Стихи́:

Главе́ отсече́не и про́чее я́ко вели́ко:

Подъе́м бо ту Диони́сие и потече́:

Отсече́ся глава́ Диони́сию в тре́тий.

Той бя́ше еди́н от су́щих во Афи́нех, бога́т и мудр и сла́вен. Бе же и судя́й со ине́ми на глаго́лемем А́риеве леду́ с про́чими уби́йственыя суды́. Свято́му же апо́столу Па́влу ше́дшу и пропове́давшу во Афи́нех, научи́жеся низрече́нным та́йнам от свята́го Иерофе́я. И написа́ кни́ги мно́ги о небе́сных си́лах. Посе́м же ят бысть е́ллины и мно́го му́чен со ученико́ма свои́ма с Ти́хиком[1] и с Еливфе́рием. Пе́рвее у́бо сам усе́чен бысть. И прия́т главу́ свою́ свои́ма рука́ма, и́де версте́ две, и не пе́рвие положи́ ея́, до́ндеже сре́те жену́ ве́рну и дасть ей че́стно. И та́коже и ученика́ его́ усе́чена бы́ста о́ба.

Сей святы́й Иоа́нн Хозеви́т преподо́бный отец́ наш, фиве́янин бя́ше, страны́ еги́петския. Прие́м а́нгельский о́браз от своего́ де́да: и совеща́вся с тем ста́рцем шед во свята́я ме́ста иерусали́мская, и па́ки возврати́вшеся. И сотвори́ со ста́рцем не́колико дней, и отъи́де от него́ в разсе́линное ме́сто те́сное. И обре́т мал верте́п, и обита́ та́мо, пита́емь бе от та́мо су́щих бы́лий. Его́же Бог хотя́ просла́вити, объяви́ си́це: Ана́ния не́кто по́стник вели́к бя́ше во о́нех ме́стех живы́й преди́вен: приведе́н же быв сын не́коего му́жа бога́та к тому́ Ана́нии, му́чимь ду́хом нечи́стым, и не прия́т его́: но ре́кшу свято́му от всего́ смире́ния, во вну́трешнее ме́сто вни́ти, и поиска́ти Иоа́нна еги́птянина. Да я́ко по́сланнии обрето́ша его́же иска́ху, и пове́даша его́же ра́ди приидо́ша: пе́рвее не повину́ся е́же помоли́тися, но последи́ всех помоли́ся. И обрати́вся глаго́ла к бе́су: «О и́мени Иису́с Христо́ве, нечи́стый ду́ше, не аз, но Ана́ния повелева́ет ти изы́ти от о́трока сего́». Слы́шав же от свята́го нечи́стый дух, изы́де, и бысть о́трок здрав. И о пресла́внем чудеси́ объя́влена того́ соде́ла. Пону́жден быв, и не хотя́ епи́скопство прия́т в Кесари́и.

И я́ко не моги́й терпе́ти сла́вимь, хотя́ держа́ти и́ноческое житие́, оста́вль Кесари́ю, к пусты́ни па́ки устреми́ся. Но не утаи́ся от земледе́лец сокро́вище. Отроча́ бо ма́ло име́я не́кто, му́чимо ду́хом нечи́стым, вложи́ е́ в кошь, и с выспрь бы́лием закры́в, положи́ е́ при верте́пе свята́го. Попла́кавшу же отроча́ти, воста́в святы́й, и ви́дев позна́, гнездя́щагося в нем ду́ха нечи́стаго: и прогна́в бе́са, исцели́ отроча́. Но не ути́шися прогна́ный, в челове́ческий о́браз себе́ претвори́в. И в разседа́льне и брегови́те ме́сте обре́те свята́го. И припаде́ к нога́ма его́, я́ко благослове́ния ища́. Внеза́пу у́бо лице́ его́ Бо́жий раб ви́дев, удиви́ся. О́ному же за но́ги е́мшу свята́го, и низ во глубину́ бре́га того́ сметну́, и стремгла́в пад: пребы́сть же Бо́жиею благода́тию невреди́мь, ничто́же успе́вшу о сем человекоуби́йце.

