Се наста́, бра́тие, све́тлое пра́зднество преди́внаго отца́ на́шего чудотво́рца Нико́лы, и́же во всем ми́ре я́ко со́лнце доброде́тельми осия́я, чудесы́ удивля́я весь мир. Бе бо от до́бру роди́телю прозя́бл, я́ко ма́слина доброро́дна, от отца́, нарица́емаго Феофа́на, и от ма́тере Но́ны, добропло́дну. Его́же омы́ти хотя́ще, положи́ша во умыва́льницу, воста́, и прост стоя́ три (два) часа́. И ужасо́стася до́брая роди́теля его́, и приидо́ста ко блаже́нному отцу́ архимандри́ту, су́щу стры́ю его́, и́же возде́в ру́це свои́ на не́бо, похвали́ Бо́га и благослови́ де́тища и прозва́ и́менем свои́м Нико́ла (и́же есть Одоле́нь), рек, я́ко сей и́мать весь мир удиви́ти чудесы́ свои́ми, е́же и бысть.

Изде́тска бо нача́т удивля́ти весь мир чудесы́ свои́ми: больны́я исцеля́ти, други́я бесми́ одержи́мы уврачу́я. И отто́ле пронесе́ся добро́та де́тища того́, изде́тска бо бе искипи́ла в нем по достоя́нию благода́ть Бо́жия, теча́ше бо изоу́ст его́ сла́дко уче́ние, я́ко кади́ло доброво́нно. В то́йже доброде́тели пребыва́ющу, возвести́ ему́ архиепи́скоп преподо́бный Фили́пп приити́ в епи́скопию, бе же день субо́тный, и нау́трия во святу́ю неде́лю, бы́вшу слу́жбе, поста́ви архиепи́скопа в Ми́рстем гра́де. И по трех ле́тех яви́ся ему́ Пресвята́я Богоро́дица, ка́жущи ме́сто, иде́же поста́вити це́рковь Пресвяте́й Богоро́дицы Мари́и. Егда́ свершена́ бысть це́ркви та мздо́ю четырехсо́т зла́тник, тогда́ па́че процвете́ добро́та его́, и к чудесе́м чудеса́ приложи́, я́коже рече́ досто́йне Христо́с: «И́же ве́рует в Мя, то из чре́ва его́ ре́ки живо́тныя истеку́т». «Аз бо, рече́, дам ему́ уста́ и прему́дрость, е́же не возмо́гут проти́витися и отвеща́ти вся противля́ющися вам». Проро́ком Ио́илем глаго́лет: «Излию́ от Ду́ха Моего́, и дам чудеса́ на небесе́ горе́, и зна́мения на земли́ ни́зу, и благода́ти сугу́б дар пода́м». Того́ жада́я, блаже́нный оте́ц наш Нико́лае пре́зре маловре́менная сла́сти жития́ сего́, не ища́ земны́х, но небе́сных, не ища́ вр́еменных, но ве́чных, [в] ме́сто от ме́ста преходя́, взыска́я заблу́ждьших, теки́й к больны́м, неду́жныя исцеля́я, печа́льныя утеша́я, оби́димым помага́я, от сме́рти изыма́я.

Изше́дшу же ему́ от гра́да, и пове́даша ему́, я́ко князь, вземь мзду, повеле́ три му́жи усещи́ без вины́ сме́ртной. Не пощади́ себе́, прии́де во град, слы́ша я́ко ведут я́ на посече́ние, и спости́же я́, под мечь приклоня́ющеся, и схвати́в мечь, пове́рже на зе́млю, и та́ко я́ изба́ви от сме́рти, до́брый пасту́х. И шед ко кня́зю тому́, глаго́ла, рек ему́: «Беззако́нниче, ме́здный кровопи́йче, подоба́ше ли тебе́ власть приима́ти, не управля́ющу жития́ своего́? Но пущу́ к царю́ и обличу́ твое́ беззако́нние». Пад же [той] на ногу́ его́ со мно́гими слеза́ми и словесы́, укроти́ и́: «От сего́ не и́мам твоего́ словеси́ преступи́ти». Та́ко укроти́ся, отъи́де в дом свой.

