Стихи́:

И единори́зную за́поведь о́тче

Превше́л еси́, обнажи́в до конца́:

В дванадеся́тый без риз Ону́фрия от жития́ взя́ша.

Сей бя́ше от Еги́пта, жив в еди́ном общежи́тельстве лежа́щем в пусты́ни, страны́ Фиве́йския. И слы́шав житие́ Илии́ и Иоа́нна Предте́чи, и́де от о́бщаго жития́, и всели́ся в пусты́ню, не ви́дев ни еди́наго от челове́к лет шестьдеся́т. Его́же обре́те вели́кий Пафну́тий, проходя́ во вну́треней пусты́ни, шед благослове́ния ра́ди от святы́х муже́й. Преше́д у́бо от них седмьна́десять дней, и дости́г ме́ста иде́же бя́ше святы́й: присту́пль целова́ и́, моля́шеся ему́, да изрече́т и́мя свое́, и пребы́вание и жи́тельство.* О не́мже уве́дав, последи́ пове́да: ка́ко обре́те и́ноки отше́льники в ски́те, не то́кмо же того́ боже́ственаго Ону́фрия, но и и́ны и́хже обре́те проходя́ пусты́ню. Тогда́ отходя́щу преподо́бному Ону́фрию ко Го́споду, обре́теся та́мо блаже́нный Пафну́тий, раздели́ ря́су свою́ на две ча́сти: еди́ною у́бо обви́т мо́щы свята́го, зане́же бя́ху на́ги, покрыва́еми то́кмо бе́лыми власы́, другу́ю же удержа́ себе́, да покры́ется той. Погреба́ет про́чее святы́я мо́щы на то́мже ме́сте. И а́бие внеза́пу паде́ся коли́ба иде́же обита́ше святы́й. И фи́ник у́сше и́мже пита́шеся, и вода́ оскуде́ я́же в потре́бу преподо́бному служа́ше. Быва́етже пра́здник его́ во святе́йшем его́ хра́ме, су́щем во оби́тели свята́го Али́пия.

Стихи́:

Иулиа́н оте́ц вели́кий погребе́н бысть,

Гро́ба путе́й дневны́х испо́лнен [дневны́х].

