Стихи́:

Дерзнове́нно в мо́ре Ипполи́т вхо́дит,

Я́ко послушли́в конь в заключе́нную клеть,

Ипполи́та в тридеся́тый уби́ пучи́нская струя́:

Просте́р выю к мечу́ Кенсори́н,

И́же бя́ше я́ко бри́тва изощре́на сострада́льцем:

Утро́бу опали́ша Сави́ну со свеща́ми

Вселука́вая чу́да и неми́лостива:

И Хриси́я во глубину вве́ржена бы́вши,

Черто́га небе́снаго неве́ста к Тебе́ прихо́дит, ко Све́ту измове́нна.

Си́и бя́ху в ца́рство Клавди́ево, иге́мону су́щу Вика́рию, и Улпи́ю ри́млянину. И уже́ Кенсури́н пе́рвый бяше сигкли́това сове́та, маги́стр са́ном, и́же и обо́лган быв, и вопроше́н, и Христа́ испове́дав, и в темни́цу всажде́н быв. Мно́гим же чудесе́м от него́ сбыва́ющымся, и́же и ви́девше мертвеца́ воста́вша, вси та́мо прилучи́вшиися во́ини, во Христа́ ве́роваша: и главы́ их отсеко́ша, число́м су́щим, два́десятим. Приведена́ же бы́вши блаже́нная Хриси́я, и пове́шена бы́вши, и волу́ями жи́лами бие́на бысть по ребром, и огне́м сожжена́, и в темни́цу вве́ржена. И па́ки по не́ких днех изведена́ бы́вши, и ка́мением че́люсти ея́ сокруши́ша. И мла́том оловя́ным по плеще́ма бие́на бы́вши. Та́же ка́мень навяза́вше на вы́ю ея́, и во глубину́ морску́ю вверго́ша: и та́ко сконча́ муче́ние. Блаже́нный же Сави́н мла́том тя́жким по ты́лу бие́н бысть, и на дре́ве обе́шен, и свеща́ми опале́н быв, и терпя́ муче́ние, и Бо́га благода́рствуя, в таковы́х му́ках и дух предаде́. Сия́ уве́дев вели́кий Ипполи́т, па́па Ри́мский, ко иге́мону прише́д, и суровство́ и безчелове́чество его́ обличи́в, и кровоя́дца того́ наре́к. Христа́ же Бо́га и Творца́ вся́ческих, дерзнове́нно испове́дав. И бие́н бысть по о́чию, и ины́я нань му́ки наложи́ша. Коне́чное же ру́це и но́зе его́ связа́вше, в мо́ре ври́нуша. И та́ко муче́ние испо́лнив, и Ца́рствию Бо́жию быв насле́дник.

Стихи́:

Фео́филу люби́мая отсеца́ется глава́,

И́же бо́ги люби́ти ва́рварския не хотя́.

Сей бя́ше при Константи́не и Ири́не, благочести́вую царю́: в том само́м Константи́не гра́де рожде́н и воспита́н. И за е́же ага́рянскому столу́ подви́гшуся, святы́й Константи́ном царе́м, страти́г нарече́н бысть христиа́нскому полку́, му́жеством же и рука́ма на них подви́жеся, и мно́гия о́нех корабли́ погрузи́, и мно́гих иноязы́чных своею си́лою попра́в. И поне́же ага́рянския ладии́ премно́ги су́ща, Бо́гу попусти́вшу, окроче́н и ят бысть и́ми, и мно́го от старе́йшины язы́ческаго моле́н быв, е́же отложи́ти ве́ру Христо́ву, и не погуби́ти си́лы и красоты́: ибо и леп бя́ше, и си́лен мно́гим хра́брством. Но не приста́ о́нех че́сти, ниже́ преще́ния устраши́ся: но я́ко ви́дя и́же с ним су́щих изсе́чены, не стерпе́: но обличи́ о́нех злочести́вый нрав и скве́рную ве́ру, и веде́н бысть в зе́млю их ва́рварскую, и пре́дан бысть в темни́цу. Четы́рем же ле́том мимоше́дшым, и не́когда скве́рней их же́ртве соверша́еме, изведе́н бысть и пону́жден. И я́ко не покори́ся приобщи́тися им, главу́ его́ отсеко́ша, и та́ко муче́ния вене́ц восприя́т.

