виже венчава́еми. Где тогда́ ца́рское мечта́ние? Где кня́жеска горды́ня? Где бога́тых немилосе́рдие? Где судя́щих лицеприя́тие? Где добро́та ю́ности многомечта́нная? Ю́ность нечу́вственная, до́лги наде́жду жи́зни обещава́ющия. Ю́ность мяте́жная, мяте́жно се́рдце и многопеча́лованная сласть. Ю́ность, мно́жицею спа́дающия и зле плоть ласка́ющи. Ю́ность, ко прельще́нию ласка́емая, кал стра́стный, трава́ удо́бь увяда́ющия, клас гото́во тле́емый. Ю́ность, со́ние удо́бь забы́тное, сень несоста́вная. Ю́ность, неболе́зненое се́рдце, протяже́но о́ко, свети́льник готовоуга́сный, возвере́ние кро́вное, обы́чай скверне́нием, неудо́бь водя́йся конь и на вся́ко исхожде́ние гото́в. Оба́че, и́же зде велича́в, та́мо окаянен. И́же зде упива́яйся, та́мо ка́пли водны́я тре́буя. И́же зде ко укоризне гото́в, та́мо язы́к опаля́емь.

Не глаголи: «Даждь ми дневни́и, и приими́ у́трешнии». Не бо зде сматря́я, кто еси́: но тамо ча́я, что бу́деши. Глаго́леши «Человеколюби́в есть Бог, и а́ще согрешу́ прости́т мя». Но о́но зри: я́ко зде ми́лует, та́мо же истязу́ет. Зде презира́ет, та́може испыту́ет. Зде ожида́ет обраще́ния, та́може предае́т огню́. Про́чее, где прему́др та́мо? Где си́льник? Где мяте́жь? Где обе́ды многоце́ннии, где ве́чери? Где и́же с тимпа́ны и ли́ки вино́ пию́щии? Где преупита́ннии, и позо́рища? И сия́ бра́тиям на́шим а́лчущим, нищету́ющим, злостра́ждущим, наготу́ющим и померза́ющим, смерти жела́ющим и ту от печа́ли призыва́ющим. Ди́вство! Ча́ша, и́же всем гро́зная быва́ет, су́щим в ну́жди вожделе́нная. И житие́ и́же от всех люби́мое, бысть су́щим в ну́жди ненави́димо. И свет сый и́же все́ми люби́мый, бысть о́нем ме́рзостен.

Благослове́н Бог, И́же все на по́льзу де́лаяй бра́тие. Не зла́я, но и поле́зна есть всем смерть. И не мое́ сло́во се, но «смерть му́жу поко́й», боже́ственый И́ов изглаго́ла. И апо́стол глаго́лет: «Уме́рый, оправди́ся от греха́», и преста́ от жите́йскаго лихои́мства, и е́же прилага́ти зло ко зло́му, и [о]сла́би бре́мя свое́ возвраща́ти, и умолче́ е́же прогне́вати Бо́га своего́. Слы́ши разу́мно: смерть, пра́ведным поко́й, младе́нцем утешение, до́лжным исполне́ние, печа́льным разреше́ние, боля́щим присеще́ние, греха́ возбране́ние. А́ще не бы смерть предлежа́ла, себе́ у́бо пояда́ли бы́хом. А́ще не бы́хом судию́ име́ли, живота́ наде́жду не бы́хом име́ли. А́ще му́ку не ожида́ли бы́хом, ни яже от преступле́ния тли отлага́ли бы́хом.

