Стихи́:

Амо́с я́ко смо́квие на возду́се беры́й:

Еде́мская древеса́ бере́ непреста́нно.

Сей сла́вный проро́к Амо́с сказу́ется по жидо́встей ре́чи «терпели́в или́ ве́рен», и Бо́гови служа́ше непоро́чно. Сей бя́ше оте́ц Иса́ии проро́ка вели́каго, и роди́ся в Феку́е, земли́ Завуло́нстей, и проро́чествова лет пятна́десять. Амеси́я же жрец во Авефили́и златы́х те́лиц, ча́сто ловя́ше уби́ти Амо́са, поне́же жела́ше ему́ а́ки куми́ро служи́телю. Иды́й же ми́мо сын Амеси́ин, па́лицею по бровма́ того́ уда́ри, я́ко обличи́ сы́на Амеси́ина о слу́жбе златы́х те́лиц. Прии́де же [Амо́с] во свою́ зе́млю, еще́ дыша́, и по двою́ дню у́спе. И погребе́н бысть че́стно со отцы́ свои́ми. Ви́дом бе стар, плеши́в, гу́сту име́я браду́ ма́лу, подо́бен Иоа́нну Богосло́ву.

Стихи́:

Ду́ла не подаде́ ка́пищем ра́бским честь,

Принесе́ теле́сная строга́ния я́ко раб Бо́жий.

Той бе епа́рх Килики́йский, покланя́ния же ра́ди, и ве́рования во Христа́, приведе́н бысть к иге́мону Макси́му, и не утоле́н быв пожре́ти и́долом, бие́н бысть же́злием. Обличи́ же куми́ры Аполо́на и Да́фния, и па́ки бие́н бысть же́злием по чре́ву, и на сковраде́ разжже́не простре́н бысть, пома́заша главу́ его́ ма́слом, и жера́тком посы́пан бысть. И влия́ша сина́п в но́здри его́ и желе́зы о́стрыми стро́ган бысть по плеще́ма. И че́люсти, и го́лени его́ сокруши́ша. И вопроше́н бысть о Христе́: «Ка́ко в пло́ти быв Бог мни́тся?». И вско́ре сказа́: «Е́же по нас смотре́нием сотвори́». Посе́м пове́шен быв, и стро́ган бысть. И изгна́н быв два́десять верст, Бо́гови дух свой предаде́.

Ве́домо бу́ди смотря́щим дел челове́ческих благи́х же и злых. Разсуди́тжеся си́це, я́коже бо брак от прелюбоде́йства разлуча́ется. О́во – у́бо благослови́тся зако́нно, о́во же – чрез зако́н осу́дится. Я́коже и при уби́йстве погуби́т муж уби́йца, погуби́т же и судия́. Но он у́бо по зако́ну осу́дит умре́ти, ов же – чрез зако́н. И́бо еди́но де́ло, смотре́ние же ра́знит. Но да я́вственне от писа́ния научи́мся, смо́трим си́це. Уби́в Ка́ин А́веля – за́вистию испо́лнися. Уби́же и Финее́с – поревнова́в по благоче́стии, и по зако́не побора́я; Но он у́бо про́клят, а сей благоуго́ден. Де́ло у́бо еди́но, но ра́зум проти́вен. Укра́де Иа́ков благослове́ние, укра́де же и Нахо́р зла́то; Но он у́бо превзы́де, сей же ка́мением побие́н бысть. Пости́ся Илия́, и не́бо затвори́ся. Пости́шажеся самаря́не, Науфе́я уби́ша; Но он у́бо благоче́стия ра́ди, си́и же клеветы́ ра́ди и уби́йства. Пощаде́ и поми́лова Сау́л Ага́га – чрез зако́н обнажи́ся ца́рства. Заре́за Саму́ил Ага́га – Бо́жий зако́н испо́лни;

Без разсмотре́ния никто́ в пра́вду суд твори́т. Осуди́ша умре́ти Суса́не без испыта́ния, и та возопи́ вели́ким гла́сом: «Бо́же ве́чный, Све́дый та́йная, Ты ве́си, во лжу на мя послу́шествоваша, и се умира́ю напра́сно, ничто́же зла сотво́рши». И услы́ша Бог глас ея́, уже́ ведо́ме ей на убие́ние, воздви́же Бог ю́на о́трока Дании́ла: «Чист есмь от кро́ве сея́, – рече́, – поне́же не испыта́сте ста́рцу, ра́зно их разве́дше. И разведе́на бы́вша ста́рца, солга́ста о́ба. И весь наро́д благослови́ша Бо́га, спаса́ющаго вся упова́ющыя Нань. Те́мже не разсмотри́вше, никого́же не осужда́йте.