Петр и́же во блаже́нней па́мяти, от воево́дска са́на быв. Сим же о́бразом во и́ночество прии́де: По́слану бо ему́ бы́вшу с во́и разли́чными в Си́рию на брань, и та́мо ему́ плене́ну бы́вшу, и веде́ну бы́вшу во град глаго́лемый Сама́ра, и ту всажде́н бысть в темни́цу. И уразуме́, от чего́ ему́ приключи́ся се, я́ко забы́ обеща́ние свое́, е́же пострищи́ся, и бы́ти и́ноком, и мно́го пла́кася. И призва́ на по́мощь свята́го вели́каго чудотво́рца Нико́лу, е́же избы́ти ему́ от уз, и обеща́ся я́ко ктому́ не иду́ в мир. Святы́й же Нико́лае я́влься ему́ во сне и повеле́ призва́ти на по́мощь си свята́го Симео́на Богоприи́мца. Рек к нему́: "Сей бо я́ко престо́лу Влады́чню предстоя́ с Богоро́дицею и Предте́чем, и вся́ко не доконча́емая на́ша испра́вит". И сия́ рек, неви́дим бысть. О́нже возбну́в, и па́ки себе́ мольба́м вдав, приложи́ и Симео́на призва́ти. Пра́ведный же Симео́н предста́в ему́ со святы́м Нико́лою, и рече́: "Ты ли у́бо еси́ рече́, и́же бра́ту Нико́ле стужа́яй, свободи́ти мя от темни́цы сея́?". О́нже отвеща́: "Аз есмь". И рече́ святы́й Симео́н: "И́маши ли и́нок бы́ти, и доброде́телно пожи́ти?". О́нже отвеща́ рече́: "Ей". Святы́й же рече́: "А́ще обеща́ешися си́це сотвори́ти, изы́ди невозбра́нно отсю́ду, и а́може хо́щеши ше́ствуй". И прикосну́ся жезло́м и́же в руку́ его́ желе́зах, я́же бя́ху на ногу́ его́, и а́бие раста́яша я́ко воск. И после́доваше из темни́цы за Симео́ном со святы́м Нико́лою до вне гра́да. И повеле́ святы́й Симео́н набде́ти его́ свято́му Нико́ле, и а́бие неви́димь бысть от него́. Святы́й же Нико́ла допрова́ди его́ в свою́ зе́млю в гре́ки, и рек ему́ отходя́: "Вре́мя тебе́ Пе́тре обеща́нная вско́ре сотвори́ти". О́нже ни в свой дом шед, но ско́ро ели́ко можа́ше, к Ри́му идя́ше, е́же обеща́нная сотвори́ти. Не то́чию же се святы́й Нико́лае сотвори́ над ним, но па́пе во сне я́влься е́же прия́ти его́, и соверши́ти жела́ние его́. Па́па же возбну́в, и к верхо́внаго апо́столом Петра́ к це́ркви прише́д, ви́дети хотя́ и́. Мно́зем же собра́вшимся, и не бя́ше леть позна́ти его́, и на и́мя пригласи́ того́: "Пе́тре рече́, и́же от гре́ческия земли́ проше́дшый, не ты ли еси́ его́же вели́кий Нико́лае от Сама́ра уз темни́чных свободи́?". Сему́ же испове́даху: "Я́ко аз есмь". Па́па же прие́м его́ усе́рдно и постри́г и́. И сотвори́в вре́мя нама́ло с ним, поуча́я его́ ко спасе́ному пути́. Посе́м отлучи́ся с ми́ром от Ри́ма, и обре́те кора́бль, и вни́де вонь. И доплы́ша не́кия ве́си, и ту изше́дшем кора́блеником испещи́ хле́бы в не́коей хра́мине, в не́йже обрето́ша всех су́щих боля́щих, и́хже святы́й всех моли́твою здра́вы сотвори́. Кора́бленицы же ви́девше сия́, и просла́виша Бо́га па́дше вку́пе поклони́шася ему́. И отту́ду я́шася к пре́днем ше́ствию пути́. Бе же в то вре́мя пи́ща блаже́нному от ве́чера в ве́чер о́нгия хле́ба, питие́ же от морски́я воды́, еди́на ма́ла ча́ша. И пла́вавше дни до волны́. И прилучи́ся богоно́сному Петру́, во вре́мя о́но ви́дети во сне Пресвяту́ю Богоро́дицу, с не́ким па́че ме́ры испуща́ющим зарю́. И вели́каго Нико́лу ра́бски глаго́люща к ней, и указу́юща на свята́го: "Влады́чице где сему́ пока́жеши ме́сто, на нем же про́чее живота́ своего́ сконча́ет вре́мя?". Она́ же отвеща́: "Во Афо́нстей горе́ бу́дет поко́й его́". Возбну́в же блаже́нный, и мно́го о сем благодари́в Бо́га, и Пречи́стую Его́ Ма́терь, и вели́каго отца́ Нико́лу. И егда́ достиго́ша Афо́нския горы́, ста внеза́пу кора́бль непосту́пно, ве́тру еще́ дыха́ющу в ветри́ла, и ме́сту глубоку́ су́щу, и чужда́хуся кора́бленицы глаго́люще, что се есть. Святы́й же рече́ к ним: "Мню бра́тие я́ко мене́ ра́ди зна́мение се бысть. И а́ще у́бо на ме́сте сем изне́сше не оста́вите мя, вы на друго́е ме́сто преити́ не мо́жете". И та́ко кора́бленицы изведо́ша его́ из корабля́ с пла́чем ве́лиим и с рыда́нием, глаго́люще, "я́ко вели́ка покро́ва и по́мощи лиша́емся днесь". И отплы́ша от него́. Святы́й же от кра́я горы́ о́ноя в стре́мный путь по́йде. И мно́ги у́бо стремни́ны и ча́стая древеса́, и про́пасти проше́д, и обре́те не́где пеще́ру зело́ те́мну, в не́йже мно́жество га́дов бя́ше, с ни́миже и бесо́в угнежда́хуся мно́жество, и ту всели́ся. Мно́ги же ту святы́й от бесо́в напа́сти и беды́ прия́, и́хже не леть есть изрещи́. От ни́хже всех блаже́нный невреди́мь пребыва́ше, моли́твами Пресвяты́я Влады́чицы на́шея Богоро́дицы, и при́сно Де́вы Мари́и, я́ко им услыша́ти то́чию и́мя Пресвяты́я Богоро́дицы, в призыва́нии от свята́го, и а́бие без ве́сти бы́ти. Безмо́лствова же святы́й в той пеще́ре еди́н сый, постя́ся и мольбы́ Бо́гови воздая́, лет, пя́тьдесят и три. Исчезо́ша же от свята́го в то вре́мя и ча́стая мечта́ния диа́воля Бо́жиею по́мощию. В толи́цех же ле́тех не узре́ естества́ челове́ча. И не бе ему́ пи́ща и́на, то́кмо ма́нна посыла́ема от Бо́га. Ни оде́жи, ни покро́ва, ни и́но что е́же тре́бует челове́ческий род, но то́кмо не́бо име́я покро́в, и зе́млю одр. Си́це почива́ше блаже́нный, в зной у́бо горя́, в зиме́ померза́я. И сия́ вся терпя́ше па́че челове́ка, ра́ди бу́дущаго возда́ния.