И по мно́зех днех воздви́жеся рать. Во Фриги́ю посла́ царь Константи́н три воево́ды, приста́ша в Ми́рстей митропо́лии. Слы́шав же святы́й Нико́ла, и прише́д уте́ши я́, и благослове́ние дав, отпусти́ я́. Пото́м оба́жени бы́ша к царю́, и повеле́ всади́ти я́ в темни́цу. Продолжи́вшужеся всажде́нию их, приидо́ша нава́дницы о́ни к царю́ и реко́ша: «Ков быва́ет держа́ве твое́й, влады́ко: я́коже еси́ му́жи в темни́цу всади́л, то мно́зи, к ним приста́вше, о сме́рти твое́й поуча́ются. Но всќоре погуби́ я́, да не мно́зи преста́вшии воста́нут на держа́ву твою́». Повеле́ же царь старе́йшине темни́чному, да бу́дут гото́ви на усече́ние. И рече́ к ним темни́чный старе́йшина: «Бра́тие, да не бых вас испе́рва знал! Повеле́ние бысть царе́во, я́ко да у́тро у́мрете». И воспе́ша еди́нем гла́сом, глаго́люще: «Святы́й Нико́лае, архиере́е Бо́жий, я́коже пре́жде три му́жи изба́вил, та́ко и ны́не помози́ нам без вины́ умира́ющим». И а́бие во сне яви́ся святы́й Нико́лае Евла́виеви епа́рху, глаго́ля: «Евла́вие, вреже́не умо́м, а́ще не отпу́стиши муже́й сих, оклевета́нных тобо́ю, то моли́тву сотворю́ к Вы́шнему Царю́, бу́деши че́рвьми сне́ден». Те́мже о́бразом и царю́ яви́ся во сне, та́коже глаго́ля. Он же рече́: «Кто ты еси́, ка́ко вле́зе в пола́ту мою́?» Он же рече́: «Аз есмь Нико́ла от Мир, гре́шный архиепи́скоп Ми́рский. Но а́ще не пу́стиши муже́й оклевета́нных к тебе́, то рать воздви́гну во стране́, и сам зле гонзне́шися живота́ своего́». И а́бие повеле́ царь испусти́ти я́.

Таковы́ суть подвиза́ния сего́ свята́го Нико́лы, та́ко сла́дко уче́ние, та́ко доброде́тельно наказа́ние, та́ко сла́дко чудотворе́ние. Тако́в бо нам подоба́ет архиере́й преподо́бный, незло́бив, удаля́яся от вся́кия зло́бы. Сий бо не то́чию Ми́рскую митропо́лию, но вся на свет возведе́, зе́млю удиви́ чудесы́ стра́шными, монастыри́ освяти́ благоле́потою, це́ркви просвети́, бе́сы прогна́, неду́жныя исцели́. Не то́кмо в житии́ сый, но и ны́не а́ще кто, в беде́ сый, и́мя его́ нарица́я, от всего́ се́рдца мо́лит Бо́га, оставля́я собла́зны свои́х дре́вних грехо́в, мольба́ми его́ прости́т.

А́ще ли не оста́нущеся свои́х дре́вних грех и друга́я претворя́юще, то не послу́шают нас святи́и, ни дае́т ны Бог проще́ния, но и зде томи́т ра́нами и по воскресе́нии му́це ве́чней предае́т. Да се ве́дуще, бра́тие, вся́коя зло́бы очища́емся студоде́яния и вся́коя нечистоты́, и лихоима́ния, клеветы́, за́висти, лука́вства, татьбы́, оби́ды, кобе́ния, волше́бы, пляса́ния, и́мже бесо́м уго́дия творя́т такови́и. Но тыя́ вся зло́бы оста́вльше, оста́вим я́ тому́ бе́су, да прии́мем уго́дно Христу́ за́поведь, И́же нас де́лма сни́де с небесе́ и во плоть челове́чу облече́ся, и быв о́бразом я́ко челове́к, да спасе́т челове́ки и пре́лесть диа́волю всю разруши́т. «Искупи́ ны от кля́твы зако́нныя кро́вию Свое́ю», нас де́лма распя́тся на кресте́ и проны́риваго бе́са кресто́м Свои́м продружи́ , и свободи́ от пре́лести диа́воля воста́нием Си род челове́чь.