Се у́бо аз люби́мии, ча́сто уче́ние творя́, наде́яся возбрани́ти пия́нства нау́к злы́й, но и ны́не супроти́в ви́жу. Того́ ра́ди боле́зную, я́ко вотще́ поуче́ние быва́ет. И ра́тай бо а́ще все́ет, земля́ же а́ще не даст плода́, то вельми́ печа́лует: аз же больми́ скорблю́. Того́ бо о теле́сных труд, а зде о душе́вных. Ели́ко бо есть бо́льши те́ла ду́ша, та́коже и сия́ скорбь бо́льши о́ноя есть. Всех бо нас те́ло есть ме́ртво, а ду́ша безсме́ртна. Того́ де́ля о ней печа́ловати бо́льши. А той окая́нен есть и про́клят, и́же плоть вя́щше души́ лю́бит, и мир сей па́че Бо́га. Кре́пость бо у коего́ждо челове́ка в чре́слех живе́т, а мысль до́брая в серде́чную у́шию пребыва́ет. Да егда́ мно́го объя́стся челове́к, и на́чнет объясти́вая утро́ба се́рдце прогнета́ти к ре́бром, и до́брая мысль избе́гнет, тесноты́ не терпя́щи, а зла́я всели́тся в тоя́ ме́сто. И а́ще ея́ посто́м не отжене́те, то до́брая мысль не возврати́тся ктому́ на свое́ ме́сто, и бу́дут после́дняя челове́ку тому́ го́рша пе́рвых. Ум же в челове́це пребыва́ет в гла́вном версе́, ме́жду мо́згом и те́менем, зане́ царь есть те́лу всему́ и само́й души́. Ум бо добр и ду́шу спасе́т, а безу́мие па́губа души́ и те́лу. Я́коже и в при́тчах глаго́лет: «Блаже́н челове́к и́же му́дрость обре́т, и до ста́рости удержи́т ра́зум добр» . И Дави́д рече́: «Вразуми́ мя и жи́в буду» . И и́но мно́го Писа́ние о том глаго́лет. Да егда́ же запива́тися на́чнет челове́к кото́рый, то питие́ ему́ в чре́во и́дет, а воня́ его́ в главу́. Тогда́ у́бо ум во́ни злы́я не терпя́, избе́гнет вон, и не возврати́тся на ме́сто свое́, доко́ле истрезве́ет запо́йчивый. А́щели не на́чнет исходи́ти из него́ смрад пия́нственый, ктому́ до́брый ум не возврати́тся в него́, но злый всели́тся в того́ ме́сто, и зле погуби́т челове́ка того́, и сотвори́т его́ окая́нна, и го́рша и́дола. И́доли бо не мо́гут ни добра́ ни зла де́яти, а пия́ница все зло́е твори́т. И а́ще таковы́й не лиши́тся запо́йства зла́го, то со идолослуже́бники осу́дится. Не лиши́л бо есть Бог я́сти и пи́ти в закон, а не в пия́нство. А́ще бо запо́йчивый что сотвори́т зло, и не весть что сотво́рь. А тре́звый а́ще сотвори́т грех, ка́ется о том. Глаго́лет бо Писа́ние: «Пия́ницы и любоде́и ца́рствия Бо́жия не насле́дят» . Мно́гое питие́, ма́ло дае́т смы́слити. В пия́нстве вся́ка зло́ба соверша́ется. А и́же в ме́ру питие́, здра́вие твори́т, а без ме́ры, души́ па́губу тво́рит. От сего́же да изба́вит нас Госпо́дь Свое́ю благода́тию и человеколю́бием всегда́ и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.