Стихи́:

Жив Васи́лие и уме́р о Го́споде,

Жив есть и с на́ми, я́ко глаго́ляй от книг:

Бо́жие познава́ти правосла́вне существо́

Христиа́ном рече́ся от Григо́рия:

Мертв всел еси́ Иоа́нне на престо́ле,

По Бо́зе жи́ве всем «мир» глаго́леши:

В тридеся́тый генуа́рия ме́сяца пренесе́ны бы́ша мо́щи трие́х святи́тель.

В ца́рство благове́рнаго и христолюби́ваго царя́ Алекси́я Ко́мнина, прии́мшаго по царе́ Ники́форе Ватанио́те держа́ву ца́рскую, ра́спря бысть вели́ка в Константи́не гра́де, между́ уча́щимися слове́сному наказа́нию кни́жному. О́вем у́бо превозноша́ющым вели́каго Васи́лия, высокоглаго́лива нарица́ющым его́, и я́ко су́щих всех изобре́тша естествосло́вие, и доброде́тельми ма́ло то́чию а́нгелом не ра́вна, ниже́ удо́бь проща́юща, и нра́вом тве́рда, и ничто́же челове́ческо иму́ща. Снижа́ющым же боже́ственнаго Иоа́нна Златоу́ста, я́ко супроти́вна о́ному предлежа́ща: зане́ удо́бну су́щу, и скороприво́дну на покая́ние. Ини́и же па́ки сего́ Златоу́стаго возноша́юще, я́ко прилежа́ща челове́ком по сла́бости естества́, и поуче́нием всех наставля́юща, и на покая́ние призыва́юща мно́жеством богото́чных слове́с: по ра́зуму жесто́ких слове́с вели́каго Васи́лия, и Григо́рия презира́юще. Ине́м же Григо́рию Богосло́ву прилежа́щым, я́ко у́бо сему́ реку́ще, вели́чием, и разли́чием, и ясносло́вием слове́с, и ре́чьми не удо́бь разумее́мыми, всех су́щих в е́ллинском уче́нии преслы́шанных, нивочто́же вмени́вшу. Та́ко и в нас ны́не су́щих всех превозшедшу, и сего́ вельми́ похваля́юще: о́ви же снижа́юще его́. И от сего́ у́бо случи́ся раздели́тися мно́жеству кни́жник, и люде́й: о́вии у́бо иоанния́не нарица́хуся, ини́и же григориа́не, про́чии же василиа́не. О сих у́бо имене́х слове́снии препира́хуся, сим у́бо тако су́щым. По вре́менех же напосле́док яви́шася вели́цыи си́и в виде́нии, по еди́ному осо́бь пре́жде: та́же ку́пно я́ве, а не во сне, Иоа́нну епи́скопу гра́да Евхаи́тскаго: во всех бо ему́ слове́сну су́щу му́жу, и уче́нию е́ллинскому изуче́ну оп́асно, я́коже и труд писа́ния его́ явля́ет, и на доброде́тель коне́чную возше́дшу. И еди́ными усты́ реко́ша ему́ трие́ си́и святи́тели: «Мы у́бо я́коже зри́ши, еди́но есмы́ у Бо́га, и ничто́же есть в нас супроти́вно или́ распре́нно: но вре́мены осо́бными ки́йждо нас боже́ственным Ду́хом подвиза́емь на спасе́ние человеќом, и я́же поуще́ни быва́хом, та́ко и преда́хом. И пе́рвый убо в нас несть, ниже́ вторы́й. Та́коже а́ще еди́наго рече́ши, и друга́я о́ба не не после́дуют. Сего́ ра́ди воста́в, повелева́й сваря́щымся нас ра́ди, не разделя́тися. По́двиг у́бо нам я́ко живы́м су́щым, си́це и по преста́влении, умирева́ти и в совокупле́ние приводи́ти концы́. Ктому́ уже́ во еди́н день совокупи́ нас, я́коже тебе́ удо́бно о пра́зднице на́шем сотвори́ти, и про́чым преда́ждь, я́ко мы еди́но есмы́ у Бо́га. Тем у́бо соверша́ющым па́мять на́шу, на спасе́ние поспеши́м, наде́емся бо и мы не́что име́ти от Бо́га». Си́це ре́кше, яви́шася па́ки я́ко к небеси́ восходя́ще, и све́том неизрече́нным просвеща́еми, по и́мени друг др́уга призыва́юще. Преподо́бный же муж Евхаи́тский Иоанн, воста́в, я́коже святи́и сказа́ша ему́ сотвори́ти, мно́жества людска́я собра́в, явле́н у́бо бя́ше доброде́телию, везде́ пра́здник сей пра́здновати предаде́ Бо́жиим це́рквам.