Па́ки же мужеуби́йце разбо́йнику, Бо́жия раба́ вдаде́. И овогда́ от него́ бие́мь быва́ше, овогда́ же оде́жду ему́ сдира́ше: и коли́бицу ему́ мучи́тель сожже́. И та́ко стражда́ святы́й, сие то́чию в себе́ глаго́лаше: «О́ Вы́шний Го́споди, благодарю́ Тя, а́ще уго́дно есть Тебе́». И услы́ша с небе́с Вы́шний. Я́ту же бы́вшу разбо́йнику кня́зем, и го́рькою сме́ртию ду́шу свою́ изве́ргшу: и ма́ло поко́ище Бо́жий раб обре́те.

Но и па́ки льсти́вый не преста́ боря́ся со блаже́нным. Мимоходя́щу же свято́му к посеще́нию бра́тий. Жена́ не́которая сре́те свята́го на пути́, и припаде́ к нога́ма его́, моля́ше того́ не презре́ти ея, но поити́ в клеть ея́, е́же прия́ти освяще́ние от него́. Умоле́н же бысть святы́й, по́йде, и вни́де. И непреподо́бная и скверна́вая преле́стница врата́ затвори́вши, и вся своя́ у́ды обнажи́. И яже са́мая несы́тная и ме́рзская соде́ловаше, я́же несть возмо́жно рещи́, окуша́ющися оскверни́ти нескве́рнаго. Но тве́рдый сей бесо́вское бряца́ло низложи́в, и отри́нув изы́де невреди́мь.

Сей блаже́нный Иоа́нн слы́шав о не́коем по́стнице Маркиа́не, прослы́те повсю́ду, и возжеле́ того́ ви́дети. Егда́ же дости́же во у́зы впа́сти, е́же не изы́ти из верте́па, да́же в не́кое непотре́бие впаде́т, и той сам себе́ связа́в, и у́зу разреши́ти не хотя́. Творя́й же пресла́вная, и вся ви́дяй, по́мощь угото́ви сицеву́ю: А́нгел Превы́шняго похи́тив Маркиа́на от ке́ллии его́, и внеза́пу во огра́де блаже́ннаго Иоа́нна поста́ви и́. И сше́дшымся им ку́пно, и целова́вшымся, и е́же друг к дру́гу бесе́дам духо́вным прилежа́ста, и та́ко наслади́стася. И блаже́нному Иоа́нну коне́чнаго благодаре́ния словесе́ спле́тшу, и та́ко ре́кшу: «Сла́ва Свято́му Бо́гу, сподо́бльшему мя ви́дети люби́маго ми Маркиа́на». И напра́сно а́нгелом похи́щен Маркиа́н, и неви́димь бысть. Сей же в по́мыслы разли́чныя введ свята́го, и бя́ше сомня́ся, и по́мыслы содержи́мь убо: и связь преоби́дев, изы́де из верте́па: и в путь прилежа́щь к келлии Маркиа́нове идя́ше. И́бо вели́чию чуде́с уди́влься, привиде́ние мня́ше бы́ти бы́вшее, и я́ко до́йде, и на и́мя призва́в Маркиа́на Иоа́нн. Слы́шав же блаже́нный, и о́браз прише́ствия Иоа́ннова уве́дев, ра́дуяся бе се́рдцем и веселя́ся. И того́ де́ля па́ки целовавшымся, и благода́рственную сла́ву Бо́гу прине́сшым, па́ки во своя́ обрати́ся.

И что ми мно́го глаго́лати? Сей бе́сы мно́ги от челове́к отгна́, и неду́ги лю́тыя уврачева́, и во́ды в разл́ичных местех искипе́ти сотвори́, и дожди́ многи с небесе́ моли́твою сведе́: и и́на мно́га зна́мения Бог соде́ла его́ ра́ди. По сих же честну́ю свою́ ду́шу Бо́гу предаде́ с ми́ром, в до́брей ста́рости.

