Глаго́ла Си́мон Петр: Го́споди, ка́мо и́деши? Отвеща́ ему́ Иису́с: Иде́же Аз иду́, не мо́жеши Мне ны́не после́довати. По́слежде последуеши:

Ве́лие любо́вь, и огня́ самого́ зе́льнейше, и на са́мое восхо́дит не́бо: и ничто́же и возбране́ние есть, е́же возбраня́ет зе́льное устремле́ние или́ удержа́ти возмо́же. Тепле́йший у́бо Петр слы́шав, «Я́ко иде́же Аз иду́, вы не мо́жете приити́», что рече́? «Го́споди, ка́мо и́деши?». Сие́ же глаго́лаше, не си́це уве́дети хотя́, я́коже после́довати жела́я. Я́вствене у́бо рещи́, я́ко «иду́» не сме́яше еще́, рече́ же: «Ка́мо и́деши». Христо́с не ко глаго́лом, но к мы́сли отвещава́ше, я́ко бо сие́ хотя́ше и́миже Христо́с рече́ я́вствено. Что бо рече́? «Иде́же Аз иду́, не мо́жеши Мне ны́не после́довати». Зри́ши ли, я́ко е́же после́довати жела́ше, сего́ ра́ди вопраша́ет? Слы́шав же «я́ко после́дуеши по́сле», ниже́ си́це жела́ние держа́ше, а́ще и бла́ги наде́жди прия́т, но си́це тщи́тся я́ко рещи́: «Сего́ ли ра́ди не могу́ Тебе́ ны́не после́довати? Ду́шу мою́ за Тебе́ положу́». Поне́же бо оттрясе́ страх преда́ния, и при́сных яви́ся и сей, и сый со дерзнове́нием собо́ю про́чее вопраша́ет, ины́м молча́щым. Что глаго́леши, Пе́тре? Рече́ я́ко «не мо́жеши», и ты ли глаго́леши я́ко «могу́»? Те́мже у́бо уве́даеши иску́сом саме́м я́ко «не мо́жеши», я́ко ничто́же твоя́ есть любо́вь, не су́щи свы́ше по́мощи. Отню́ду же я́вствено, я́ко и паде́ние о́но промышля́я о нем попусти́. Хотя́ше бо и нра́вы наказа́ти, поне́же бо пребыва́ше в зе́льности, сам у́бо не вложи́ его́, ниже́ пори́ну на преда́ние, оста́ви же пу́ста я́ко бы уве́дети свою́ не́мощь. Рече́ я́ко подоба́ет преда́тися, глаго́лет: «Ми́лостив Ты, не бу́дет тебе́ сие́». Запреще́н бысть, и не наказа́ся. И па́ки хотя́щу Христу́ омы́ти ему́ но́зе, рече́: «Не сотвори́ши сие́ ввек». Слы́шавши па́ки: «Не мо́жеши Мне после́довати ны́не», глаго́лет: «А́ще и вси отве́ргутся, аз не отве́ргуся». Поне́же у́бо ле́по бе ему́ в го́рдость взя́тися поуча́ющуся, сопроти́в глаго́лати ему́, наказу́ет про́чее ему́ не сопроти́в па́дати. Сие́ у́бо и Лука́, гада́тельствуя ему́ рече́ ре́кшу: «И Аз моли́хся о тебе́, да не оскуде́ет ве́ра твоя́», си́речь, да не в коне́ц поги́бнеши. Все́ми смиреному́дрию науча́я и челове́ческое облича́я естество́, ничто́же само́ о себе́ су́ще.