Те́мже, бра́тие, Того́ Сы́на Бо́жия почита́юща, за́поведи Его́ соблюде́м, И́же рече́: «Не убе́й, не укради́, лжи по́слух не бу́ди, не прелюбоде́й, не восхи́ти чу́ждего оби́дою, чти отца́ своего́ и ма́терь, возлюби́ бли́жнего своего́ я́ко сам ся, и стра́хом и трепе́том почти́ Христа́», я́коже и тебе́ почте́, от небытия́ в бытие́ тя сотвори́: тебе́ ра́ди зве́здами не́бо украси́, тебе́ ра́ди со́лнце поста́ви, тебе́ ра́ди луну́ и зве́зды сотвори́ на просвеще́ние твое́, тебе́ ра́ди поста́ви времена́ и ме́сяцы, дни и часы́, тебе́ ра́ди мо́ре и ре́ки, ист́очники излия́, тебе́ ра́ди зве́ри и пти́цы, вся четвероно́гия сотвори́, да тя возведе́т в пе́рвое ра́йское ме́сто.

Ты, того́ оста́вив, ре́кам, исто́чникам тре́бы полага́еши, жре́ши я́ко Бо́гу безду́шней тва́ри. Да того́ ра́ди быва́ет не́бу затворе́ние, бездо́ждие, плодо́м па́губа, о́во сла́ною, о́во гра́дом, о́во я́звами разли́чными, и́хже да убежи́м, милосе́рдие Бо́жие укротя́ще.

Рцы же ми, чим я́ мо́жем укроти́ти? Не сим ли: не возда́й же зла за зло, ни клеветы́ за клевету́, убы́стри же но́зе свои́ на тече́ние к це́ркви пра́во, услы́шаная в ней ско́ро сотворя́й, а́лчныя накормля́й, жа́дныя напои́, наги́я одева́й, стра́нныя прие́мли, больны́я посеща́й, ни́щая введи́ в дом, си́рым бу́ди во отца́ ме́сто, вся, рече́нная ти преди́, сотвори́. Те́ми бо те́сными путьми́ разши́рят ти ся две́ри небе́сныя, и причита́ешися ко святы́м лико́м, я́коже си́це и оте́ц наш и чудотво́рец святы́й Нико́лае, и́же в сме́рти ме́сто жи́ти сотвори́.

Всем тем, ле́по почита́юще па́мять его́, с похвало́ю велегла́сно рцем: «Ра́дуйся, златоза́рный архиере́ю Нико́лае, и́же удиви́ весь мир чудесы́ свои́ми, а от всех отгна́ слепоту́ грехо́вную, от други́х же бе́сы изгоня́я, а други́я во снех удиви́, от сме́рти избавля́я! Ра́дуйся, сладото́чный архиере́ю, сла́стию возвеселя́ весь мир и на па́жить духо́вную наста́вив! Ра́дуйся, небопа́рный о́рле, облиста́в весь мир и напо́лнив вся сла́дкаго уче́ния! Ра́дуйся, Нико́лае, похвало́ апо́стольская! Радуйся, Нико́лае, монастыре́м тве́рдое и недви́жимое основа́ние! Ра́дуйся, архиере́ю Нико́лае, светоно́сный о́блаче, прогна́в мрак безбо́жный от се́рдца челове́к и све́том богоразу́мия украси́вый прест́ол церко́вный! Ра́дуйся, живора́сленая ле́торасль, воскорми́вый неги́блющею я́дию церко́вная пито́мники! Ра́дуйся, побе́дниче бесо́м и ересе́м прого́нниче, чистоте́ прави́телю, добро́те наста́вниче, пропове́дниче И́стинне, сми́рниче кото́ре, вражды́ погуби́телю, святы́ни пода́телю: тобо́ю вся безбо́жная лесть упраздни́ся, а и́стинна возсия́ и процвете́!

