Стихи́:

Си́льныя му́жа и бла́ги дерза́ю нарещи́:

И двана́десять богосло́вныя подви́жет таи́нники в тридеся́тый.

Блаже́нный Дави́д Святы́м Ду́хом учи́мь, я́сно Святу́ю Тро́ицу воеди́но ца́рствующи испове́да, глаго́ля: «Словесе́м Госпо́дним небеса́ утверди́шася, и Ду́хом уста́ Его́ вся си́ла их». Сей первонача́льный Нача́ток, И́же воеди́но трили́чное ца́рствующее Божество́, приустра́ньшееся у ду́ба первоотцу́, не оста́вльшу небе́сная, и провозвеща́ющу И́же плотьска́го Сло́ва, бу́дущаго объявле́ния. Рече́ бо ему́: «Множа́ умно́жу се́мя твое́, и из тебе́ изы́дут цари́». Тем и о́ба на́десять от его́ ча́да, патриа́рси пропове́дани бы́ша. Смотри́ у́бо не́кая, о́ послу́шателю, со единому́дрствующых ве́тхим но́вая показа́ния. Оба́че провозвеща́ти и Ааро́на, внегда́ ему́ святи́тельствовати. Что бя́ху о́ба на́десять зво́нов, не бя́ше ли е́же по всей земли́ сбы́вшихся обою́ на́десятих апо́стол, воплоти́вшагося Христо́ва прише́ствия? Па́чеже и по и́стине. И́бо Иоси́я проро́к Ду́хом си́це рече́: «Внегда́ исто́чник и́же в Силоа́ме сам на двана́десять разде́лится. И бу́дут двана́десять исто́чницы, и тогда́ Христу́ приити́», и́же и сбы́сться. Да я́коже в зако́не прообразова́вшейся благода́ти име́ти произы́тие, повсю́ду явле́но бы́ти. Но по неизрече́нней ми́лости истощи́ Себе́ обожи́вый восприя́тие, ясне́йшее показа́ти хотя́, е́же к нам Свою́ благосты́ню, восприе́м благоста́точных, и я́вльшихся свяще́нных апо́стол, Самови́дец проусмотре́нию случи́вшихся, в виде́нии о́гненых язы́к, Боже́ственый Дух сих раздели́вый. И богосло́вити оне́х обожи́вшуюся Плоть под всю подсо́лнечную, благовествова́ти, и креща́ти о Ней посла́. Тем сих ра́ди просвети́вшаяся вся тварь, в правосла́вную ве́ру благочести́вно, Святе́й Тро́ице слу́жит немо́лчно, и совоку́пно еди́наго испове́дающе Бо́га и Сы́на Бо́жия, И́же от Самы́я Мари́и Деви́цы, и́стинныя Богоро́дицы, И́же Бо́га Сло́ва без се́мене ро́ждьшия. Тем сих я́ко и свети́ла и пропове́дники, и пре́лести искорени́тели случа́ющихся, вси по достоя́нию хвали́ти и пе́ти до́лжни есмы́. Ну́жно у́бо есть, е́же объяви́ти и рещи́, ка́ко ко́ждо пропове́да, и где преста́вися. И́бо не совоку́пно вси, но и́нде, и во ины́х граде́х и в се́лех. Но и преизя́щныя ра́ди че́сти их, па́мять совоку́пно воспомина́ет и пра́зднует Христо́ва Це́ркви.

Почто́ скорби́ши челове́че, тле́нных ра́ди не хотя́ пода́ти ни́щему? За то бо ти от Бо́га не прия́ти Ца́рство небе́сное. Почто́ отме́щешися Бо́жия наказа́ния о ми́лостыни? А́ще ли не ве́руеши, то и креще́ния ле́поти есть отврещи́ся. А́ще ли ве́рен мни́шися, то что отвеща́еши Судии́, сте́ны облача́я, а челове́ка не оде́жеши? Ко́ни украша́еши, а ни́ща на́га су́ща презира́еши. Не поми́ловал ли еси́? И ты не поми́лован бу́деши. Не отве́рзе ли ты ни́щему хра́ма твоего́? Затворе́н бу́дет и тебе́ рай. Не да́си ли хле́ба а́лчущему? Не прии́меши и ты ве́чныя жи́зни. Покажи́ челове́че дела́ рече́ Госпо́дь, не востязу́й отда́ния. Никто́же бо по разсыпа́нии то́рга ку́пли твори́т, ни по бра́нех му́жества показуе́т, ни по три́знах венча́н быва́ет. Си́це и по сме́рти неми́лостивное истощи́мое бога́тство, зане́же не прии́мут бога́тии Ца́рства небе́снаго, но то́кмо от му́ки изба́вятся, а́ще и мно́гим моля́щымся о душа́х их, и́же от яде́ния и насыще́ния, и сре́бреницы за ду́ши их взе́мшым доброчести́ве потруди́вшымся. Тем потщи́теся бога́тии на ми́лостыню, да прии́мете ми́лость от Го́спода на́шего Иису́са Христа́.

