Стихи́:

Ско́рбно отложив Кириа́че горчи́ну вку́са сла́дкого

Или́ умрет́и осуди́в себе́:

В два́десять девя́тый пре́йде Кириа́к.

Сий бе́яше в ца́рство Феодо́сия Вели́каго, от гра́да Кори́нфа, име́я отца́ Иоа́нна, презви́тера церкве Кори́нфа. Анепсе́й епи́скопа, чтец чи́ном. Сей осмоена́десятое ле́то провожда́я, дости́же иды́й во Иерусали́м, от вели́кого Евфи́мия бысть мних. Мно́гое же по́стничество показа́в и мно́га чудеса́ Христо́вым соде́ланием соверши́в, во глубо́це ста́рости житие́ оста́вив.

Ца́рствующу Уа́ленту в Византи́и, ариа́нину су́щу, я́ко укло́ньшуся от боже́ственнаго пути́. Сей корабль напо́лнив благочести́вых и правосла́вных христиа́н и презви́тер, и непреподо́бным свои́м бу́йством, во глубину́ морску́ю повеле́ сих изри́нути. Пото́м же па́ки не́которыя христиа́ны, тако́же ем и в ладию́ вверг, и ври́ну в мо́ре, ладию́ же огне́м запали́в: и си́и вси та́ко сконча́шася.

В Га́зстем гра́де муж бога́т, и́менем Феофа́н, ми́лостив зело́ и странноприи́мец, пу́тники поко́я, и ине́х доброде́телей прилежа́. По вре́мени же раздая́ну име́нию его́ без пощаде́ния убо́гим, и вдови́цам, и сирота́м: и сам обнища́. Но не поскорбе́ я́ко убо́г сый, то́кмо о гресе́х бя́ше воздыха́ние его́. Посе́м Бо́жиим искуше́нием в лют неду́г впаде́, я́ко и нога́ма и рука́ма его́ во́дным трудо́м оте́кшым, и разседа́тися, и бе тече́ние гно́я мно́го зело́. Он же вся терпя́ше со благодаре́нием, и хваля́ Христа́ Бо́га. Егда́ же прибли́жися ему́ смерть, вели́ка бысть бу́ря по земли́, и на воздус́е, я́ко не мощи́ его́ и из хра́мины изнести́ на погребе́ние. И с вели́ким пла́чем возопи́ жена́ его́, глаго́лющи ему́: «Увы́ мне господи́не мой, что сотворю́? Ка́ко изнесу́ тя на погребе́ние, а дружи́не твое́й не могущым бу́ри де́ля приити́ к тебе́?». Он же рече́ к ней: «Не плачи о́ же́но, досе́ле у́бо искуше́ние бы́ло, а уже́ поми́лование от блага́го Бо́га прихо́дит: в час бо сме́рти моея́, бу́ря ве́треняя и напа́стная, [Бо́гу хотя́щу,] преста́нет. Я́коже и бысть. Ду́шу бо егда́ в ру́це Бо́гу преда́вшу ему́, бысть тишина́ вели́ка на земли́, и по возду́ху. И прише́дше соседи́ его́, нача́ша омыва́ти те́ло его́, и ви́девше, я́ко никогда́ же я́звы име́вшу ему́ на себе́, и изне́сше во гро́бе поло́жше, и погребо́ша. И по четы́рех днех, яви́ся не́коему глаго́ля во сне: надгро́бный ка́мень веля́ ему́ отвали́ти. И сему́ бы́вшу, вели́ко благоуха́ние от те́ла его́ изы́де. И в гно́я ме́сто ми́ро всем недужным искипе́.

Бе не́кто мних в о́бщем житии́, Ко́нан и́менем, поп же бе са́ном, на креще́ние устро́ен, и́же кто к сему́ приходя́ше. И егда́ же ма́заше жены́, соблажня́шеся, сего́ ра́ди отъити́ хотя́ще от о́бщаго сего́ жития́. Егда́ же хотя́ше отъити́, прихожда́ше к нему́ святы́й Иоа́нн, глаго́ля: «Не отходи́, обле́гчу ти от бра́ни тоя́». Еди́ною же прии́де деви́ца пе́рсяныня крести́тися: бе бо добра́ зело́, и та́ко бе красна́, я́ко не мощи́ попо́ви нама́зати но́гу ея́ святы́м ма́слом. И сотвори́ ей ту день. Слы́шав же о ней архиепи́скоп Петр, чуди́ся доброро́дию ея́ и восхоте́ пояти ю за диа́к. Но сего́ не сотвори́, поне́же не изво́ли деви́ца. Поп же Ко́нан взем ри́зы, отъи́де, реки́й: «Та́ко не пребу́ду на ме́сте сем». И я́ко взы́де на го́ру, и сре́те и́ святы́й Иоа́нн Крести́тель и ти́хим гла́сом рече́ к нему́: «Возврати́ся, по́пе, в монасты́рь свой, и уже́ обле́гчу ти от бра́ни». Тогда́ Ко́нон с гне́вом рече́ к нему́: «Ве́ру ими́ ми, я́ко не обращу́ся, мно́гажды бо ми обеща́ся обле́гчити, и не сотвори́». Ем же его́ святый Иоа́нн, посади́, и, откры́в ри́зы его́, зна́мением кре́стным прекрести́ подпу́пье его́ и глаго́ла: «Ве́ру ими́ ми, презви́тере, хоте́х, да бы ты име́л мзду бра́ни тоя́ де́ля, но поне́же не хо́щеши, се уже́ обле́гчих ти брань. Но мзды уже́ не и́маши от ве́щи сея́. И возврати́ся в монасты́рь презви́тер. Нау́трия же крести́в, пома́за пе́рсяныню, ника́коже не разуме́в, я́ко жена́ есть естество́м. Сотвори́ же и друзи́и двана́десять лет, креща́ и ма́жа, ни по́мысла име́я о жена́х, и та́ко преста́вися с ми́ром.