Стихи́:

Ду́шу восле́д Бо́га прилепля́яся дре́вле,

Пред Ни́мже ны́не предстои́т Са́ва:

Богоуго́дно в пя́тый, Са́ва внутрь введе́н бысть.

Сий бе́яше в ца́рство Феодо́сия ма́лаго, от страны́ Каппадоки́йския, ве́си, глаго́лемыя Мута́льска, роди́телю Иоа́нна и Софи́и. И́же от нача́ла жития́ своего́ ко и́ноческому соста́ву прите́к, в монастыри́, Флавиа́не нарица́емом, толи́ко же бысть от пе́рваго во́зраста воздержа́тель, я́ко во огра́де не́когда я́блоко ви́дев, я́ко вжеле́нию доше́д, та́же помяну́в, рече́: красе́н бе виде́ние и добр в снедь умерщвля́яй мя плод, и я́блоко прии́м рука́ми, и не сне́де же, то́чию нога́ма попра́в: и уста́в себе́ положи́ уже́ ктому́ я́блоко не вкуси́ти до сме́рти. Но и в пещь о́гненую вни́де, изы́де невреже́н, я́ко ни поне́ ри́зам его́ косну́вшися огню́. В шесто́е же на́десятое ле́то во́зраста его́ я́влься вели́кому Евфи́мию, и́же от него́ по́слан бысть ко свято́му Феокти́сту в кинови́ю: и́же и во всех еди́н бе́яше, и нра́вы и доброде́тели прие́мля, и навы́че. Его́же вели́кий Евфи́мие духо́внаго ра́ди уста́ва старе́йше отроча́ нарица́ше. Преспева́ющу же ему́ доброде́тели, возра́сту, и мно́гая чудеса́ соде́ловавшу, в безво́дных ме́стех моли́твою во́ду изведе́. Бысть же мно́гим мни́хом наста́вник: и два́жды хода́тай быв, шед в Константи́нь град, и умоле́н быв от и́же в та времена́ патриа́ршествующим во Иерусали́ме, к царе́м Анаста́сию и Иустиниа́ну. Дости́же о Христе́ в соверше́ный во́зраст, я́ко бы́ти ему́ ле́том девятьдеся́ть и четыре́м, ко Госпо́ду отъи́де.

Сей святы́й му́ченик Анаста́сий, ви́дев не́когда святы́я му́ченики от е́ллин судимых, и испыта́емых Христо́ва ра́ди испове́дания: и зане́ христиа́н сый, познава́я о нем и́же от Бо́га предлежи́мых благ, жела́ше и сам ра́внаго подвиза́тися ше́ствия. И а́бие во еди́н от дней распали́ся се́рдце его́, и зна́менав кресто́м все те́ло свое́, тече́ на суди́ще, и став посреде со́нма, вели́ким гла́сом возопи́в: обрето́хся неи́щущым мя, и явле́н бых мене́ невопроша́ющым. Всем же нань воззре́вшым рече́: Слы́шите вси слуги́ диа́воловы, аз христиани́н есмь, и в Господа моего́ Иису́са Христа́ ве́рую, и́долы же ва́шы, и поклоня́ющихся им, проклина́ю, и отвраща́юся. Они́ же дерзнове́ние его́ ви́девше, ужасо́шася, и а́бие совле́кше его́, вельми би́ша. И реко́ша: Сия́ у́бо суть ти твоего́ ра́ди суровства́ и безче́стие, зане́же Христа́ чте́ши. А́ще того́ не отве́ржешися, и глава́ твоя́ отсечена́ бу́дет, и в снедь ры́бам и звере́м и пти́цам днесь бу́дет. Его́же а́бие и́мше, отсеко́ша его́ главу́. И ма́ло от земли́ поступи́вше, верго́ша в мо́ре.

