Стихи́:

Рече́ у́бо бу́дущее, Авди́е, дре́вле:

А́ще не кончи́ну име́л бы́ша, ви́дел бы уже́.

Сий толку́ется у́бо «раб Госпо́день» или́ «испове́даемый». Бе́яше же от земли́ Сихе́мския, села́ Вифахара́мска, учени́к Илии́ проро́ка: и мно́га о нем претерпе́в, сохраня́емь. Сей бысть тре́тий пятидеся́тник, его́же пощаде́ Илия́ проро́к. И сни́де ко Ози́и, и посе́м уста́ви царе́ву слу́жбу. Проро́чествовавый у́мре, погребе́н бысть со отцы́ свои́ми.

Стихи́:

С лива́ном Варлаа́м огнь нося́,

Благоуха́нен яви́ся лива́н Го́сподеви.

Варлаа́м святы́й му́ченик бя́ше от Антиохи́и Си́рския, стар сый во́зрастом. Испове́дания же ра́ди е́же во Христа́ ят быв, и приведе́н ко кня́зю. И пону́дився пожре́ти и́долом и не повину́ся, бие́н бысть пе́рвее говя́жиими жи́лами, и стро́ган бысть ногты́ желе́зными. И посе́м к тре́бищу веде́н быв, и просте́рше ру́ку его́, возложи́ша нань огнь с лива́ном, да к тре́бищу возве́ржет. Мня́ше у́бо князь, я́ко а́ще у́глие горя́щее ве́ржет с лива́ном к тре́бищу, и реку́т ему́, уже́ поже́рл еси́ бого́м. Он же неподви́жно и неизме́нно стоя́ше сильне́йши ме́ди и желе́за я́вльшися руце́ его́, до́ндеже отгоре́вше пе́рсты его́, со огне́м на зе́млю падо́ша. И сему́ бы́вшу, ника́коже возврати́ся к тре́бищу: но изво́ли сгоре́ти рука́ма си, не́жели лива́н на тре́бище воврещи́. И та́ко до́брым смы́слом предаде́ ду́шу свою́ Го́сподеви.

Стихи́:

На дно я́коже еле́нь,

На во́ду Ази́е му́чениче тече́ши.

Сей бя́ше при Диоклитиа́не царе́, от страны́ Аси́йския: во́ин чи́ном. Оста́вив же во́инство, и в пусты́ню шед, и та́мо мно́гия цельбы́ и чудеса́ творя́. И не́кими ловцы́ ят быв, и предста́ Диоклитиа́ну, и Христо́ву ве́ру испове́дав. И пре́дан бысть Акили́ну епа́рху, ко сту с пятию́десять во́ины, по́сланными на приведе́ние его́. И тем во Христа́ ве́ровавшым, зане́же внегда́ ведя́ху его́, чу́до сотво́ршу му́ченику на пути́: вжада́вшымбося им, моли́твою воду изведе́, и напои́ их. Епа́рху же к ме́сту прише́дшу, и свято́му Ази́ю мно́ги ра́ны наложи́вшу по те́лу, на устраше́ние мно́гим. И на колеси́ привя́зан, и невреди́м святы́й пребы́сть. Жена́ же и дщи епа́рхова приидо́ша к ве́ре. Тогда́ епа́рх главы́ отсещи́ повеле́ сту и пяти́десяти во́ином: с ни́миже и жене́, и дще́ре свое́й. Последи́ же вельми́ свята́го бив, мече́м главу́ его́ отсече́.

Сего́ све́та житие́ челове́ческо маловре́менно: подо́бно есть бе́гающу от лица́ бесну́ющая иноро́гу, я́ко не терпя́щу гла́са во́пля его́ и рютья́ его́ стра́шнаго, но кре́пко отбе́г, да не бу́дет ему́ ядь. Те́кшу же ему, и в вели́к ров впаде́. Впа́дающу же ему́, ру́це просте́р, за дре́во тве́рдо я́тся. Держа́щу же ея ему, крепко я́ко на степе́ни но́зе утверди́в, мня́ше у́бо мир уже́ есть и тверды́ня. Созре́в же у́бо до́лу, ви́де две мы́ши: еди́ну бе́лу, а другу́ю че́рну, яду́ща безпрестани ко́рень дре́ва, иде́же бе держа́ся. Сима же убо приближа́ющимася, да подгрызе́та дре́во, и возре́в в глубину́ рва: и ви́де зми́я, стра́шна о́бразом и огне́м ды́шуща, усты́ же стра́шно зива́юща и пожрети его хотя́ща. Возре́в же у́бо на степе́нь он, иде́же но́зе его́ утверже́не бе́ста, ви́де четы́ре главы́ а́спидовы, из стены́ исходя́ща, иде́же бе утверди́лся. Возре́в же очи́ма, ви́де из ве́твий дре́ва того́ ма́ло ме́ду. Оста́ви у́бо расмотре́ние одержа́щих его́ напа́стей: я́ко вне у́бо иноро́г, зле бесну́яся, иска́ше его́ на ядь, до́ле же злый змий зия́я, да по́жрет его́, дре́во же, о не́мже я́тся, уже́ па́стися хотя́ше, но́зе же на скользе́ние и нетве́рде степе́ни утверже́не. Толи́ких у́бо и таковы́х злых забы́х, потща́ся на сла́дость о́ного ма́лаго ме́ду.

Се подо́бие в пре́лести су́ща сего́ жития́, и се и́стину ны́не изглаго́лю ти. И́бо иноро́г о́браз есть сме́рти, гоня́й во́ину я́ти, после́дствует Ада́мля ро́да: ров же – весь мир есть, испо́лнь сый всех смертоно́сных сете́й: дре́во же еже от двою́ мы́шию безпреста́ни грязо́мо, путь есть, я́ко живу́щу кому́ждо безпреста́ни погиба́ем, час рад дневны́х и нощны́х, и усекнове́ние коре́нное приближа́ется: четы́ри же а́спиды – е́же о прегреше́ниих и безме́стных стихи́й соста́влено челове́ческое те́ло, и́миже, безчи́нствующим и мяту́щимся, теле́сный разруша́ется соста́в. К сем же о́гненый он и неми́лостивый змий стра́шное изобразу́ет а́дово чре́во, зева́ющу прия́ти, и́же ны́нешних красо́т па́че бу́дущих благ изво́лиша. Медве́ная же ка́пля сла́дость явля́ет всего́ ми́ра сла́дких: бога́тство, златолю́бие, сребролю́бие, славохо́тие. Е́же мы ве́дуще – бу́дущую смерть и без конца́ му́ку, и ве́чное Ца́рствия Бо́жие, не лиши́мся самохо́тием све́та сего, и́щуще бога́тства горды́ни, пия́нства, велере́чия: и та́ко в неви́дении приходя́щи смерть напра́сно вся ны восхища́ет и во ад сво́дит. Да ле́по бы нам, бра́тие, оста́тися сея́ сла́вы и су́етнаго бога́тства, и всех дел злых, и восприя́ти всех дел до́брая дела́, плоды́ духо́вныя, и́миже обрести́ Ца́рство небе́сное.