Ви́де ли Влады́чнее человеколю́бие? Е́же от преступле́ния запреще́ния, бысть нам спасе́ние. А́ще у́бо пра́веден есть уме́рый, ра́дуйся, зане́ же наде́юся ко Влады́це во осла́бе отхо́дит. А́ще ли и согреше́н, не печа́луй: приобре́л бо есть в ме́сто я́же хотя́ше приложи́ти зла́я. А́ще у́бо мы зде пребыва́ли бы́хом, а́ще ли вси та́мо отхо́дим, не я́же до́бре о уме́рших сотворя́ем, сия́ и́миже зле ухищре́ние упражня́ем. Не зри́ши ли, что от предва́рших содева́ем? Псалмы́ и пе́ньми тех провожда́ем, е́же ко Влады́це благодаре́ние зна́менующе, и но́выми ри́зами тех одева́ем, но́вое одея́ние тле́ния зна́менующе. Кади́лы и ми́ры тем соше́ствуем, показу́юще я́ко от те́мнаго жития́ разре́щшеся, ко Све́ту и́стинному отъидо́ша. К восто́ком гроб лежа́щу вообража́ем, во спасе́ния ра́ди о́браза предзнамену́юще. Не у́бо же в воскресе́нию ве́рующии си́це печа́луим, я́коже про́чии не иму́щии упова́ния, и́же бо воскресе́ние не наде́яйся, в пра́вду пред ним лежа́щаго пла́чется, в пра́вду, яко поги́бших уме́рших вменя́ет.

Но сия́ у́бо да игра́ют е́ллинския де́ти, сия́ да творя́т самари́тстии наро́ди. Мы же Христу́ уве́руем и услы́шим, я́ко «гряде́т час и ны́не есть, егда́ ме́ртвии услы́шат глас Сы́на Бо́жия, и услы́шавши оживу́т», и воста́нут су́щии во гробе́х, и обнови́тся земля́. Те́мже, а́ще воскре́снут ме́ртвии якоже вся́ко и воскре́снут, не та́ко безобра́зуим умира́ющих молю́, не я́же неве́рных ве́рнии поревну́им, не ри́зы на́ша растерза́им, но па́че ду́шу умили́м: я́ко и нас та́же ожидае́т ча́ша. Не пе́рси бие́м, я́ко да не е́ллином поревну́им. Не пляса́ющия и пла́чащия воззове́м, я́ко да не мно́жае Бо́жию я́рость подви́гнем. Не от влас главу́ обнажи́м, я́ко да не Христа́ главу на́шу посрами́м. Не на до́лги дни пла́чимся, яко да не воскресе́ние не ве́руем. Не язы́ком ху́льно что возглаго́лим.

Дал еси́ отроча́? Благода́рствуй прие́мшаго е́же ти бе пре́дал, просла́ви избра́вшаго е́же созда́л есть: и прие́мшаго плод чре́ва твоего́ нетле́нен, просла́ви спа́сшаго твоея́ утро́бы в отро́д. Поклони́ся великоду́шному И́ову, благода́рствуй я́ко вся́ко прине́сл еси́ Влады́це же́ртву непоро́чну, прия́тно кади́ло, чисто приноше́ние, но́ваго Исаа́ка я́ко иногда́ Авраа́м. Христо́с прия́л есть, поклони́мся. Созда́вый нас дал есть, не поро́пщим. Зижди́тель созда́ние поиска́, не сваря́имся. Ни бо мо́жем.

Дал еси́ бра́та? Поклони́мся взе́мшему и́ Христу́, И́же тебе́ ра́ди сме́ртен бысть иногда́. Младе́нца дал еси́? Благодари́, я́ко тебе́ ра́ди Младе́нец в я́слех бысть. Ра́ба от тебе́ взял есть? Воспо́йте его́, я́ко тебе́ ра́ди зрак ра́бий восприя́т. Единоро́дна ли сы́на погре́б еси́? Просла́ви, припадни́, помяни́, я́ко тебе́ ра́ди Бог Единоро́днаго Своего́ Сы́на пре́дал есть на смерть пло́тию. Черто́жну ли отрокови́цу дал еси́? Благодари́, да не ка́ко негоду́я и другу́ю да́си. Жену́ ли предпосла́л еси́? Воспо́й, утверди́ся, да не Влады́це прирази́вшися, да не ка́ко и ты отъи́деши. Что твори́ши, челове́че?

