Стихи́:

Поне́ а́ще и в ров ды́шуще жи́ви вше́дше,

Живу́т на небеси́ Хриса́нф с Да́риею:

Жи́ва супру́га в ров вверго́ша в девятьна́десятый.

Ти́и бя́ху при Нумериа́не царе́. Бя́ше же Хриса́нф сын не́коего Полемо́на, сигкли́тика Алекса́ндрьскаго: Да́рия же от Афи́н. Хриса́нф же не́ким христиан́ином благочести́вым науче́н, и крести́вся, и со дерзнове́нием Христа́ Бо́га испове́да. Того́ ра́ди от отца́ крамоле́н бя́ше: сей же не вдава́ше себе́, и непревраще́н бя́ше, и некополе́блен. И обручи́ ему́ оте́ц неве́сту, отрокови́цу красну́ и ле́пу, и́же приведе́ от Афи́н, и́менем Да́рию, я́ко к раче́нию тоя́ преложи́ти его́ хотя́ от христиа́нския ве́ры. Она́ же па́че поко́ршися, и приложи́ся к ве́ре его́ благочести́вей, и оте́ческое злове́рие отве́ргши, и свято́е креще́ние прие́млет, и сохра́нно де́вство обои́х невре́дно. Тем оклеветани бы́ше ко Келлери́ну епа́рху, и ко истяза́нию вдана́ бы́ста, Клавди́ю триву́ну. Он же у́бо мно́гими и приле́жными му́ками сих му́чив. И зане́же ви́дев я́ небрегу́щыя о му́ках, преложи́ и себе́ ве́ровати Христу́ со свое́ю жено́ю Илари́ею, и со свои́ми сына́ми, Иасо́ном и Ма́вром, и и́же под ним во́ины: и́же напосле́док и муче́ния вене́ц восприя́ша, ма́рта ме́сяца в девятьна́десятый день. Клавди́й у́бо привя́зан к ка́мени, и во глубину́ морску́ю вве́ржен быв. Сы́нове же его́ посе́чени бы́ша с ма́терию их Илари́ею. Святы́й же Хриса́нф и с Да́риею вве́ржена бы́ста в ров, и с горы́ посы́павше затопта́ша я́. И та́ко блаже́нную кончи́ну восприя́ста.

Стихи́:

Панха́рие вся́кою благода́тию богате́я,

Его́же пре́жде посече́ния пома́за Бо́жия благода́ть.