Поне́же бо мно́гая любо́вь сопротивосло́вна его́ сотвори́ла есть, уцеломудря́ет про́чее его́, да не и в су́щых по сих сие́ постра́жет, егда́ вселе́нныя строе́ние прии́мет: но воспомина́я и́хже пострада́, познава́ет себе́. И зри зе́льность паде́ния. Не еди́ною бо и два́жды сие́ пострада́, но си́це изступи́, я́ко в ма́ле вре́мени три́жды рещи́ глаго́л отверже́ния: да навы́кнеши, зане́ не си́це любля́ше я́коже любля́шеся. Но оба́че си́це па́дшу, рече́: «Лю́биши ли Мя мно́жае сих?». Си́це не от истуже́ния, но е́же обнажи́тися су́щия свы́ше по́мощи бысть. Любо́вь похваля́ет Петро́ву, а е́же от нея́ ражда́емое сопротивосло́вия - пресеца́ет. А́ще бо лю́биши, до́лжен еси́ люби́мому покаря́тися. Рече́ тебе́ и су́щим с тобо́ю: «Не мо́жеши». Что спира́ешися? Не ве́си ли, что есть изрече́ние Бо́жие? Поне́же всем уве́дети не хо́щеши, я́ко не мо́щно не бы́ти е́же глаго́лю, во отверже́нии сие́ уве́си: и́бо мно́го тебе́ сие́ неве́рно бы́ти явля́шеся. Сие́ бо ниже́ ве́дел еси́, о́ного же све́тлость сам име́л еси́ в души́ твое́й: но оба́че быва́ше неча́емое.

«Ду́шу мою́ за Тебе́ положу́». Поне́же бо слы́ша, я́ко бо́льшу сея́ любо́вь никто́же име́ет, наскочи́ а́бие, не сыт сый и крае́в дости́гнути хотя́. Но Христо́с, показу́я, я́ко Его́ еди́ного есть сие́ со госпо́дьством обеща́тися, рече́: «Пре́жде але́ктору возгласи́ти», си́речь ны́не: ниже́ бо бе мно́го растоя́ние. В безго́дии бо ноще́й бесе́доваше, и пе́рвая, и втора́я стра́жа бе прише́дши.

«Да не смуща́ется ва́ше се́рдце». И́бо ле́по бе им слы́шавшым смуща́тися. А́ще бо верхо́вный, и си́це распале́н, пре́жде але́ктора три́жды отве́ржется, вели́ко не́кое ча́яние им и обстоя́ние страда́ти ле́по бе, дово́льно и адама́нтския преврати́ти душа́. Поне́же бо сия́ помышля́ющым, ле́по бе им изступи́ти. Зри, ка́ко их утеша́ет глаго́ля: «Да не смуща́ется ва́ше се́рдце». Сим о́бразом Божества́ своего́ си́лу показу́я: зане́ я́же в души́ имя́ху, сия́ весть на среду́ приводи́ти.

«Ве́руйте в Бо́га и в Мене́ ве́руйте», си́речь всем преити́ подоба́ет лю́тым, я́же бо в Мя ве́ра и в Роди́теля всех си́льнейша есть находя́щих и ничто́же оста́вит облада́ти от ско́рбных. Та́же рече́: «В дому́ Отца́ Моего́ оби́тели мно́зи суть». Я́коже Петра́ скорбя́ща утеша́ет глаго́ля: «После́дуеши же по сих», си́це и сим сию́ наде́жду явля́ет. Да́же бо не вознепщу́ют о́ному еди́ному обеща́ние да́тися, рече́: «В дому́ Отца́ Моего́ оби́тели мно́зи суть. А́ще ни рекл бы вам: Иду́ угото́вати ме́сто вам», си́речь, я́ко и вас он лик прии́мет, и́же и Петра́, изоби́лие бо та́мо мно́го оби́тели, и несть рещи́ я́ко угото́вания тре́бует. Поне́же бо рече́: «Не мо́жете мне ны́не после́довати», да не вознепщу́ют в коне́ц отсещи́ся, сие́ наведе́: «Да иде́же есмь Аз, и вы бу́дете та́мо». Толи́ко о ве́щи сей творю́ тща́ние, я́ко у́же сего́ был бых, а́ще не дре́вле вам угото́валося бы: показу́я, я́ко зело́ им дерза́ти наде́ятися.

Та́же, да не возмни́тся я́коже прохлажа́я их глаго́лати, но ве́руют я́ко сие́ есть, наво́дит: «И иде́же иду́ ве́сте, и путь ве́сте». Дая́ше бо им указа́ние, е́же не про́сте сим рещи́ся. Сие́ же глаго́лет, поне́же све́дяше их ду́шу, сие́ про́чее взыску́ющу уве́дети.