Да и мы, бра́тие и отцы́, добронра́вию поревну́ем и па́мять его́ че́стно твори́м, не на бра́шно то́кмо ся собира́ем, но и на послуша́ние и на до́брая дела́ подви́гнемся, воздержа́щеся не от бра́шна то́кмо, но и от пия́нства, от за́висти, от сва́ра, от татьбы́, от клеветы́, от лихоима́ния и от прелюбодея́ния, от мертвечи́ны, от кровояде́ния. Та́ко бо дела́ творя́ща дале́че от Бо́га суть, а́ще не пока́ются покая́нием, е́же бо есть прия́тно Бо́гу ‐ е́же отста́тися от вся́кого зла и ктому́ не претворя́ти его́, но слеза́ми и ми́лостынею и умиле́нием омы́ти вся собла́зны, та́ко пребыва́ющим сла́вити Пресвяту́ю Тро́ицу, во Еди́ном Божестве́, во еди́ной держа́ве су́щи, Ему́же ле́по есть при́сно возда́ти честь и поклоне́ние Еди́ному Бо́гу со безнача́льным Сы́ном Иису́с Христо́м, Ему́же сла́ва во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Стихи́:

Нико́лае моли́твенник сый на земли́ вели́к:

И от земли́ отше́д, к хода́тайству тепл:

В шесты́й Нико́лае от земли́ яви́ся коне́ц житию́.

Сий вели́кий бе́яше в ле́та Диоклитиа́на и Максимиа́на мучи́телий, пе́рвие и́ноческим житие́м пребыва́я, и мно́гих его́ ра́ди доброде́телий архиере́йство прии́м. Зане́же христиа́нский храни́тель бя́ше и благоче́стие провозгласи́ вели́ким гла́сом, ят бысть старе́йшинами гра́дскими, и я́звами и у́зами обложе́н бысть и́ми, и в темни́цу вве́ржен быв со ине́ми христиа́ны. Вели́кому же и благочести́вому Константину царство гре́ческое во́лею Бо́жиею прии́мшу, отпу́щени бы́ша затворе́ныя в темни́цах, с ни́миже и вели́кий Нико́лае отпуще́н бысть и дости́г Ми́ры. И́же и не по мно́зе со́бран бысть Нике́йский собо́р вели́ким Константи́ном, во́ньже и ди́вный Нико́лае еди́н сый в них бы́вый. И мно́га же и друга́я сотвори́в чудеса́, я́коже о нем писа́ние пове́дает, спас же и оболга́нныя три му́жи, без пра́вды умре́ти хотя́щих. И ини́и бо во вре́мя, внегда́ хотя́ху в темни́цы посече́ни бы́ти, и свята́го на по́мощь призва́ша, воспомяну́вше бо его́ благо́е соде́лование, и́же сотвори́ трем муже́м вели́кий, убие́ным о́нем хотя́щим бы́ти, и спасе́ни бы́ша. Явля́ет же ся у́бо во сне царю́ и епа́рху, претя́ зане́же к царю́ оболга́ныя му́жа, царя́ же уча́: непови́нни суть и по за́висти в темни́цы затворе́ни. Того́ ра́ди о́нех свободи́в от належа́щия беды́, и и́на мно́га чудеса́ соверши́в, и свяще́нно и правосла́вно упа́с лю́ди, и во глубо́ку ста́рость дости́г, ко Го́споду отъи́де.