Бе не́кий муж во Еги́пте, и́менем Карио́н, сей име́я дво́е дете́й, и оста́вль я́ свое́й жене́, и шед в скит, и бысть мона́х. По вре́мени же бы́вшу гла́ду во Еги́пте, и стужи́вши си жена́ его́, и́де в скит, несу́щи детя́те с собо́ю, бе же еди́но му́жеск пол, и́менем Заха́рия, а друго́е же́неск пол. И се́дши под дре́вом на бре́зе у исто́чника, иде́же це́ркви де́лают. Обы́чай бо бе в ски́те си́це: а́ще прии́дет жена́ глаго́лати с мона́хом, или́ о́ному ка́я бесе́да, то дале́че седя́щема чрез реку́, и та́ко беседы творя́т друг ко дру́гу. Тогда́ жена́ рече́ Карио́ну: Се ты бысть мона́х, и глад бысть вели́к, да кто преко́рмит ча́да твоя́? И рече́ Карион́: Присли́ се́мо. И посла́ жена́ де́тища. И рече́ а́вва к жене́: Приими́ ты же́неск пол и отъиди́, и аз му́жеск пол. И прие́м вскорми́ е́ в ски́те, всем ве́дущым я́ко сын его́ есть. И я́ко возрасте́, бысть ропта́ние в мона́сех его́ ра́ди. И слы́шав Карио́н, и рече́ к Заха́рии: Воста́ни, изы́ди отсю́ду, я́ко ро́пщут отцы́. И рече́ Заха́рия: Се вси ведят, я́ко сын твой есмь. И отъидо́ста в Фиваи́ду, и приимша ке́ллию седо́ста о́ба ма́ло дний. И та́мо ропта́ние же бысть ею́ ра́ди. И па́ки приидо́ста в скит, и не преста́ша ро́пщуще о нем. Тогда́ Заха́рия и́де в е́зеро врежда́ющее, и погрузи́ся до ноздре́й, и пребы́сть час, и бысть я́ко трудова́т. И прии́де ко отцу́, и той едва́ его́ позна́. Егда́ же к свято́му комка́нию прии́де, и откры́ся свято́му Иси́дору презви́теру. И рече́ Заха́рии: Ча́до, в мину́вшую неде́лю прише́л еси́, и причасти́лся я́ко челове́к, ны́не же я́ко а́нгел еси́. Егда́ же хотя́ше преста́витися Карио́н к Бо́гу, и рече́ к бра́тии: Мно́ги труды́ плотски́я сотвори́х бо́ле сы́на моего́ Заха́рии, и не доидо́х в пря́сло его́, смире́ния и молча́ния его́ ра́ди. И преста́вися ста́рец. По сих рече́ оте́ц Моисе́й к Заха́рии: Рцы ми что сотворю́? Слы́шав же Заха́рия, пове́ржеся на ногу́ его́ глаго́ля: Или́ ты вопроша́еши мя о́тче? Рече́ же ему́ ста́рец: Ве́ру ими́ ми ча́до Заха́рие, ви́дех Дух Святы́й сше́дший на тя, тем ну́ждуся вопроси́ти тя. Тогда́ Заха́рия снем ку́куль с главы́ своея́, и положи́ у ногу́, и попра́в и́, рече: А́ще не сотре́тся челове́к си́це, не мо́жет бы́ти мона́х. И егда хотя́ше Заха́рия умре́ти, и вопроси́ его́ Моисе́й глаго́ля: Что ви́диши? И отвеща́: Несть ли лу́чши молча́ти о́тче? Ей ча́до, молчи́. И в час сме́рти его́ седя́ а́вва Иси́дор, и воззре́в на не́бо, рече́: Весели́ся ча́до мое́ Заха́рие, я́ко отверзо́шася тебе́ врата́ Ца́рствия небе́снаго. И тогда́ испусти́ ду́шу, и погребе́н бысть честны́ми отцы́ в ски́те.

Пове́даше сие́ поп Гео́ргий: я́ко не́кий ста́рец мних бе в монастыре́ свята́го Феодо́сия, неразсу́ден же сый о ве́ре, и ча́сто исходя́ из ке́лии, и иде́же кого́ обря́щет пою́ща в це́ркви, или́ еги́пятны, или́ арме́ны, или́ инове́рныя еретики́, входя́ в це́рковь, и стоя́ше до конца́ пе́ния. Еди́ною же яви́ся ему́ а́нгел Бо́жий глаго́ля: «Пове́ждь ми, ста́рче, а́ще у́мреши, ка́ко хо́щеши да тя погребу́т: еги́петски ли, или́ арме́нски, или́ ерети́чески, или́ иерусали́мски?». Ста́рец же отвеща́ ему́ глаго́ля: «Не вем». Тогда́ рече́ ему́ а́нгел: «Размы́сли о себе́, прииду́ бо к тебе́ по трех неде́лях, и пове́си ми». И́де же ста́рец ко ино́му мни́ху разсу́дну, и пове́да ему́ глаго́лы а́нгеловы. И я́коже слы́ша мних, позре́в нань мно́го и глаго́ла ему́: «Еда хо́диши к це́рквам инове́рных?». Он же рече́: «Ей, иде́же обря́щу пе́ние, та́мо хожду́ и слу́шаю, или́ арме́н, или́ еги́птян, или́ ерети́к». Тогда́ глаго́ла ему́ мних: «О́ лю́те бра́те, а́ще и до́бру ве́ру и́маши, но чуждь еси́ сотвори́лся святы́я и апо́стольския це́ркве, я́ко хо́диши к це́рквам иде́же не имену́ются четы́ре собо́ры святы́х оте́ц, и́же в Нике́и трехсо́т и осмина́десяти: и в Константи́не гра́де ста и пяти́десяти: и И́же во Ефе́се двою́ сту: И и́же в Халкидо́не, шестисо́т и три́десяти. Да егда́ же прии́дет к тебе а́нгел, и рече́ши ему́: я́ко иерусали́млянин хощу́ бы́ти. По трех же неде́лях прии́де к нему́ а́нгел Госпо́день, и рече́ ста́рцу: «Что размы́слил еси́ о себе?». Он же глаго́ла: «Я́ко иерусали́млянин хощу́ бы́ти». И глаго́ла ему́ а́нгел: «До́бре свободи́л еси́ ду́шу твою́ от му́ки». И а́бие предаде́ ста́рец ду́шу. Се же все бысть нам на о́браз уче́ния, да не слу́шаем пе́ния лати́нскаго, ни арме́нскаго, и ни про́чих ерети́к: но в ве́ре, в не́йже есмы́, к той це́ркви и́дем и прича́стие прии́мем, да не погуби́м труда́ добродет́ельнаго, и с нечести́выми да не осужде́ни бу́дем от Го́спода. Ему́же сла́ва ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.