По шестой песни:
И поется кондак и икос (или мученичен, аще несть).Стихи́:
И́же Твое́ те́ло ве́село, Спа́се, яды́й,
Сей и телесе́ ве́село совле́кся, Марти́н Твой:
В четыренадеся́тый у́мре Марти́н во изгна́нии.
Сей собо́р сотвори́ в Ри́ме, соше́дшымся к нему́ и про́чим свяще́нником, и правосла́вным муже́м, и прокля́ша е́ресь Ко́нсты царя́, вну́ка Иракли́ева. Се же он уве́дев, Макси́ма со ученико́м его́ Анаста́сием, пе́рвие в темни́це затвори́, та́же прогна́ того́ во Фрак. Ине́х же пред ся предпоста́вив, и сих суди́в: о́нем же обличи́вшым в лице́ злочести́вую его́ е́ресь. Царь же ру́це их и язы́ки отре́зати повеле́, и в Лаодики́ю тех прогна́ти посла́в. Посла́ же и в Рим, приве́д свята́го отца́ Марти́на в Константи́нь град, и в темни́це затвори́в, и мно́гая зла возложи́в нань: на три ле́та в Корсу́нь того́ прогна́. Анаста́сий же и ини́и пребы́ша во изгна́нии дово́льна ле́та, и сконча́шася. А и́же во святы́х оте́ц наш Марти́н, мно́га зла претерпе́в, и ко Го́споду отъи́де. Свято́е же те́ло его́ положено́ бысть вне гра́да Корсу́ня, в це́ркви Пресвяты́я Богоро́дицы Влахе́рнския.
В то́йже день страсть святы́х му́ченик ты́сящи и Аза́та скопца́
Спаси́тельному пра́зднику приспе́вшу, свята́го и вели́каго Пятка́, во́ньже пра́здноваху христиа́не, и сла́вляху благодаря́ще Христа́, нас ра́ди претерпе́вшаго спаси́тельныя стра́сти. Я́ту же бы́вшу Симео́ну епи́скопу, и убие́ну бы́вшу, и мно́гим во́ином с ним убие́ным. И́бо от вели́каго Пятка́ до деся́таго дне, всяк христиани́н ят и убива́емь быва́ше. Я́ти же бы́вше тогда́ и ти́и святи́и му́ченицы число́м ты́сяща, с ни́миже и Аза́т скопе́ц, бога́т у́бо сый, в пола́те царе́ве: люби́мь зело́, и чтимь Саво́рием царе́м. И вопроше́ни бы́ша, испове́даша Христа́ со дерзнове́нием, и а́бие избие́ни бы́ша вси. Опеча́лися же Саво́рий зело́ о сме́рти свята́го Аза́та. И положи́ зако́н отто́ле не убива́ти христиа́н: и сохране́н бысть до вре́мене.
В то́йже день сло́во от патерика́ о виде́нии отца́ Силуа́на
Оте́ц Силуа́н, бе седя́ше иногда́ с бра́тиею: И бысть в виде́нии ужа́сне, и паде́ ниц. И по мно́зе часе́ воста́ и пла́кашеся. И моли́ша его́ бра́тия глаго́люще: Что и́маши, о́тче?, - вопраша́юще его́. Он же молча́ше и пла́кашеся. И ну́дящым его́ пове́дати. Он же рече́: Аз бра́тие на суд восхище́н бых, и ви́дех мно́го наро́да на́шего иду́ща в му́ку, и мно́го иду́ща от про́стых люде́й в Ца́рство. И пла́кашеся ста́рец, и не хотя́ше изы́ти из ке́ллии своея́, а́ще и ну́дяху его́ изы́ти. И покрыва́ше лице́ свое́ ку́кулем глаго́ля: Что хощу́ ви́дети вре́менный сей свет, ничто́же бо в нем поле́зно и помо́щно.