Ца́рствующу Диоклитиа́ну, и Максимиа́ну в ста́ром Ри́ме, вся́кою же и́дольскою пре́лестию испо́лнена бысть вселе́нная. Христа́ же испове́дающих, не то́чию взима́ху о́нех богатство, н и разли́чными му́ками му́чаху. Тогда́ бя́ше не́кто Панха́рий и́менем от страны́ Уза́нския, от гра́да Вилопа́та, внук христиа́нския, муж великотеле́сен и красе́н, той шед в Рим присво́ився царю́, и пе́рвый же бя́ше па́че всех, и люби́мь быв царе́м: и таковы́я ради любве́ сей отве́ржеся Христов́ы ве́ры. Царь же я́стия, и покло́нная приноше́ния вся́кая, о́ва по подо́бию, друга́я же вла́стельски повеле́ тому́ взима́ти, и твори́ти стяжа́ния во устра́бу и поко́я о́бщаго. И бысть над вся́кими ца́рскими ве́щьми вчине́н. Такова́я же уве́давши ма́ти еѓо и сестра́, по́слаными словесы́, пе́рвие Бо́жия стра́ха на воспомина́ние принести́ ему́ сове́товаху: та́же и страшнаго о́ного Суда́ бу́дущаго. Зане́же мнози о нем уве́давше, со дерзнове́нием испове́даша пред цари́ и кня́зи, таково́е обетова́ние восприя́ти, е́же позна́ти того изве́ствоваху. Я́коже па́ки и́же Божества́ Его́ отве́ргшиися, в такове́м осужде́нии суть, не позна́еши ли? К сим же а́ще и весь мир приобре́сти, а ду́шу свою́ оттщети́ти, ко́е приобре́тение есть? И и́же а́ще ду́шу оттщети́т, чим искупи́т ю́? Таково́е писа́ние прие́м и проче́т, и в себе пришед, пла́кати нача́т, и по земли́ валя́тися: и Поми́луй мя Го́споди Вседержи́телю вопия́ше. И да не посрами́ши раба́ Твоего́ пред а́нгелы и челове́ки, но пощади́ мя вели́кия ра́ди Твоея́ ми́лости. Не́цыи у́бо от пола́ты царе́вы ви́девше пла́чуще того́ та́ко, и такова́я глаго́люща, пове́даша царю́. И предста́вшу ему́, рече́ царь: Рцы ми Панха́рие вселюбе́зный, еда́ назоре́янин еси́? И рече́ святы́й: Назоре́янин есмь царю́, и доне́леже тебе́ сому́дренику бы́ти ми, и пе́рвие был есмь. И рече́ царь: Отве́рзися такова́го гла́са, ради е́же к мое́й любви́. Ве́стно тебе́ бу́ди, я́ко не пощажу́, и вско́ре не наведу́ смерть на тя, а́ще не пе́рвие мно́гими и разли́чными му́ками удручу́ тебе́. И рече́ святы́й: Аз у́бо о́ царю́, о е́же бы́ти ми тебе́ сому́дрственику да́же и дсоеле, страшуся и бою́ся, да не огнь соше́д с небесе́ и сожже́т мя. Но да не бу́дет ми отсе́ле отврещи́ся Го́спода моего Иису́са Христа́, ли днесь, ли во мно́гая времена́, а́ще и многоразли́чне те́ло мое́ я́ко и пове́смо сло́миши. Тогда́ совле́кше свята́го, на́га волу́ями жи́лами би́вше, всему́ сигкли́ту собра́вшуся и предста́вшу. Рече́ царь: Позна́сте ли, я́ко Панха́рий сакела́рий, и содруже́бник ца́рствия моего́, в галиле́йскую впал есть ве́ру, рцы́те, что да сотворю́ ему́? Они́ же реко́ша ему́: Повели́ о́ царю́ на позо́рищи того́ совле́кше би́ти. Та́же по́слеши его́ в Никомиди́ю ко кня́зю, я́ко да о́нем му́чимь бу́дет, да не и мы прича́стницы кро́ви его́ бу́дем, зане́же вельми́ люби́мь бя́ше тобо́ю. И уго́ден бысть таковы́й сове́т царю́, поне́же вельми́ того́ любля́ше, и не хотя́ше того́ уби́ти. Изве́д же того́ царь на позо́рище, повеле́ би́ти вельми́. Та́же предаде́ его́ во́ином, и написа́ посла́ние к Никомиди́йскому кня́зю, и запове́да, я́ко многоиспы́тне сме́рти свята́го бы́ти. И свято́му у́бо в Никомиди́ю дости́гшу, и кня́зю предста́вшу ко отве́ту того е́же вопроша́ти. И рече́ святы́й: Се у́бо я́коже повеле́ния тебе́ царе́ва повелева́ют, и ты твори́ приле́жно. И рече́ князь: Ка́ко ти у́бо есть и́мя? И рече́ святы́й му́ченик: И́мя мое Панха́рий, христиа́н бых от пра́дед: и низше́д к пр́елести царе́ве, бых смы́сленик его́, зле сове́товавшу ми. Напра́влен же у́бо бых Бо́гом, и от моея́ ма́тере и сестры́, и приидо́х ко Христу́ моему́, и ны́не тщу́ся Зань умре́ти, яко да потреблю́ отверже́ние, е́же зле отверго́хся. И рече́ князь к нему́: Оста́ви яже зле бесе́дуеши не смы́сля, и сотвори́ во́лю царе́ву: и не восхощи́ тако́в сый благоли́чен, и красе́н погуби́ти па́мять твою́ от земли́. И рече́ святы́й: Поги́бель такова́я ю́же ты глаго́леши, вре́менна есть, но хода́тай быва́ет живота́ ве́чнаго, и́же за Христа́ такову́ю поги́бель изво́лившым. Ви́дев у́бо князь непреложе́ние его́, даде нань отве́т. И помоли́вся святы́й, и посе́чен бысть му́ченик Христо́в Панха́рий, в девя́тый на́десять день ма́рта ме́сяца, в Никомиди́и. И та́ко коне́ц муче́ния прия́т.