Не умолчу́ бы́вшаго безмо́лвника Исихи́я Хориви́та, назна́менати по́весть: Сей пе́рвее при́сно во вся́ком небреже́нии пребыва́ше о свое́й душе́, и отню́д не творя́ прилежа́ния. Боле́в у́бо после́днее телесе́м, и я́ко в час еди́н изве́стно отъи́де, и в себе́ па́ки прише́д, моли́ у́бо всех нас а́бие отъити́, и две́ри ке́ллии затвори́ти. И пребы́сть внутрь, двана́десять лет, ни к еди́ному бесе́дова, ни ма́лу ни вели́ку сло́ва, ни ино́му кому́: но хле́ба у́бо и воды́ вкуша́я то́кмо. И́же и седя́й с ним зря, во у́жасе дивя́ся, и помышля́я та́ко, я́ко никогда́ Го́споду своему́ обы́чая премени́в, в не́мже при́сно сый, и сле́зы те́плы и неисче́тны, отню́д принося́. Егда́ же хотя́ше сконча́тися, разру́шивше дв́ери внидо́хом. И мно́го моли́вше и́, се то́кмо слы́шахом у него́: «Прости́те. Ни еди́н память сме́ртную имы́й возмо́жет согреша́ти когда́». Мы же чуди́хомся, его́же бо ви́дехом та́ко напра́сно премене́на, боже́ственным премене́нием и преображе́нием: и погре́бше того́ че́стно во усыпа́льнице. По днех же взыска́вше святы́х его́ моще́й, и не обрето́хом. Госпо́дь бо о сем достохва́льное его́ покая́ние извести́, и всем хотя́щым, и по мно́зе небреже́нии испра́витися.

По явле́нии же пе́рвем, в другу́ю нощь блаже́ный Андре́й воста́в на моли́тву, и конча́в, и взем ножь, и и́де на студене́ц, и совле́к с себе́ ри́зу, нача́ дроби́ти ю́ на платы́, я́ко неи́стовь ся де́я. Зау́тра же ра́но вы́шед по́вар поче́рт воды́, ви́де бы́вшее Андре́еви. И шед, пове́да господи́ну своему́. Господи́н же его́ печа́лен бысть и повеле́ вести́ и́ к це́ркви святы́я Анастаси́и.