И смотри́ у́бо зде му́жа сего́ прему́дрости, поне́же бо обре́те яннуа́рия ме́сяца в пе́рвый день, вели́каго Васи́лия иму́ща па́мять: в два́десять же пя́тый, боже́ственнаго Григо́рия: в дв́адесять же седмы́й, свяще́ннаго Златоу́стаго. Совокупи́ па́ки их в тридеся́тый, того́же ме́сяца, канон́ы и тропари́ и похвала́ми украси́в их, я́коже подоба́ет. Я́ко у́бо мню упова́нием о́нех вся сотвори́шася, и ничесо́го же лиша́еми, я́же на похвале́ние. Я́ко у́бо всех превосходя́ща, ели́ко онем сотворе́на бы́ша, и ели́ко сотвори́тися и́мут.

Бе́ша же ви́дом теле́сным, и о́бразом святи́и си́це: боже́ственный Златоу́ст ви́дом те́ла, мал бя́ше зело́ во́зрастом, ве́лию главу́ име́я над пле́чи ви́сящу, то́нок зело́ опа́сно, широ́к ноздрьми́, лице́м блед с бе́лию, глубо́ки ча́шки име́я, и зра́ки в сих име́ вели́ки, и́миже и случа́шеся виде́ние ве́село возсия́ти, а́ще же и про́чее о́браза жесто́кое показа́шеся: высо́ко чело́, и вели́ко, бро́ви высо́це начерта́не: у́ши име́я вели́це: браду́ же ма́лу, и зело́ ре́дку, размеше́ну бе́лию: власы́ ру́сы: че́люсти влуще́не. Ра́вно име́яше поще́ние, да́же и до конца́. Толи́ко у́бо ну́жно о нем рещи́: яко сло́вом всех премуд́рых превзы́де: па́чеже у́бо жестото́ю по ра́зуму и гла́достию, и открове́нием глаго́л. Толи́ко же боже́ственная писа́ния я́ве показа, я́коже ин никто́же: и толи́ко бо ев́ангельскому пропов́еданию споспе́шствова, я́ко а́ще не бы сей святы́й, а́ще и стра́шно рещи́, подоба́ше па́ки бы́ти на земли́ Христо́ву второ́му прише́ствию. На доброде́тели же и де́йствие, и зре́ние толи́к яви́ся, я́коже до конца́ всех превше́дшу. Ми́лостыни же и любве́ бысть исто́чник: братолю́бия же и поуче́ния ревни́тель и́стинный. Поживе́ же всех лет свои́х, шестьдеся́ть три: па́ствив Христо́ву це́рковь лет шесть.

Вели́кий же Васи́лий бя́ше во́зрастом высо́к: сух изли́ше пло́тию: черн ви́дом: лице́ ему́ яќо же́лтию размеше́но: горбоно́с: бро́ви окру́жене им́еяше: чело́ высо́ко: лице́ до́лго и сму́гло: влуще́ни скра́нии, и ти́хи име́я, браду́ дово́льну до́лгу, и в пол седу́. Сей бо словесы́ не то́кмо ны́не су́щих, но и дре́вних превзы́де, вся бо наказа́ния проше́д, не то́кмо бо сло́вом поучи́вшуся прему́дрости, но во всем кре́пость стяжа́, и от сея́ на виде́ние вше́дшу ему́. На престо́л возведе́н бысть, четы́редесяти лет сый тогда́: и пять лет держа́в це́рковь, ко Го́споду отъи́де.

Свяще́нный же Богосло́в, по соста́ву во́зраста телес́наго смирен́, и ви́дом ве́сел, тупоно́с, пра́ве бро́ви име́я, кро́ток в позре́нии, и тих, браду́ не до́лгу, ча́сту же и про́сту, ма́ло ру́су, великоплеши́в, бе́лы власы́. Сие́ же есть о нем рещи́ досто́йно: я́ко а́ще бы потре́бно бы́ло в челове́цех, о́браз не́кий сотвори́ти сей, и те́ло вся́кия доброде́тели соста́влено бы́ти: тако́в бя́ше вели́кий Григо́рий, красото́ю жития́ всех успе́вших де́лом превзы́де. Толи́ко же на боговиде́ние взы́де, я́ко всем побежде́ным быва́ти прему́дростию его́, словесы́ же и веле́нии: отону́дуже и богосло́вия и́мя стяжа́. Держа́ це́рковь Царя́ гра́да лет двана́десять: всех же жития́ его́ лет о́смьдесять.