Чу́до свята́го Никола́я о му́же уто́пшем в мо́ри

Ниже́ по кончи́не забывая па́ству, но повсегда́, я́коже рещи́ дни и часы́, богосоде́лования своя́ подава́я тре́бующым. И вели́ких ра́ди изря́дных вели́каго чудеса́, в зна́емых и иных про́чих, пра́ведно вину́ воспомина́ти сие, е́же убо быти всем ве́домо в сла́ву и хвалу́, и́же вельми́ прославля́ющему Богу, и и́же тому́ вседу́шно рабо́тающым. И никото́рый у́бо да не ве́рует при́точному сему́, и изр́ядному чудеси́, бы́вшему во дни на́ша: ничто́же бо Бо́гу не возмо́жно. И́бо н́екогда бы́вшу преизя́щию, Авваку́ма проро́ка. И е́же во гроб вве́ржене, от го́тфина отрокови́це, я́ко в но́щи еди́ной от готф во Еде́се святы́ми испове́дники обре́тшися ей. И и́же в темни́це во агари́йстей стране́, не́коему ю́ноши похи́щену, святы́м великому́чеником Фео́дором Ти́роном в Византи́ю во еди́ну нощь принесе́ну. И и́же и победоно́сным, и всесла́вным му́чеником Гео́ргием от Кри́та восхище́ному, е́же на ру́це сткля́ницу держа́щу с вино́м, по́лне сущи: И на ве́чери многоце́нней Ами́ре возлежа́щу: е́же и мра́ку дости́гшу, и в Пефлаго́нии ма́тери его́ предста́вив, и сткля́ницу с вино́м подава́юща. Та́коже и ны́не то́йже Бог есть, и́же с ве́рою несумне́нною про́сит, не то́чию такова́я, но и бо́льшая чудоде́йствия подае́т. И нико́еже тще есть, я́коже и зде сбы́сться, е́же от треблаже́ннаго отца нашего Никола́я.