Па́ки то́жде восприи́мем. Ме́ртва лежа́ща зри́ши, и ху́лити сме́еши? Та́инству такову́ предстои́ши, и с разлучи́вшим ду́шу свари́вшися? «Упоко́й Бо́гови» глаго́леши, и ты Богу досажда́еши? Что при́шися со Судие́ю? Что приража́ешся к Непобе́дному? Что смуща́ешися я́ростию? Что упива́ешися печа́лию? Не зри́ши, каково́ и нас ожида́ет прехожде́ние лю́то? И а́ще и лю́то есть, но оба́че тем отхо́дим. Не зри́ши ли, я́ко тя́жек есть путь и вси тем ше́ствуем? Воспряни́, о́ челове́че! Лежа́й трясе́тся, и ты игра́еши? Он истязу́емь есть, и ты мечта́ешися? Он трепе́щет, и ты не гото́вишися? Он ужаса́ется и весь коле́блется, весь смуща́ется, зря я́же николи́же ви́дел есть, и слы́ша я́же никогда́ же слы́шал есть. Те́мже и по́тится я́коже жну́щий, и всем нам совещава́ется, па́чеже отрица́ется, и всех целу́ет, до́ндеже господи́н по́мыслу есть, до́ндеже язы́к веща́ти может: «Здра́вствуйте рече́ и о мне моли́теся, в путь бо отхожду́ его́же никогдаже ше́ствовах. И в страну́ да́льню, ю́же николи́же ви́дех. И в ин мир душе́вный, отню́дуже никто́же не возврати́тся. И в оби́тели стра́шны, а́може никто́же сше́ствуяй ми. И на суд стра́шный, иде́же не вем что случи́тмися. И на ве́щи стра́нны, о ни́хже никто́же спове́да.

Се ны́не ищу́ помо́щника, и никто́же помага́яй ми. Се ищу́ избавля́ющаго, и никто́же изъима́яй. Ищу́ спутьше́ствующаго, и никто́же спостраду́яй ми. Про́чее, где оте́ц роди́вый? Где ма́ти боле́вшия? Где брат? Иде́же брат бра́та не избавля́ет, ка́ко изба́вит челове́к челове́ка?» Сия́ глаго́лют, про́чее отхо́дят в ве́чный путь свой. «Кто бо есть челове́к, и́же поживе́т и не у́зрит сме́рти, или́ кто изба́вит ду́шу свою́ из руки́ а́довы».

Благослове́н Бог! Что у́бо есть челове́к, братие? Се лежи́т и ничесо́муже про́чее от жите́йских приложи́т, се от су́етных преста́. Мал огнь ят, и все упразни́шася. Еди́н час, и явле́н я́ко не я́влься быва́ет. Еди́но мгнове́ние, изы́де дух его́ и возврати́тся в зе́млю свою́: в той день поги́бнут вся помышле́ния его́. В той день оста́вит челове́к отца́ своего́ и ма́тере, дру́ги и сро́дники, сы́ны и дще́ри, и по́йдет еди́н в ве́чный путь свой. Сни́демся у́бо ко и́же пре́жде нас отходя́щим, пре́жде да́же и мы не отъи́дем.

Умо́лкнете про́чее и лежа́щему не стужа́йте. Утиши́теся и молву́ разреши́те: и себе́ угото́вите. Возри́те, и вели́кое та́инство ви́дите. Ца́рие, узри́те, и не ктому́ велемудрствуйте. Кня́зи, возри́те, и не ктому́ мечта́йтеся. А́ще ви́диши ле́жащаго и жития́ разлуча́ющася, у́бо я́ко кня́зя или́ царя́ того позна́еши? Како́в бо есть царь, и́же себе́ не избавля́ет? Но се и той от ча́ши о́ноя трясе́тся. Се я́ко еди́н от челове́к бои́тся. Се весь бысть умиле́н, и́же пре́жде ма́ла стра́шен. Се отводи́мь есть я́ко осу́жденик, его́же вчера́ трепета́ху осу́жденицы. Се возмути́тся весь и подви́жася, и вся му́дрость и си́ла его́ поглощена́ бысть. Весь ужа́сен бысть и впра́вду. Ви́де бо вла́сти а́нгельскыя, и своея́ вла́сти забы́. Ви́де во́инство стра́шно, и свое́ я́ко паучи́ну вмени́. Ви́де зра́цы Влады́чняя, и зрак свой измени́. Слы́ша отвеща́ние души́, и весь потрясе́ся пло́тию. И такова́я в себе́ мы́слит дивля́ся и помышля́я и глаго́ля: Где кня́жеская власть? Ди́вство, се чин и́стинный, се си́ла держа́вная, власть нело́жная, нача́ла непрее́мная, зра́кове стра́шни, безсме́ртно во́инство.