Трие́х сих моли́твами Христе́ Бо́же наш, в совокупле́нии ми́ра сохрани́, и небе́сному Ца́рствию сподо́би нас, я́ко благослове́н еси́ во ве́ки. Ами́нь.

Молю́ вы бра́тие, оста́вите п́агубный вред, и еще́ к сему́ лжу и клевету́, и наси́лие отве́ржите от себе́. Лжа бо есть пе́рвый грех и ремество́ диа́воле: той бо пе́рво солга́ Ада́му, и весь наш род введе́ в па́губу. А́ще и просты́й той мнят грех дру́зи, по обы́чаю лжу́ще друг дру́гу, и́ны грехи́ испове́давше, и тех оста́вшеся, лжи не испове́дят, ни оста́нутся, и не слы́шат проро́ка глаго́люща: «Погуби́ши вся глаго́лющыя лжу». И па́ки: «Оклевета́ющаго тай и́скренняго своего́, сего́ изгоня́х». Клевета́ вели́кия домы из ко́рене испреврати́. Еди́н бу́дет оклевета́н, оби́да же и плачь во мно́ги вни́дет, ре́кше, в де́ти его́, и в бли́жния, и в дру́ги. И тех плачь и воздыха́ние, ка́ко попу́стит клеветнико́в тех моли́тве доити́ слу́ха Бо́жия? И свещы́ бо их угаса́ют, и просфоры́ гну́сны. О ни́хже в пра́вду рече́ Дави́д: «Потреби́т Госпо́дь вся устны́ льсти́выя, язы́к велере́чив». Я́ко у́бо и наси́льницы творя́т грех, та́тие и разбо́йницы: но они́ го́рше суть та́тей и разбо́йников: поне́же тем поне́ мал изве́т есть, неиме́ние, и глад, и нагота́: ти́и бо но́щию во тме кра́дут боя́щеся. А наси́льницы, и мздои́мцы во дни на све́те кра́дут, и свою́ бра́тию гра́бяще, беды́ творя́т им вели́ки: к сему́ же блуда́ и вся́кия скве́рны по́лны. И́хже апо́стол вели́т убега́ти реки́й: Бе́гайте блуда́: всяк бо грех, и́же творя́т человецы, вне те́ла есть, а блудя́й во свое́ те́ло согреша́ет. И па́ки: Не прельща́йтеся, ни блудни́цы, ни любоде́йцы, ни пия́ницы, не имут вни́ти в Ца́рство небе́сное, а́ще покая́нием кре́пким себе́ не очи́стят. Мно́зи изв́етом худы́м глаго́лют реку́ще: ро́дом бу́дет ин челове́к тепл, на по́хоть плотску́ю сотворе́н, да не мо́жет удержа́тися: и други́й кре́пким и студены́м те́лом сверше́н, да мо́жет удержа́тися. Аз же той изве́т ма́лою при́тчею разорю́: а́ще бо ро́дом и ве́щию есть челове́к неудержи́мь на по́хоть, то ка́ко, егда́ кто ну́димь от по́хоти, хо́щет не́что зло сотвори́ти, и у́зрит судию́ сего́ земна́го иду́ща, то рече́т ли, ро́дом есмь тако́в, тать или́ блудни́к, да не убежу́ о́наго, или́ егда́ у́зрит и не отбежи́т греха́ того́, то где ему́ уже́ от ро́да похоте́нию о́наго изве́т? А́ще бо страх судии́ земна́го мо́жет погуби́ти по́хоть, вельми́ па́че О́наго стра́шнаго, и всеви́дящаго Судии́ страх могл бы в нас погубит́и всю злу́ю по́хоть. По поне́же не име́ем стра́ха Его́ в себе́, тем и сия изве́ты глаго́лем, и тех дел нечи́стых по́лни есмы́. То́же и е́же поно́сим, а́ки тя́жки нам еси́ запове́дал за́поведи, а са́ми себе́ не зазира́ем. А́ще бо наш раб возсмее́тся пред на́ми, или́ восклони́вся ста́нет, то вели́ка безчи́нника нарица́ем его́, и ран досто́йна: а Влады́це небе́сному, Его́же еста о́чи све́тлы па́че со́лнца, Тому́же над на́ми седя́щу, и ви́дящу на́ша грехи́ и беззако́ния, не встягне́мся, ни поне́ а́ки земна́го судии́: то́кмо не глаго́лем: Ты та́мо горе́ еси́, а мы Тебе́ не бои́мся. О́ ве́лие терпе́ние Бо́жие! Ему́же сла́ва, ны́не и при́сно, и во ве́ки веко́в. Ами́нь.