Муж бо не́который в Византи́и благочести́в бе, и Го́споду Иису́су Христу́ ве́рен, и преподо́бному отцу́ обеща́ся, па́мять его́ чтити, любя́ его́. Той не́когда во ину́ю страну́ пла́ванием ити́ помы́слив, рабо́ты ра́ди не́кия. И прише́д к це́ркви свята́го, помоли́ся по обы́чаю. И своя́ дру́ги и сосе́ды целова́в, и вшед в кора́бль отплы́. В девя́тый же час но́щи, ве́тру неќоему подыха́вшу, воста́вше пловцы́ напра́вити ве́трила. Воста́ же и той благочести́вый муж проти́ву потре́бе во́дней. Всем же пловце́м тща́щымся о направле́нии ве́трил, запе́нся и впаде́ в пучи́ну морску́ю. О́нех же содержа́ше темнота́ мра́чная, и ве́тру вели́ку бию́щу по лицу́ о́нех: и не можа́ху у́бо что сотвори́ти, му́жа го́рькую смерть рыда́юще пла́каху. Он же во оде́жди сый ю́же ноша́ше, в мо́ри погрязе́, и сей вода́ми морски́ми наводни́вшейся, в пучи́не и глубине́ погря́знув, святы́й Нико́лае, помози́ ми, рече́. На мно́зе же гла́сом си́це вопия́: О́ чудесе́! Я́ко неизсле́дованна чудеса́ Твоя́ Го́споди. Обре́теся среде́ до́му своего́, мня я́ко во глубине́ ему́ стоят́и. Сосе́ди же я́ко глас ощути́ша, воста́ша. Та́коже и и́же в дому его́ су́щии свещы́ вже́гше. И соше́дшымся око́льным сосе́дом, ви́деша его́ среде́ хра́мины стоя́ща, и вопию́ща, и со оде́жди е́юже бе облече́н, морску́ю во́ду низтеку́щу. И в недомы́слии бы́вше, ужасо́шася и устраши́шася. Он же, о́ бра́тие, рече́, что есть сие́ в́идимое? Аз бо всем изве́стно, я́ко всех вас в девя́тый час целова́х, и отплы́х. И си́льну ве́тру пове́явшу, и бех седя́ в корабли́: и наче́ншым пловце́м ве́трила направля́ти, аз же запе́нся в мо́ре ве́тром впадо́х, и на по́мощь свята́го Никола́я призва́х, иде́же есмь ны́не, не вем, вы скажи́те ми, зане́ аз изумле́н есмь, и и́нак отню́д бых? Они́ же глаго́лемая от него́ слы́шаще, и морску́ю во́ду низходя́щу со оде́жди его́ зря́ще дивля́хуся, помышля́юще бы́ти пресла́вному чудеси́. И с ним ра́дующеся, и слезя́ще на мно́зе, Го́споди поми́луй, взыва́ху. Пото́м совле́кся, и во ины́я оде́жди обле́кся, в це́рковь свята́го Никола́я по́йде: и про́чее но́щи та́мо препроводи́в, припа́дая со слеза́ми моля́ся жа́лостивне, и благода́рствие со у́жасом воздая́ше. У́трени же уже́ дости́гши, и обы́чным лю́дем в це́рковь собра́вшымся. Да я́ко вси доброво́нных о́ных арома́т испо́лнишся, и́же на благодаре́ние свято́му от му́жа прине́сшихся, и всесветя́щу це́рковь ви́девше, вопроша́ху: кая вина́ есть бы́вшему? И уве́девше удиви́шася, сла́вяще Бо́га, и свята́го похваля́юще: и изря́дное и пречу́дное сие́ вели́чие, по всему́ вели́кому гра́ду пове́дано бысть, и во у́ши царе́вы, и архиере́ю вели́кия це́ркве престо́л крася́щему. И сонм вели́к собра́вше, и му́жу ста́вшу посреде́, и со дерзнове́нием пове́давшу: ка́ко и ко́им нра́вом, таково́е неизрече́нное чудоде́лие бысть. И вси возопи́ша: Ве́лий еси́ Го́споди, и чу́дна дела́ Твоя́, и нико́еже сло́во довле́ет к пе́нию чуде́с Твои́х. Мольбу́ же и бде́ние сотвори́ша в це́ркви свята́го собра́вшеся, сла́вяще и благодаря́ще Бо́га, и ве́рному Его́ уго́днику благодаре́ние воздава́юще.