Егда́ же Госпо́дь восхоте́ того́ яви́ти челове́ком, смотре́нием сицевы́м, о́браз бы́ти устро́и. Лове́ц не́кий лук свой, и тул взем, изы́де лови́ти по горе́. Мно́га же стре́мная ме́ста, и удо́лия проше́д, прии́де и на о́но ме́сто, иде́же святы́й пребыва́ше, и ви́де еле́нь стоя́щь над пеще́рою его́, и сматря́ше ка́ко бы я́ти его́. И яви́ся ему́ на десне́й стране́ еле́ня мужь, густ брадо́ю, главны́я власы́ да́же до чресл. Ловцу́ же ужа́сшуся и побе́гшу вспять. Ви́дев же его́ блаже́нный бе́гу вда́вшася, рече́ к нему́ вели́ким гла́сом: "То мене́ бои́шися бра́те, и аз челове́к есмь, я́коже и ты, а не привиде́ние бесо́вское, я́коже непщева́л еси́. Но прииди́ ко мне, и скажу́ ти вся я́же о мне, на се бо Госпо́дь посла́ тя зде". Лове́ц же прии́де к нему́, и сказа́ ему́ святы́й вся подро́бну я́же о себе́. И хотя́ше с ним ту пребы́ти лове́ц. Святы́й же посла́ его́ в дом свой. И па́ки в гряду́щее ле́то, повеле́ ему́ приити́. Лове́ц же у́бо сотвори́ та́ко, я́коже повеле́ ему́ святы́й, прии́де к нему́ с бра́том свои́м, и со двема́ и́нокома, и обрето́ша его́ о Го́споде сконча́вшася. И пла́кавше мно́го над честны́м те́лом, я́ко лише́на бы́вша моли́тв его́, и бесе́ды. Бе же брат ловца́ того́ одержи́мь ду́хом нечи́стымь, и внегда́ ему́ прикосну́тися к моще́м свята́го, получи́ исцеле́ние. И взе́мше честно́е его́ те́ло, и несо́ша в кора́бль свой, и отвезо́ша е в не́кую весь наро́читу су́щу, под о́бластию македо́нскою, мно́га исцеле́ния творя́ща неду́жным. Слы́шав же епи́скоп гра́дский, взем весь при́чет свой, с канди́лы и со свеща́ми в весь приидо́ша, иде́же целбоно́сное бя́ше преподо́бнаго те́ло, и во еписко́пию принесо́ша, и ту от разли́чных неду́г мно́зи исцеле́шася. Та́же во многоце́нную ра́ку со арама́ты вложи́вше, и в це́рковь принесо́ша. И три и три но́щи славосло́вия сотво́рше, погребо́ша че́стне. Мно́га же исцеле́ния подаю́тся от честны́х его́ моще́й и до ны́не во сла́ву Пресвяты́я Тро́ицы, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха.

[О́ челове́че,] мно́га уны́ния в житии́ ми́ра сего́ по́лно есть, и воздыха́ния, и никому́же безпеча́льно, но по́лно льсти и вся́кия зло́бы. О́вем не причта́вшимся бра́ку, скве́рныя по́хоти преодоле́ют. О́вем же и причта́ным, мног кличь о домо́вных де́телех хоте́ния. И по прижи́тии чад, о воскормле́нии их печа́ль, жене́ хране́ние, с сосе́ды кото́ра на суди́лищих о тя́жбе. И ки́йждо день приходя́ свое́ принося́ омраче́ние, от нося́щаго багр и вене́ц, да́же и до нося́щаго полотня́ныя ру́бы. В нощи́ дневны́я помышля́юще печа́ли, те́ми же и во сне от бесо́в прельща́еми. Мо́рю бо мути́му подо́бны суть челове́ческия ве́щи, в них же па́че воды́ на су́се томи́мся, и горе́е ве́тра друг дру́га порева́ем. И а́ки в му́те морсте́м се́мо и о́вамо прено́симся. О́вому ора́ти зе́млю довле́ет, о́вому же его́же несть дал взя́ти хотя́щу, а ов е́же и взял, не да́ти крепи́тся. Ов же в ли́хвах несы́т есть. Ов же и до и́стины попира́емь лиша́ется, се́йже и́же ничто́же имы́й стужа́ет сия́, ов же и ли́ше имы́й пли́щует. А ни́щий и́же не име́яй, укаря́емь есть, и иму́щему се́ти гото́вятся. И су́щии во вла́сти возно́сятся. Ча́сто ратя́тся, и междоусо́бием убива́ют, несы́тством гра́бят, и наси́лием му́чат. Лжа превозно́сится, любы́ отбеже́, и́стина зе́млю оста́ви. Злохитрецы́ и клеветницы́ че́стни суть, и мытари́ предержа́т гра́ды. Си́мже всем со́браным: о́ ка́ко проро́к глаго́лаше: «Оба́че всу́е мяте́тся» всяк живя́й непра́ведно. Те́мже бра́тие попеце́мся о свое́м спасе́нии, и ми́лостива Бо́га к себе́ сотвори́м до́брыми де́телми. Ему́же сла́ва, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.