В день, я́ко неи́стов ся творя́ше. А в нощь же безпреста́ни моля́ся Бо́гу и святе́й Анастаси́и о нача́тии де́ла, я́ко прия́тно ли се бу́дет Бо́гови. И се пять жен приидо́ша ту и еди́н ста́рец све́тел с ни́ми, и хожда́ху посеща́юще немощны́х. И приидо́ша к Андре́еви, рече́ же ста́рец он к старе́йшей: «Госпоже́ Анастаси́е, не врачу́еши ли зде ничто́же?». И рече́ ему́ она́: «Го́споди учи́телю, ин есть врачева́л, И́же ему́ есть рекл, я́ко бу́деши уро́д Мене́ де́ля и мно́га добра́ влады́ка бу́деши в день ца́рства Моего́, да несть ему́ тре́бе целе́ние». И се глаго́лавше, идо́ша в це́рковь. Блаже́ный же Андре́й разуме́, я́ко прия́тно есть Бо́гу де́ло его́. И бо́ле подви́жеся на моли́тву в нощь, а в день уро́дом ся творя́ше. Нощи́ же наста́вши уже́, о́ному бдя́щу полу́нощи по обы́чаю моли́твы и моле́ния, о́тай в та́йнем хра́ме се́рдца своего́ Бо́гу и святе́й му́ченице Анастаси́и принося́ще. Прии́де к нему́ о́чи весть диа́вол со мно́гими бе́сы, держа́й секи́ры, а друзи́и ножи́, а ини́и дре́во и ко́лие, и меча́ и ко́пия, друзи́и же ноша́ху у́жа. Ты́сящник бо бя́ше де́моню полку́, да сего́ де́ля мно́зи бе́си пришли́ по нем да побию́т блаже́наго. Рика́ти же нача́ издале́ча ве́тхий ста́рец. Тем бо о́бразом бя́ше ся яви́л, я́коже стар сине́ц, и потече́ на свята́го, хотя́ уби́ти его́ секи́рою, ю́же ноша́ше в руку́. И вси де́мони су́щии с ним потеко́ша заре́зати и́ хотя́ще. Он же со слеза́ми ру́це возде́в, ко Го́споду вопия́ше, глаго́ля: «Не преда́ждь звере́м ду́шу, испове́дающуся Тебе́». И се рек: «Святы́й Иоа́нн апо́столе и Богосло́ве, помози́ ми». И а́бие гром бысть и го́лка лю́дий мно́го. И се ста́рец не́кто вели́кима очи́ма весь поклоне́н, лице́ име́я ма́ло светле́е со́лнца. И мно́го мно́жество с ним, и рече́ су́щим с собо́ю с я́ростию: «Затвори́те врата́ да не убежи́т никто́же». Сих же бо́ле о́нех су́ще, се сотвори́ша вско́ре да я́коже изъима́ни бы́ша вси ти. Рече́ еди́н от че́рных к дру́гу своему́ о́тай: «Го́ре часа́ сего́, во́ньже ся мы прельсти́хом, Иоа́нн бо лют есть, да зле ны хо́щет му́чити». Повеле́ же честны́й Иоа́нн свои́м, и сня́ша желе́зное у́же с ши́и Андре́евы. И ста вне врат, и рече́ ста́рец: «Води́те ми по еди́ному». Приведо́ша же и растяго́ша по земли. И взем апо́стол у́же желе́зно, и прегну́в натро́е и дасть ему́ ран сто. Вопия́ше же я́ко челове́к: «Поми́луй мя», посе́м протягну́ша друга́го де́мона. Бие́н бысть и той та́кожде. Слы́ша же блаже́ный Андре́й е́же вопия́ху «Поми́луй нас» я́ко челове́цы ефио́пи, изъима́ни бо бы́ша я́ве. Протяго́ша же и тре́тияго, да и той толи́ко же ран претерпе́. Бог бо бия́ше нело́жными ра́нами, и́миже род тех оскорбля́ется. По́ряду же би́вше всех, глаго́лаху бие́ным: «Ше́дше покажи́теся отцу́ ва́шему сатане́, лю́бо ли ему́ бу́дет». Да я́ко отъидо́ша белори́зцы, а де́мони исче́знуша, кра́сный же он ста́рец прии́де к Бо́жию рабу́ и, возложи́в у́же на ши́ю его́, рече́ к нему́: «Ви́дел ли еси́, ка́ко ти ся есмь ура́нил на по́мощь твою́, мене́ бо наряди́ Бог, повеле́в ми да промышля́ю я́же тя на спасе́ние приво́дит, пеки́йся всегда́ тобо́ю. Да претерпи́, да бу́деши о всем искуше́н. Недале́че ти бу́дет, и пу́щен бу́деши, и ходи́ти на́чнеши по свое́й во́ли, где же бу́дет го́де очи́ма твои́ма». Рече́ же Андре́й: «Го́споди мой, ты кто еси́?» Он же рече́: «Аз есмь и́же возлего́х на честны́я пе́рси Госпо́дня». И се рек, я́ко мо́лнию себе́ претвори́в, от о́чию его́ отъи́де. Блаже́ный же Андре́й дивля́шеся и вельми́ Бо́жию ми́лость сла́вляше, я́ко та́ко по всему́ помо́щник ему́ бысть.