По́весть о чудеси́ свята́го же отца́ Никола́я, о А́грикове сы́не Васи́лии

Не мню пра́ведно, ниже́ досто́йно и сие́ умолча́ти, е́же о чудеси́ свята́го, и преподо́бнаго отца́ на́шего Никола́я. Бя́ше бо не́кий муж и́менем А́грик, доброде́тельна и благогове́йна жи́тельства, и сын единоро́ден ему́ бысть, Васи́лий зово́мь, И́же во Антиохи́йстей стране́, близ срацы́н живы́й. Благода́тию же Бо́жиею укра́шен, кипя́ бога́тством мно́гим: и име́я ве́ру ве́лию ко свято́му отцу́ Никола́ю. Сего́ ра́ди по вся лета на па́мять свята́го отца́ Никола́я, день той торже́ствено препровожда́я: и две трапе́зы поставля́я, еди́ну убо́гим, а другу́ю сосе́дом, и друго́м, и про́чым. Бе же це́рковь со́здана во и́мя свята́го отца́ Никола́я, я́же пять по́прищь от гра́да разстоя́ние име́ющи, и та́мо на вся́кое ле́то собира́хуся лю́дие, на па́мять свята́го отца́ Никола́я. Во еди́но же от лет на сла́вную его́ па́мять, мно́гим лю́дем гряду́щым, на пра́здник ко святе́й це́ркви его́. Благогове́йный же о́ный муж посла́ сы́на своего́ Васи́лия со о́троки свои́ми, и рече́ ему́: Иди́ ча́до к це́ркви свята́го отца́ Никола́я, и сотвори́ по обычаю, я́коже от нас прише́дшими ле́ты науче́н еси, я́ко да вече́рняго пе́ния со стра́хом предстоя́ послу́шаеши, та́коже и у́тренюю всю, и боже́ственную Литурги́ю, и пото́м возврати́шися в дом наш на обе́д. Аз же и ма́ти твоя́ устро́им, я́же суть на потре́бу ни́щым. Сия́ же слы́шав Васи́лий от отца́ своего́, отъи́де с ра́достию. Бысть же егда́ во вре́мя у́тренняго пе́ния, и се внеза́пу приидо́ша срацы́ни, и окружи́вше це́рковь, плени́ша вся наро́ды. Ту же и Васи́лия А́грикова сы́на, и во о́стров Кри́тский отведо́ша, и да́ша его́ срацы́нскому кня́зю Ами́ре, бе бо зело́ красе́н. И повеле́ ему́ срацы́нский князь пред лице́м свои́м стоя́ти, а други́я прода́ша: ины́я же в темни́це затвори́ша. Роди́телие же Васи́лиевы сия́ слы́шавше, на плачь и рыда́ние обрати́шася. И вм́есто ра́достнаго ликовствова́ния пости́же их печа́льное се́тование. И та́ко за два ле́та пребыва́юще, па́мяти свята́го не сотворя́ху: но печа́лию облива́ющеся, и слеза́ми рыда́юще, си́це глаго́лаху: Сы́не наш любе́зный, ка́ко тя ны́не со све́рстники твои́ми не зрим: и рука́ми не обыма́ем, и устна́ми не целу́ем. До́брее бы нам да бы́хом тя ви́дели на одре́ су́ща в боле́зни лежа́ща, и да бы тя воздви́гнули свои́ми рука́ми и обрати́ли, нежели ны́не впа́дша в пога́ных ру́це слы́шим. И а́ще бы смерть приключи́лася тебе́, то с ра́достию бы земли́ те́ло твое́ преда́ли. Се́рдце же и чре́во на́ше не бы терза́лося. Такова́я у́бо им глаго́лющым, и про́чая подо́бная сим: слы́шаху сосе́ди их, и вси сро́дницы, стица́хуся вси на утеше́ние ско́рби их и рыда́ния. И си́це глаго́лаху им: Что я́ко еди́ни в ско́рбех не терпели́ви явля́етеся? Или́ не ве́сте чу́днаго Никола́я, коли́ко мно́го по су́ху, и по мо́рю чуде́с содева́ет? Меча́ же и плене́ния и от всяких непови́нных смерте́й мно́го избавля́ет. И и́на глаго́лаху им мно́га, на разруше́ние печа́ли. Слы́шав же сия А́грик от бли́жних свои́х, уте́шився ма́ло от печа́ли, и востав́ и́де к жене́ свое́й, и рече́ ей: Есть ли нам ка́я по́льза е́же мно́го пла́чем? Уже́ бо тре́тие ле́то в сей печа́ли, забы́хом и о па́мяти свята́го отца́ Никола́я, и не изыдо́хом к нему́ на пра́здник. Ны́не послу́шай мене́, да прии́мем свещы́ и еле́й и фимиа́м, и по́йдем ко свято́му, и помо́лимся