Сия́ и я́же сих недоуме́ннейшая помышля́ю, яже еди́ни предва́ршии и искуси́вшии све́дят. И́же о́ви у́бо от одра́ воскака́ют, бежа́ти у́бо хотя́ше не могу́ще же, о́ви же зубы́ скре́щет скреже́щуще, и́ни че́люсти сосеца́ют, друзи́и о́чи умиле́не обраща́ют, зря́ще пома́лу си́лы теле́сныя престаю́ща, язы́к паля́щь, и сокро́вище ну́ждне восхища́емо, си́лы сопроти́вныя предстоя́ще, Сло́во испыту́юща, восхи́тити начинающа. Та́же и та́тие соше́дша и возвести́вша, и от те́ла ду́шу исторгша, мно́гих нам тогда́ тре́бе моли́тв, мно́гих помо́щник, мно́га нам потре́ба тогда́ а́нгельскаго предста́тельства, мно́га нам и́же на возду́х восхода руковожде́ния. А́ще бо во страну́ или́ град стра́нен отходя́ще, тре́буем водя́шаго и наставля́ющаго, мно́жае па́че нам тогда́ тре́бовати есть помо́щник и води́телей, е́же проводи́ти и привести́ нача́ла и вла́сти мироде́ржца тмы неявле́нныя возду́ха, и́хже гони́теля и истяза́теля и мытаря́ Писа́ние имену́ет. Добр тогда́ нам спу́тник ми́лостыня и ми́лование допроводи́ти в небе́сная врата́, до́бри нам та́мо соглаго́льницы ни́щии, и́хже зде пре́жде сме́рти поми́ловахом. Те́мже предвари́м пре́жде да́же не предваре́ни бу́дем, я́ко да не себе му́це преда́мы. Житие́ кра́тко, суд же долг. Коне́ц близ, и страх мног, и разреша́яй никто́же.

Изы́дем бра́тие, и усе́рдно бра́тию предпосле́м. Изы́дем на гро́бы, до́ндеже есмы́ в телеси́, ви́дим су́етное на́ше мудрова́ние. Где и́мать обита́лище? Видим, что пома́ле быва́ем, и не ктому прельща́имся. Ви́дим, ка́ко разруша́емся, и себе́ испра́вим. Ви́дим, во что дости́жим, и о концы́ попеце́мся. Ели́цы добро́ты сматря́ете, во гро́бе ты́я пренебрезе́те. Ели́цы нача́льства и вла́сти надхо́дите, во гро́бы при́зрите и Бо́га убо́йтеся. Елиц́ы печа́ли и памятозло́бия друг на дру́га и́мате и не разреша́ете, прииди́те ви́дите, ка́ко разруша́етеся. Вни́кни приле́жне во гроб, и виждь лежа́ща та́мо и́же не́когда царя́, виждь в косте́х и́же не́когда князь, виждь стра́шное косте́м зре́ние. И рцы, кто у́бо есть царь, кто ли во́ин, кто есть князь, или́ кто нищь? Кий ю́ноша, кий ли ста́рец? Кто ли му́рин, кто ли благови́ден? Или́ не и́маши рещи́, я́ко не все ли прах, не все ли па́ра, не все ли смра́да испо́лнена? Не вси ли я́же иногда ́любе́зная ны́не зря́тся ме́рзостна?