Петр бо не о е́же уве́дети, но я́ко бы после́довати глаго́лаше. Но поне́же запреще́н бысть он и, е́же прене́мощно вознепщева́ся бы́ти, мо́щно изъяви́ - мо́щно же я́вльшеся в вожделе́ние их приведе́, е́же разуме́ти со опасе́нием сие́. Сего́ ра́ди рече́: «И путь ве́сте». Я́коже бо рек: «Отве́ржешися Мене́», ни еди́ному же ничто́же провеща́вшу, и я́же в се́рдцы испыту́я, глаго́лаше: «Не смуща́йтеся», си́це и зде рек: «Я́ко ве́сте», вожделе́ние явля́ше су́щее в се́рдцы их, и Сам им дае́т вину́ е́же вопроси́ти. А е́же к»а́мо и́деши», Петр у́бо от любле́ния рече́. Фома́ же от боя́зни глаго́лет: «Го́споди, не ве́мы ка́мо и́деши». Ме́сто не ве́мы рече́, и та́мо водя́щий путь ка́мо све́мы? И зри с коли́кою боя́знию: не рече́ бо «рцы нам ме́сто», но «не ве́мы ка́мо и́деши». Сие́ бо дре́вле вси боле́зноваху. А́ще бо иуде́и взы́сковаху слы́шаще, а́ще и свободи́тися Его́ хотя́ще, мно́го па́че и́же никогда́ же Его́ разлучи́вшеся хотя́ще, уве́дети хотя́ху. Боя́хужеся Его́ вопросити, вопраша́ют же оба́че от мно́гаго жела́ния и боя́зни. Что у́бо Госпо́дь?

«Аз есмь путь и и́стинна и живо́т. Никто́же мо́жет приити́ ко Отцу́, то́кмо Мно́ю». Что у́бо не а́бие вопроше́н от Петра́ «ка́мо и́деши?», рече́: «Аз ко Отцу́ иду́, но вы не мо́жете ны́не после́довати», но толи́ких вложи́ слове́с обхоже́ние, вопроше́н быв и отве́ты сложи́в? Иуде́ом у́бо в ле́поту сие́ не глаго́лаше. Сим же что ра́ди? Рече́ у́бо и сим, и иуде́ом, я́ко от Бо́га изы́де, и к Бо́гу и́дет. Па́ки же сие́ я́вственнейше не́жели пе́рвее рече́. Но иуде́ом у́бо в ле́поту не рече́. А́ще бо рекл бы, «я́ко не мо́жете ко Отцу́ приити́», а́бие у́бо киче́ние вещь вознепщева́ли бы. Ны́не же сокры́в, в боя́знь их вложи́. Ученико́м же что ра́ди си́це рече́ и Петру́? Ве́дяше его́ мно́гое усе́рдие и я́ко сего́ ра́ди належа́ше у́бо стужа́я, я́ко бы та́мо его́ отвести́. Испра́вив у́бо е́же хотя́ше неизъявле́нием и тем е́же кры́ти сло́во, па́ки сие́ открыва́ет. Рек бо, «я́ко иде́же есмь никто́же мо́жет приити́», наведе́: «В дому́ Отца́ Моего́ оби́тели мно́зи суть. Ко Отцу́ же никто́же мо́жет приити́ ра́зве Мно́ю». Сие́ не хотя́ше им в нача́ле рещи́, я́ко бы не во мно́жайшую печа́ль вложи́ти: егда́ же у́бо их ути́ши, тогда́ глаго́лет. От запреще́ния бо Петро́ва мно́гое печа́ли изгна́, в страх впа́дше, да не когда́ та́яже ему́ услы́шат, спря́товахуся па́че.