Не́кто жидови́н во Александри́и купе́ц бе, живя́ше близ христиани́на не́коего. Име́яста же между́ собо́ю любо́вь вели́ку. И отходя́ жидови́н той на ку́плю, поста́ви у христиани́на влага́лище со зла́том запечатле́нно. И егда́ же возврати́ся жидови́н с пути́ своего́, посла́ к христиани́ну да́ры за благода́ть хране́ния влага́лища о́ного. Егда́ же христиани́н прия́ да́ры от жидови́на, руга́яся ему́ в се́рдцы свое́м рече́: «Вои́стину и да́ры прие́млю, а своего́ не во́змеши». Совеща́жеся христиани́н с жено́ю свое́ю отврещи́ся кля́твами жидови́ну зла́та. Ничто́же бо кля́тва его́ успе́ет на ны, зане́ жидови́ну клене́мся, а не христиани́ну.

Во у́трий же день прии́де жидови́н к христиани́ну прося́ своего́ зла́та. И наважде́нием диа́волим христиани́н запре́ся с кля́твою жидови́ну, и нача́стася котора́ти я́ко всему́ гра́ду Александри́йскому сни́тися. Жидови́н рече́: «Слы́шу дру́же о святе́м му́ченице Ми́не, я́ко вели́ка его́ сла́ва есть, и посрамля́ет без пра́вды клену́щияся». Совеща́ста же, и идо́ста в це́рковь свята́го Ми́ны. И рече́ жидови́н к христиани́ну: «Дру́же убо́йся Бо́га и поми́луй ду́шу свою́, ели́ко хо́щеши, возми́ си зла́та, а про́чее даждь мне, и не клени́ся». Христиани́н же рече́: «Не́си досто́ин вле́зти в це́рковь, жидови́н сый». Жидови́н же рече́: «А́ще есмь недосто́ин в це́рковь вле́зти, аз ста́ну внеу́ду, ты же шед внутрь клени́мися». И преклони́в коле́на жидови́н со слеза́ми рече́: «Бо́же сподо́бивый мя приити́ в це́рковь свята́го му́ченика Ми́ны, Ты бу́ди Хода́тай между́ мно́ю и христиани́ном в сий час». И возопи́ вельми́ и рече́: «Святы́й Ми́но, яви́ о мне и о христиани́не». Христиани́н же кля́тся ему́ в це́ркви. И мня́ше жидови́н, я́ко бу́дет ему́ не́что, и отъидо́ста о́ба из це́ркве.

Бы́вшима же и́ма на пути́, смяте́ся конь под христиани́ном, и све́рже его́ до́лу, и вы́паде ему́ изочпа́га ключь ковче́га жидови́на. И поиска́в христиани́н и не обре́те ключа́, рад же бысть христиани́н, поне́же спаде́ с коня́, мня я́ко то есть возда́ние кля́твы. Пото́м же встав всед на коня́, и е́хаста вку́пе о́ба. И прише́дшима на ме́сто реко́мое Лускони́т, внидо́ста на торг, и купи́ста бра́шна, и седо́ста нача́ста я́сти. Раска́яжеся жидови́н и рече́: «Почто́ аз не иму́ ве́ры свято́му Ми́не, я́ко от чуде́с его́ и́хже слы́шах я́же твори́т, ни еди́наго ви́дех. Лу́чши бы бы́ло да бых не клял его́, еда́ пома́лу бы ми вдал. Но оба́че наде́жду мою́ возложу́ на Бо́га».

И я́ко седо́ста о́ба, и се раб христиани́на о́ного идя́ше, нося́ влага́лище со зла́том, и ви́девша чуди́стася о́ба. Господи́н же раба́ того́ убоя́ся вельми́, и вопроси́ его́ глаго́ля: «Отку́ду зде прии́де, и ка́ко се но́сиши». И отвеща́ раб и рече́: «Приидо́х к тебе́ по́слан от жены́ твоея́ сконча́ти повеле́нное тобо́ю». И рече́ господи́н его́ к нему́: «Ко́е вели́мое?» И рече́ раб: «Господи́не мой, днесь прии́де во́ин сла́вен ко госпожи́ мое́й, яздя́ на коне́ и держа́ ключь, и глаго́ла ей, сей ключь зна́еши ли? И рече́, зна́ю. О́нже рече́, возми́ и́, мужь твой моли́мися и посла́ мя к тебе́ глаго́ля, посли́ ми влага́лище с рабо́м мои́м, е́же положи́ жидови́н он, я́ко му́чуся в це́ркви свята́го зле, и того́ ра́ди принесо́х ти влага́лище се. И а́ще не и́меши ве́ры, виждь ключь ларца́ твоего́, е́же он во́ин дал есть госпожи́ мое́й». Жидови́н же прия́ влага́лище свое́ запечатле́нно, и с ра́достию зва́ше глаго́ля: «Вели́к Бог, и святы́й му́ченик Его́ Ми́на. Чу́дна есть ве́ра христиа́нская. И никто́же наде́яйся на Тя Го́споди и на по́мощь Твою́ и си́лу святы́х Твои́х, не посты́дится. Отсе́ле и аз бу́ду христиани́н». И шед даде́ зла́та тре́тию часть в це́рковь свята́го Ми́ны, и крести́ся со всем до́мом свои́м, и се́ю ве́щию жидови́н бысть христиани́н.

Христиани́н же той взе́мши пол име́ния своего́, несе́ в це́рковь свята́го Ми́ны. И ту оста́, и до конца́ живота́ своего́ пла́чася грехо́в свои́х. Преста́вижеся в покая́нии, получи́в оставле́ние святы́м му́чеником Ми́ною. Бо́гу на́шему сла́ва, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. [Ами́нь.]