О́ беды́! Что се ве́лие е́же о мне та́инство? И́же вчера́ мне люби́мый, ныне гнуша́емь. И и́же вчера́ ми уд, ны́не я́ко чу́жда блюду́. Его́же пре́жде ма́ла объе́млех, ны́не же прикосну́тися не хощу́, слеза́ми омоча́ я́ко моего́, и гно́я бе́гаю я́ко не моего́. Приступи́ти смердя́щему от милосе́рдия нудя́ся, от тли и черве́й его́же возбраня́емь есмь, и́же пре́жде ма́ла о́браз лежа́щаго помышля́я, но ни ма́ла же того́ в нем зря. Где добро́та ли́чная? Се почерне́. Где помыза́яющия о́чи и благови́дныя? Се иста́яша. Где и власо́м благоле́пие? Се испаде́. Где протяже́ная вы́я? Се сокруши́ся. Где язы́к бо́рзый? Се умолче́. Где рука́м украше́ние? Се разруши́ся. Где ри́зное многоце́нство? Се поги́бе. Где цвет во́зраста? Се истече́. Где ми́ра и арома́ты? Се восмердя́шася. Где ю́ностное весе́лие? Се пре́йде. И про́сто, где мно́го мечта́нный челове́к? Се персть, па́ки персть бысть. Оба́че не да́же до гроб по́мысл составля́й, но та́мо пре́йди на воскресе́ние: и помы́сли ку́пно и ве́руй, я́ко и́же ны́не лежай, па́ки бу́дет востая́. И язы́к и́же ны́не умолкну́вый, па́ки проглаго́лет тогда, «егда́ преклони́тся Бо́гови вся́ко коле́но небе́сных и земны́х и преиспо́дних и всяк язы́к испове́сться», я́коже рече́ и Дании́л:

«Зрех до́ндеже престо́лы поста́влени бы́ша, и Ве́тхий де́ньми се́де, и престо́л Его́ пла́мень о́гненый, коле́са Его́ о́гнь паля́щь, река́ о́гньна теча́ше пред Ним, ты́сяща ты́сящами служа́яху Ему́, и тмы тма́ми престоя́ху Ему́. Судия́ се́де и кни́зи отверзо́шася». Мног я́ко вои́стину страх та́мо, мног тре́пет и неиспове́даема ну́жда, непреста́нныя сле́зы, немо́лчная стенания. Егда́ прии́дет Суди́й на престо́ле стра́шне и превознесе́не, тогда́ не́бо я́ко сви́ток свива́ется, и зве́зды помрача́ются, си́лы а́нгельския предтеку́т, гро́бы отверза́ются, ме́ртвии востаю́т, исто́чницы изсы́шут, бе́здны подвиза́ются, земля́ вся́ко коле́блется. Ка́ко всем подоба́ет бы́ти нам тогда́, даю́щим сло́во о дея́них, о мы́слех, о пра́здне сло́весе, о и́же во дни и и́же в нощи́, о во́льных и нево́льных? О сем пещи́ся ну́ждно есть, сие́ но́щию и дни́ю сматря́ти до́брое, что тогда́ благосло́вно рече́м и что отвеща́ем.

Рцы ми, о́ челове́че, се пита́ешися, пятьдеся́т лет или сто и богате́еши, и ча́да твори́ши, и обруче́ние дае́ши, и бра́чиши сы́ны и дще́ри, нача́льствуеши и ца́рствуеши язы́ки и людьми́. И по сих что? Смерть. И по сме́рти суд, конца́ не име́я, ниже покая́ния. «Несть бо рече́ в сме́рти помина́й тебе, во а́деже кто испове́стьтися?». Вои́стину никто́же. А́ще и тма́ми смуща́емся и мо́лимся, никто́же изъима́яй.

Сего́ ра́ди у́бо блажи́м младе́нцы уме́ршая, сего́ ра́ди вси глаго́лем: «Ка́ко не младе́нцы суще умре́хом?». Не у́бо е́же мы жела́ем: зря́ще во свои́х ча́дех печа́луим. Е́же бо есть ине́м сме́ртна, ча́ша бедо́вна, се есть в младе́нцех спаси́тельно. И е́же во всех стра́шное, в тех есть похва́льно. И е́же мы и́мамы во о́нех му́ку, есть в тех нача́ло спасе́ния. О чесом бо сло́во воздаде́т, и́же отну́д грехо́вную не прие́мшии скверну? Или́ о чесо́м му́чими бу́дут, и́же добру́ и за ура́зум не дости́гшии? О́ блаже́нных младе́нец блаже́ное успе́ние! О́ сме́рти нетле́нных, нача́ло су́щу жи́зни и ве́чныя су́щия! О́ кончи́но, нача́ло безконе́чныя ра́дости!