ему́ с ве́рою, я́ко да о на́шем сы́не Васи́лии утеше́ние прии́мем от него́, и с вели́кою наде́ждею возврати́мся: мо́жет бо сы́на на́шего в ру́це да́ти нам, или́ вся́чески объяви́ти о нем, жив ли есть, или́ мертв? Сия́ же слы́шавши жена́ его́, рече́ ему́: До́бре господи́не глаго́леши, сотвори́м я́коже хо́щеши, поне́же и пра́здник приспе́ свята́го отца́ Никола́я. И та́ко сотво́рше, воста́вше и с ра́достию теча́ху к це́ркви свята́го отца́ Никола́я. И сотвори́ша я́же по обы́чаю ле́по пра́зднующым, и возврати́шася в дом свой. И созва́вше на ве́черю сро́дники своя́, и вся бли́жния сосе́ды, поста́виша трапе́зу. И нача́ша я́сти и пи́ти сла́вяще Бо́га, и святаго отца Никола́я чудеса́ помина́юще. Егда́ же бысть в год вечери их, нача́ша пси ла́яти приле́жно. И рече́ А́грик отроком своим: Иди́те и ви́дите что притужа́ют пси, зверь ли есть, или ино что? О́троцы же ше́дше ничто́же ви́деша. Пси же паче притужаху ла́юще. А́грик же взя свещы́, пойде видети с прочими. И видеша челове́ка посреди́ двора́ стояща в срацынстей одежди, и убоя́шася: недоумева́хубося что есть сие? Егда же Агрик приступи́ к нему́ близ, и виде отрока юна стояща, и сткляницу по́лну вина́ в ру́це держа́ща, и смотря́ше нань ничто́же глаго́ла, но стра́хом и ра́достию одержи́мь бысть, и едва́ проглаѓола во у́жасе вели́це: О́ чадо мое́ Васи́лие. Се ны́не тя зрю вои́стинну, ты ли еси́ мой сын? Или́ стень ми тобо́ю ка́жется? О́трок же Васи́лий ско́ро отвеща́: Аз есмь, о́тче, единоро́дный сын твой, его́же безбо́жнии срацы́ни плени́ша, и в Крит от ва́ших недр роди́телей мои́х отведо́ша. Сия́ слы́шав оте́ц его́ А́грик, просте́р ру́це, и оха́пив нача́ целова́ти его́. Рече́: Рцы ми сла́дкое мое́ ча́до, ка́ко еси́ избежа́л от безбо́жных срацы́нский рук? Или́ с кем ча́до мое́ совеща́лся еси́? Испове́ждь ми вся отцу́ твоему́. О́трок же рече́ отцу́ своему́: Ничто́же о́тче вем сего, о не́мже мене́ вопроша́еши. Но сие́ еди́но вем, е́же на ве́чери ны́не срацы́нскому кня́зю предстоя́л есмь. Поне́же егда́ плени́ша мя, и ведо́ша в Крит, и отда́ша мя срацынскому кня́зю Ами́ре, и от того́ вре́мене Ами́р срацы́нский князь поста́ви мя черпа́ти вино́, и держа́ти в сткля́нице предстоя́щу лицу́ его́, я́коже мене́ о́тче ны́не ви́диши. И се не вем кто си́лен напра́сно восхи́ти мя и со сткля́ницею се́ю, [ю́же и еще́ держу́,] и я́ко ве́тром несе́, и поста́ви мя зде, и ви́дех поставля́ющаго мя на ме́сте сем вели́каго отца́ Никола́я. Слы́шав же сия́ оте́ц его А́грик, ра́дости напо́лнися о вели́цем чудеси́, емь за ру́ку, и предаде́ ма́тери его́: Она́ же ви́девши сы́на своего́, от ра́дости пла́чущи, и мно́гая словеса́ уми́льная глаго́лющи, и рука́ма объе́мши непреста́нно лобыза́ше, си́це глаго́лющи: Ны́не ви́жу тя Васи́лие многолюбе́зное ча́до мое́: Ны́не ненаде́емаго тя ви́дети, в руку́ мое́ю держу́: Ны́не сла́дкое мое́ ча́до, и́мам тя утеше́ние души́ мое́й: Ны́не вся печа́ли естества́ моего́ разреши́шася: уже́ бо вся блага́я моя́ рука́ма моим́а держу́. Та́же, и и́на мно́га уми́льная глаго́лаше о нем. Слы́шавше же вси и́же о́крест того́ ме́ста живу́щии лю́дие, ско́ро стеко́шася на таково́е сл́ышание, и на весе́лие неизглаго́ланнаго чудесе́. Свято́му же и вели́кому отцу́ Никола́ю че́стен пра́здник сотвори́ша, сла́вяще Святу́ю Тро́ицу, Отца́, и Сы́на, и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно, и во веко́в. Ами́нь.