Стихи́:

Млеко́м смеше́на кровь му́чениче твоея́ главы́:

Точи́ти водосмеше́ную Христо́с пролива́ет:

Острие́ посече́ Пантеле́ймона в два́десять седмы́й.

Сей бя́ше при Максимиа́не царе́, от гра́да Никомиди́йскаго. Отца́ у́бо Евстро́гия не́коего е́ллина, последи́же христиани́на бы́вша сыно́вним наказа́нием, от прароди́телей Христа́ чту́ща. Науче́н у́бо бысть враче́вскому худо́жеству от Евфроси́на, ма́тере же Евву́лы, и сла́ву превели́кую иму́ща. Уже́ имя́ше я́ко доше́л бе конца́ хи́трости. А я́же по Христе́ враче́бней хи́трости и ве́ре, от Ермола́я презви́тера научи́ся. Е́юже о́трочища не́коего змие́ю уя́звлена ме́ртва лежа́ща при пути́ воскреси́, призва́в Христа́. Креще́н у́бо бысть Ермола́ем презви́тером, и приведе́н ко Христо́ве ве́ре.

О́браз же муче́ния его́ си́це бе. Слепе́ц у́бо не́кто прише́д к нему́ и получи́ исцеле́ние от него́. Вопроше́н же бысть слепе́ц от царя́, кто ему́ исцеле́ния бя́ше вино́вен. О́нже рече, Пантеле́он, се бо ему́ пре́жднее и́мя, призва́в Христа́, во́ньже и себе́ ре́че ве́ровати. Но он у́бо а́бие в главу́ усе́чен бысть. Понтеле́он же приведе́н бысть к царю́, и вопроше́н, и ниже́ обеща́нии ниже́ преще́ньми от я́же во Христа́ ве́ры подви́гся, бие́н бысть лю́те и свеща́ми жгомь. Яви́вжеся ему́ Госпо́дь, во о́бразе Ермола́я презви́тера, дерза́ти повеле́. И во вря́щем о́лове, иде́же святы́й вве́ржен бысть, и в мо́ри, в не́же вве́ржеся, мня́шеся снизходи́ти с ним. Пребы́в же от всех невреди́м, и звере́м предае́тся, от ни́хже неприкоснове́н сохране́н. Привя́зан же бысть в колеси́ нагвожде́ну ножми́, и низпу́щену с высоты́ ниц. Та́же прие́м ме́чную казнь, моля́шеся, и глас с высоты́ принесе́ся ему́. Соверше́нне же моли́тве, и в ме́сто Пантеле́она нари́чущи Пантеле́ймона. И внегда́ хотя́ше в выю усе́чен бы́ти, просте́ршу спекула́тарю ру́ку, прегну́ся желе́зо и иста́я я́ко воск. О сем же чудеси́ ве́роваша во́ини во Христа́. Тогда́ святы́й му́ченик, во́лею вы́ю протя́г, и усе́чен бысть во главу́. Глаго́летжеся я́ко в ме́сто кро́ве млеко́ истече́. И дре́во ма́слинно на не́мже привя́зан бысть, внеза́пу плод израсти́. Честны́я же мо́щи его́ ве́рнии взе́мше погребо́ша че́стно, творя́ще пресла́вная чудеса́ и до сего́ дне, во сла́ву Христу́ Бо́гу и в по́льзу ве́рным. Соверша́етжеся собо́р его́ в наро́читей его́ це́ркви. Его́же моли́твами Христе́ Бо́же поми́луй и спаси́ нас.

Та бе при Константи́не Гноете́зном, дщи не́коего страти́га, и ма́тере Февро́нии. Оста́вльши же мир, и доброде́тельным раче́нием в гора́х и в пеще́рах пребыва́ше. Мона́ху же не́коему презви́теру су́щу в Манти́евы страны́ проходя́щу, в того́ подо́бие блаже́нная устро́ивши себе́. Тольми́ же на доброде́тель превзы́де, я́ко в пещь горящу вве́ржена, и ника́коже врежде́на бысть. Посе́м постриже́ ю́ во святы́й о́браз, и во о́стров е́зера ведена́ бы́вши, и с девятию́десять сестр учинена́ бы́вши в них старе́йшиною. Не́когда же прии́де ко свято́му Сиси́нию, церковь Пресвяты́я Богоро́дицы воздви́гнути моля́щися. Е́же и бысть. И мно́гих чуде́с сподо́бися, и приведена́ бысть ко Гноете́зному царю́, и пону́ждена бысть отврещи́ся поклоне́ния святы́х ико́н, и не покори́ся, бие́на бысть жи́лами. И святы́я ико́ны разгоре́вшыяся на главу́ прия́т. Пото́м заточена́ бысть в Малео́н о́стров, и та́мо в глубо́цей ста́рости ко Го́споду отъи́де.

Бежи́м бра́тие пия́нства о́бщаго блуда́, безсту́дству отца́, и́же на всяк безчи́нный вид приво́дит. Не у́бо быва́ют что бла́го пия́нством оскверня́еме души́. Пия́нство самово́льный бес, от сла́сти в душа́х ражда́ется. Пия́нство зло́бе ма́ти, а доброде́тели супротивле́ние. Кре́пкаго, страшли́ва пока́жет. Целому́дреннаго, блудника́. Пра́вды не весть, смысл отъе́млет. Я́коже вода́ супроти́вна есть огню́, та́ко и безме́рное питие́ смысл погаша́ет. Беся́щагося вси ка́ют, а упива́ющемуся вси смею́тся, и то́же стра́ждет: но ни поми́лования досто́ин есть пия́ница. Стень преска́чут мно́гажды упива́ющиися я́ко дебрь, я́ко пото́ки: и шум же тем и кло́кот я́ко мо́рю мяту́щуся у́ши наполня́ет, земли́ теку́щи с гора́ми кру́гом. Влага́ет у́бо сие́ в боле́зни тя́жки. Глава́ же не могу́щи право пребыва́ти в ра́ме, но се́мо и о́вамо прекланя́ется. Сно́ве тяжцы и зли быва́ют, главу отягча́ют. Учи́телем же отвсю́ду к нам вопию́щым и глаго́лющым: не упива́йтеся вино́м, в не́мже несть спасе́ния. Доко́ле пи́вом впада́еши в беду́. Не и́стина бе пред челове́ки, не добр позо́р христиа́нскима очи́ма зрящь. Мужь а́ще юн быв версто́ю и красу́яся те́лом, и в во́инских са́нех ле́пуяся, напа́сть от того́ прие́млет, не моги́й упра́витися, ни свои́ма нога́ма пра́во ходи́ти. Мужь а́ще и стра́шен быв ра́тным, смех быва́ет на то́ржищи детем, зане́ хме́лем без желе́за врежде́н, без ра́тных убие́н быв. Мужь а́ще са́мыя версты́ нося́ цвет, корчма́ бысть ему́ разруше́ние, и гото́в пострада́ти от враг ели́ко же хо́щет. Пия́нство есть па́губа ему́, и смы́слу его, и кре́пости тля, житию́ пору́ха, и ве́чная смерть. От сего́ же нас да изба́вит Бог.