Но что глаго́лят малоду́шнии? О́трок ми рече́ бе единоро́ден, той бе моего́ ро́да прея́тие, той бе моего́ бога́тства насле́дник, той моея́ печа́ли утеше́ние. Весь ви́дом све́тел сый, весь тих и прия́тлив, вожделе́н и свои́м и стра́нным, и зря́щим и слы́шащим. И внеза́пу восхище́н я́коже пти́ца от моею́ взят бысть руку́. И и́же пре́жде ма́ла зри́мый, ктому́ не зримь есть. Но у́бо оста́вль ро́ждьшаго, оти́де к Созда́вшему. Разлучи́вся утро́бы ма́терни, сни́де во гро́бе земли́, всех ма́тере. Не пла́чу ли сего рцы ми, не рыда́ю ли? Не могу́. А́ще и тма́ми приведе́ши ми уче́ния, а́ще и тма́ми нака́зовати покуси́шися не пла́кати роди́телем своя́ ча́да - не увеща́еши. Ра́ди Бо́га, И́же си́це повеле́вшаго и ю́зы есте́ственая связа́вшаго.

Не се глаго́ля человече, ниже́ се законопола́гаю, е́же ника́коже отню́д слези́ти о ча́де? А́ще бо и реку́, невозмо́жное глаго́лю. И́бо и аз зако́ном есте́ственым покаря́юся, зане́ и аз челове́к есмь, и от утро́бы ма́терне родихся, и того́жде есмь естества́. Вем оте́ческо рыда́ние и ма́терне терза́ние. Вем тех мяте́жь печа́льный. Свем вну́тренее тем о ча́дех мечта́ние, ка́ко я́ко ту су́ща не су́щаго отрока в себе живопису́ют, помышля́юще того́ нра́вы и глаго́лы и дея́ния вся, предше́дшаго пред очи́ма полага́юще. Но у́бо И́ов чу́дный не тако. Я́ко вели́кую о́ну, услы́ша ча́дом и отроко́м, и воло́м, и вельбу́дом, и всем случи́вшуюся ему́ по́губу, и не смути́ся не ослабе́, не похули́ яко про́чии, но востае́т и на земля́ пад от нея́же взят бысть, Влады́це поклони́ся глаго́лаше: «Сам аз Влады́ко, наг изы́дох из чре́ва ма́тере моея́: наг и отъиду́ та́мо. Госпо́дь дасть, Госпо́дь взят. Я́коже Го́сподеви го́де бысть, та́ко и бысть». Раб есмь, рече́, и подлежу́, и Сотво́ршему не противля́юся. Ни бо есть стра́нна вещь: уме́рша де́ти, но не погибо́ша. Кото́рый бо па́стырь не владе́ет в ста́де свое́м? Па́стырь до́брый избра́л есть овца́: ма́ло бо, ма́ло и мы отхо́дим, и о́троцы у́зрим.

Сего у́бо до́бляго и мы подража́им и не та́ко безме́рно рыда́им. Я́ко ве́рни попла́чим, а не яко невернии безобразуим. Я́коже Христо́с Ла́заря попла́ка, та́ко и мы попла́чим. Тебе́ бо ме́ры и уста́вы показу́я попла́ка. Ка́ко бо слези́ти тре́боваше, его́же пома́ле воздви́гнути хотя́ше? Но я́ко да ти навы́кнеши, ка́ко досто́ит слези́ти уме́ршаго, я́ко да и есте́ственое ми́лование пока́жем, и неве́рных подража́ние отрази́м.

Про́чее же и о сем помо́лимся, е́же то́яжде ча́сти е́же в ю́нна во́зраста вре́мени от жития́ разлуча́ющихся бы́ти: а не та́мо оше́дшим своя́ у́бо де́ти во осла́бе узре́ти, нам же вне со терпи́ме ско́рби бы́ти. Ели́цы бо младе́нцы су́ще зло́бныя сея́ и многостена́тельныя пло́ти разлучи́ша, таковы́ не́кия к ро́ждьшим отвеща́ют гла́сы, а́ще и не глаго́лы, но ве́щьми: «Не нас пла́чите отцы́ и ма́тери.