«Аз есмь путь», си́речь я́ко Мно́ю ходи́те. А е́же «и и́стинна и живо́т», я́ко вся́чески сия́ бу́дут: ничто́же бо у Мене́ ло́жно. Живо́т же, я́ко ниже́ сама́ смерть вам возбрани́ти мо́жет приити́. А́ще бо Аз есмь путь, не востре́буете водя́щаго. А́ще же и и́стинна, не ложь глаго́лемая. А́ще и живо́т - а́ще и у́мрете получи́ти рече́нных. Е́же у́бо пути́ - и разуме́ша, и испове́даша, про́чая же не ве́дяху. Не у́бо сме́яху рещи́ я́же не ве́дяху, но оба́че мно́го от пути́ утеше́ние прия́ша. А́ще бо Аз Госпо́дь рече́ есмь е́же ко Отцу́ привести́, вся́чески прииде́те та́мо. Ниже́ бо есть ины́м приити́ путе́м. Рек у́бо «никто́же мо́жет приити́ ко Мне, а́ще не Оте́ц привлече́т его́». Па́ки рече́: «А́ще Аз вознесу́ся от земли́, всех привлеку́ к Себе́». И я́ко «никто́же мо́жет приити́ ко Отцу, то́кмо Мно́ю». Везде́ изравня́ет Себе́ Роди́телю. Ка́ко же рек я́ко «иде́же иду́ ве́сте, и путь ве́сте»? Наведе́: «А́ще Мене́ ве́дели бы́сте, и Отца́ Моего́ ве́дели у́бо бы́сте. И от ны́не позна́ете Его́ и ви́десте Его́». Не сопротивосло́вя, ви́дяху бо Его́, не си́це же я́коже подоба́ше. Бо́га бо ве́дяху, Отца́ же не у́. По́сле бо Дух прише́д, всяк в них устро́и ра́зум. А е́же глаго́лет, таково́ есть: А́ще ве́дали бы́сте Мое́ существо́ и досто́инство - и О́тче ве́дели бы́сте. «И отны́не позна́ете Его́ и ви́дите Его́», - о́во у́бо бу́дущаго, о́воже настоя́щаго, - си́речь Мно́ю. Зре́ние же глаго́лет, е́же в мы́сли позна́ние. Ви́димых у́бо мо́жем и зре́ти и не ви́дети. Разумева́емых же, не мо́жем и разумева́ти и не ве́дити . Сего́ ра́ди рече́ «и ви́дите Его́», я́коже рече́ яви́ся а́нгелом: а́ще и не то существо́ яви́ся, но оба́че рече́ яви́тися я́коже оне́м уви́дети мо́щно: показу́я, я́ко Его́ ви́девый, Ро́ждьшаго ви́дел есть. Ви́деша же Его́ не наги́м существо́м, но пло́тию обложе́на. Весть же и́нде и зре́ние глаго́лати ра́зум, я́ко егда́ глаго́лет: «Блаже́ни чи́стии се́рдцем, я́ко ти Бо́га у́зрят». Чи́стых же не и́же блуда́ свобожде́нных, но и́же всех грехо́в рече́: всяк бо грех скве́рну влага́ет души́.

Нравоуче́ние се́дмьдесять тре́тие: О ми́лостыни, и я́ко лу́чше не ми́ловати не́жели от непра́вды, и я́ко подоба́ет уклони́тися от зла и си́це твори́ти бла́го, и я́ко ничто́же есть е́же не умове́нными рука́ми причаща́тися:

Вся у́бо да де́йствуем, я́ко бы отмы́ти скве́рну. Омыва́ет же пре́жде ба́ня , по́слеже и и́ни пути́ мно́зи и всяче́стии. Человеколюби́в бо Сый Бог, и по сих даде́ нам пути́ разли́чны свобожде́ния, и́хже пе́рвый всех есть ми́лостыня. Ми́лостынями бо и ве́рами очища́ются греси́. Ми́лостыню же не ю́же от непра́вды глаго́лю: сие́ бо не ми́лостыня, но лю́тость и безчелове́чие. Ка́я бо по́льза совлещи́ ина́го и облещи́ друга́го? От ми́лости бо ве́щи начина́тися подоба́ет, сие́ же безчелове́чие, а́ще бо и вся я́же от ины́х да́мы, нико́е же приобре́тение нам. Показу́ет [то] Закхе́й, и́же тогда́ рече́ уми́лостивити Бо́га, дав от я́тых че́тверо сугу́бицею. Мы же тма́ми похища́юще и ма́ла даю́ще, непщу́ем ми́лостива твори́ти Бо́га, а́ще и наипа́че Его́ прогне́ваем. Рцы бо мне, а́ще у́бо осла́ ме́ртва и согни́вша от распу́тия и у́лиц, привле́к на же́ртвеник возне́сл бы еси́: еда́ у́бо не вси посмея́либыся тебе́, я́ко сту́дну и скве́рну?