Мно́го мо́жет моли́тва пра́веднаго поспешеству́ема. Поспева́ет же, а́ще ка́яйся труди́тися на́чнет, и плоды́ покая́ния соверши́т. А́ще ли еди́н есть созида́яй, а други́й разоря́яй, что успе́юта? То́чию тя́гость си приобрета́юта. Вели́ко бо есть зло, е́же ити́ к це́ркви иму́щу кому́ зло́бу на кого́, и моли́тися лже́ю, глаго́люще в моли́тве: О́тче наш оста́ви нам до́лги наша. О́ челове́че, что глаго́леши, и без у́ма труди́шися на моли́тве, неприя́знивый яд в се́рдцы свое́м нося́! Вопие́ши ло́жно к Бо́гу: Оста́ви ми я́ко аз оста́вих. Моли́тися ли прише́л еси́, или́ лга́ти? Благода́ть ли обрести́, или́ гнев прия́ти? Спасе́ние ли хо́щеши прия́ти, или́ му́ку? Не слы́шиши ли что в год боже́ственыя слу́жбы иере́й возглаша́ет: Возлю́бим друг друга, ре́кше вся непра́вды и жестосе́рдия отложи́м. Что челове́че твори́ши? А́нгелом служа́щым, многоочи́тым херуви́мом на Трапе́зе Те́ло Христо́во покрыва́ющым, и шестокри́льным серафи́мом Трисвяту́ю песнь пою́щым, и с боя́знию стоящым. Иере́ю за вся лю́ди моля́щуся. Ду́ху Свято́му сходя́щу. И а́нгелом напису́ющым имена́ незло́бивых, входя́щих в це́рковь. Ка́ко люби́миче не ужаса́ешися? И ка́ко про́сиши проще́ния, а сам не проща́еши? А́ще бо не прости́ши согре́щшым ти, Госпо́дь и тебе́ не отда́ст. Проща́яй бо проще́н бу́деши, и ми́луяй поми́лован бу́деши. А не рцы, мно́го отпущах бра́ту моему́, и па́ки зле досади́л ми, и мно́го наведе́ на мя зла, и не могу́ отда́ти ему́. Ни, возлю́бленне того́ не глаго́ли, но уподо́бися Стефа́ну, и Иа́кову бра́ту Госпо́дню, за творя́щым ти зло моли́ся: И своему́ Влады́це уподо́бися, смерть за ны прии́мшему, стерпи́ доса́ду и уко́р от дру́га, да оставя́ттися согреше́ния мно́гая. Бежи́м бра́тие злопомне́ния лю́таго греха́. Всяк бо грех вкра́тце соверша́ется, и бо́рзо мину́ется, а злопомне́ние лю́ту и́мать страсть паля́щу. И́бо ходя́ и лежа́ и востая́, зми́ев яд в се́рдце си име́ет: То́ю стра́стию одержи́мь не насле́дит Ца́рствия Бо́жия, и проще́ния не сподо́бится. Ту бо ника́яже доброде́тель успе́ет, ни пост, ни ми́лостыня: вся бо злопомне́ние погубля́ет. А́ще бо дар твой принесе́ши ко олтарю́, и ту воспомяне́ши зло́бы, шед пе́рвее смири́ся, и тогда́ принесе́ши дар, и прия́тен бу́деши. Бо́гу на́шему сла́ва, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.