Вы хоте́сте с собо́ю имети нас в су́етнем житии́, иде́же кра́сная и боле́зненая, иде́же всяк грех жи́тельствует и непра́вда и лихои́мство, иде́же вся неве́рна и несоста́вна, иде́же ничто́же стоя́тельно, ниже́ изве́стно. Но Бог наш и Влады́ка возлюби́в нас, изъя́т нас я́ко от уста́ львов от су́етнаго жития́, и исхи́ти нас я́коже от те́рния цве́ты. Си́це от грех отлучи́ нас, я́ко а́гнца любе́знейшая. Си́це Па́стырь до́брый отлучи́ нас от вас, я́ко от тмы на свет. И во стране́ живы́х пребыва́ем, иде́же вся кра́сная и богоуго́дная, иде́же никто́же оби́дяй или́ наси́льствуяй. Несть греха́, ниже́ мра́чнины. Иде́же свет непристу́пный и ра́дость неизглаго́ланная. Не боле́знь, ни сле́зы, ни воздыха́ние, но Бог, хвали́мь и прославля́емь. Нас святи́и а́нгели ми́рне отлучи́ша от те́ла, и мы без забавле́ния нача́ла и вла́сти возду́шныя прехо́дим: бла́ги бо наста́вницы име́хом. Не бо обрето́ша в нас я́же иска́ху, ниже́ ви́деша в нас яже наде́яхуся от нас.

Ви́деша те́ло нескве́рнено, и посрами́шася. Ви́деша ду́шу непоро́чну, и постыде́шася. Ви́деша язы́к неоскверне́н и неле́стен, и умолко́ша. Преидохом и охуди́хом их. Проидо́хом сквозе́ их, и поа́хом на ня. Сеть сокруши́ся, и мы изба́влени бы́хом. «Благослове́н Бог, и́же не дасть нас в лови́тву зубо́м их». Отню́ду же и срета́юще А́нгели ра́довахуся, пра́ведницы же лобза́ху и преподо́бнии красова́хуся глаго́люще: До́бре приидо́ша, а́гнцы Христо́ви, и отве́рзеся вам ра́йская пи́ща, показа́ся вам недро Авраа́мово, де́сне вас Влады́ка прия́т, десны́й глас к вам отвеща́, ти́хим о́ком вас узре́, те́мже и в кни́зе живо́тней вас написа́, вам младе́нцем к Человеколю́бцу ре́кшим: «Пра́ведный Судия́ Христе́, лиши́л еси́ нас земны́х, да не лиши́ши нас и небе́сных. Разлучи́л еси нас от роди́телей, да не отлучи́ши и от святы́х. Це́лу Ти печа́ть креще́ния и́мамы, нескве́рнено те́ло принесо́хом ра́ди мно́гаго младе́нства».

Да не у́бо позави́дите, я́ко вре́менни и спасе́нию нас непоро́чных, ниже́ слези́те, зане́ от го́ршаго на лу́чшее преведе́ни бы́хом и в ме́сто тле́нных прия́хом нетле́нная. Мы со а́нгелы пое́м, со святы́ми ликоству́ем, па́че же и о вас су́щих во гресе́х мо́лим. Мы со и́же от И́рода избие́ными Христа́ ра́ди сопричте́ни бы́хом, с сы́нми И́ововеми ра́дуемся. Те́мже о нас не печа́луйте, но па́че себе́ ра́дуйте и своея́ кончи́ны отве́т сматря́йте. Я́ко ве́дяще изве́стно ве́рующе, я́ко на по́льзу вам Влады́ка избра́л есть нас и в ча́сти спаса́емых учини́л есть. Внегда́ у́бо ю́ныя де́ти и безтле́нныя от вас са́мо к нам прихо́дят, ра́дуйтеся и весели́теся с пра́ведным И́овом пою́ще: «Госпо́дь дасть, Госпо́дь взят: я́ко Го́сподеви го́де бысть, та́ко и бысть. Бу́ди и́мя Госпо́дне благослове́но отны́не и до ве́ка», Ему́же сла́ва и держа́ва во ве́ки веко́в. Ами́нь.