Что у́бо, а́ще обличу́ я́ко я́же от хище́ния скве́рнейша сего́? Кото́раго получи́м отве́та? Да положи́м бо не́кий сосу́д бы́ти от хище́ния: не осла́ ли уме́рша па́че смердя́ше? Хо́щеши ли уве́дети, коли́ко греха́ согни́тие есть? Услы́ши проро́ка глаго́люща: «Возсмерде́ша и согни́шася ра́ны моя́». Ты же глаго́лы у́бо Бо́га мо́лиши забы́ти, и́хже твори́ши злых, сам же и́миже твори́ши похища́я и устраша́еши помина́ти всегда́, наложи́в свой грех на же́ртвеник. Ны́не же не сие́ есть то́кмо согреше́ние, но и е́же сего́ люте́йше, я́ко святы́х оскверня́еши душа́. Сие́ бо ка́мень есть и освяща́ется, о́не же - выну Сама́го но́сят Христа́. И сме́еши ли та́мо посыла́ти от таковы́я нечистоты́? Ни, рече́, не сия́ име́ния, но и́на? Смех сия́ и бляде́ния. Не ве́си ли, я́ко а́ще и во мно́го мно́жество име́ний непра́вды впаде́т ка́пля - вся оскверня́ются. И я́коже и во исто́чник чист, гной кто вверг, - всего́ его́ нечи́ста соде́ла. Та́ко и в бога́тстве, лихоима́ние вше́дше, - вся отдыха́ти твори́т су́щаго та́мо злово́ния. Та́же, ру́це у́бо умыва́ем в це́рковь входя́ще, се́рдце же не ктому́. Еда́ бо ру́це глас испуща́ют? Душа́ произно́сит глаго́лы, на о́ну Бог взира́ет: ничто́же тре́ба есть теле́сныя чистоты́, о́ной оскверне́ной. Ка́я бо по́льза, а́ще я́же от вне у́бо ру́це измыва́еши,а вну́треняя нечистоты́ име́еши? Е́же бо лю́то и вся развраща́юще сие́ есть, зане́ ма́лых боя́щеся, вели́ких пренебреже́м. Е́же бо неумове́нными рука́ми моли́тися, ничто́же есть, а е́же не умове́нною мы́слию, сие́ есть всех злых после́днее. Сего́ ра́ди и иуде́ом о таковы́х нечисто́тах упражня́ющымся, что рече́? «Измы́й от зло́бы ду́шу свою́ и се́рдце твое́». Доко́ле бу́дут ти по́мысли трудо́в твои́х?». Да измыва́ем у́бо не ти́ною, но чи́стою водо́ю: ми́лостынею, а не лихоима́нием. Пре́жде свободи́ся е́же похища́ти, и тогда́ покажи́ ми́лостыню. Уклони́ся от зла и сотвори́ бла́го. Уста́ви ру́це от лихоима́ния, и та́ко их на ми́лостыню приведи́. А́ще же те́ми же и ни́щых совлача́ем, а́ще и не от оне́х дае́мыми облече́м, но ниже́ си́це избежи́м му́ки. Вина́ бо измоле́ния - вся́кого согреше́ния вина́ быва́ет . Того́ бо е́же си́це ми́ловати, е́же не ми́ловати лу́чше [н]есть . Поне́же и Ка́ин лу́чши бя́ше, ниже́ отню́д прине́с. А́ще же и́же ме́ншая прине́с, Бо́га раздражи́л есть - и́же чужа́я дая́, ка́ко не раздража́ет? Аз тебе́ рех рече́ не похища́ти, и ты ли мя от них почита́еши? Что непщу́еши ли, я́ко услажа́юся си́ми? Те́мже у́бо рече́т к тебе́: «Вознепщева́л еси́ беззако́ние, я́ко бу́ду тебе́ подо́бен. Обличу́ тя и предста́влю пред лице́м твои́м грехи́ твоя́». Но не бу́ди ни еди́ному же сего́ услы́шати гла́са, но ми́лостыню чи́сту соде́лавшым и све́тлыя свеща́ име́ющим, си́це в черто́г вни́ти благода́тию и человеколю́бием Го́спода на́шего Иису́са Христа́, И́мже и с Ни́мже Отцу́ сла́ва со Святы́м Ду́хом, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.