Стихи́:

Огнь с Фо́тием Аники́ту опали́:

И́хже до́мове све́та я́ко непобеди́мыя прино́сит:

Огнь в дванадеся́тый уби́ Фо́тия и Аники́ту.

Сия́ бе́ста от гра́да Родосто́ла, во времена́ Диоклитиа́на беззако́ннаго царя́. Бя́ше же святы́й Фо́тий брат свята́го Аники́ты. Диоклитиа́ну же в Никомиди́и шата́вшуся на христиа́ны, пред всем синкли́том. И мно́жеству ору́дию муче́ний посреде́ положе́ну, я́ко устраши́ти хотя́ нарица́ющих и́мя Христо́во, и преще́ньми по вся́ких конце́х на христиа́ны мечта́яся. И мно́гим хула́м на Единоро́днаго Сы́на Бо́жия изше́дшим. Прише́д же святы́й му́ченик Христо́в Аники́та, не устраши́ся преще́ния мучи́телева, но со дерзнове́нием Самого́ Христа́ Бога испове́да. И о пе́рвем и безнача́льнем Рождестве́ Сы́на Бо́жия, и после́днем воплоще́нии Его́, на́шего ра́ди спасе́ния богослове́сне изъяви́в. Поруга́в же пре́лесть и́дольскую, и прире́к, я́ко глу́си и нечу́вствени суть и чту́щии их.

Того́ ра́ди бие́н бысть, волу́ями жи́лами, толи́ко я́ко косте́м его́ сквозе́ ко́жу ему́ проити́. Та́же пуще́н бысть лев нань, его́же ви́дев святы́й вельми́ убоя́ся, и́же и вельми́ бя́ше рыка́я. Льву же к нему́ прибли́жившуся, и па́че овча́те яви́ся кротча́йши. И оми́ловав свята́го, и ка́плю су́щую на лицы́ по́та его́, ного́ю я́ко и гу́бою оте́р. Тогда́ му́ченик благода́рствие моли́твою к Бо́гу возсла́. По моли́тве же тру́су бы́вшу, и ка́пище Иракли́ево паде́ся и в прах бысть. И часть не́кая от стены́ гра́да обвали́ся, и мно́ги от е́ллин поби́. И повеле́ царь мече́м ему́ главу́ отсещи́. Слуга́ же хотя́ замахну́ти мечь, уя́ся ему́ рука́. Мучи́тель же преложи́в осужде́ние, связа́в свята́го на колеси́, и огнь подстла́ под ним, изсеца́емь на удеса́ и поджига́емь, помоли́ся и разреши́шася ему́ у́зы, и ко́ло ста и огнь погасе́. Тогда́ прите́к брат его́ Фо́тий. И прия́т его́, и отца́ и спаси́теля и стри́ку того́ нарица́я. Свя́зан же бысть со святы́м Аники́тою вери́гами желе́зными, и в темни́цу ку́пно всажде́ни бы́ша. Та́же изведе́ни и стро́гани, и огне́м опале́ни, невреди́ми сохране́ни бы́ша. Вели́кими древесы́ привя́зана бы́ста, и ди́виими ко́ньми влачи́ма. И па́ки вельми́ бие́на бы́ста, и со́лию о́цет размеси́вше, возлия́ша по ра́нам ею́, и за три ле́та во узи́льницы пребы́ти осужде́ни бы́ста. И по утомле́нии разже́г мучи́тель ба́ню Анто́ниеву за три дни, и та́мо я́ затвори́. И моли́твою святу́ю разсе́дшися ба́ни, искипе́ мно́жество воды, и бысть и́ма в росода́вное село́. К сим ухи́трив беззако́нный Диоклитиа́н, сотвори́ пещь четы́рьми столпы́ желе́зными укрепля́ему, и ту запали́в, та́мо святу́ю вве́рже. И́же и помоли́стася Бо́гу, кончи́ну страда́ния, и побе́дныя венца́ восприя́ста.

Глаго́лет же ся о нею́, вве́рженыма и́ма су́щима в пещь, за три часы́ и́ма дыха́ти. И извле́кше телеса́ ею́ желе́зным ору́жием, и не косну́ те́ма я́вльшимася, я́ко ни поне́ вла́су ею́ еди́ному пла́меню косну́вшуся. Соверша́ет же ся собо́р ею́ во святе́м ею́ муче́нии су́щем в Страти́гии.

В ле́та Лео́на царя́, бя́ше в Константи́не гра́де челове́к сла́вен зело́ и бога́т, ми́луя ни́щыя. Неприя́зненым же де́йством творя́ше грех прелюбоде́йственый, в не́мже и до ста́рости пре́йде, зане́же устаре́лся бе злый той обы́чай. И та́ко непреста́нно творя́ ми́лостыню, ни от прелюбодея́ния отступа́ше. И внеза́пу у́мре челове́к той. Стяза́нию же о нем бы́вшу Ге́рману патриа́рху со ины́ми епи́скопы. О́вем глаго́лющым: я́ко спасе́н есть. Пи́сано бо есть: «Избавле́ние му́жу свое́ ему́ бога́тство». Ине́м же проти́ву глаго́лющым: я́ко непоро́чну и нескве́рну подоба́ет рабу́ Бо́жию бы́ти. Пи́сано бо есть: «А́ще и весь зако́н испо́лнит челове́к, во еди́ном же согреши́т, не помяне́тся пра́вда его́»: Ре́кшу Бо́гу: «В чем тя заста́ну, в том ти и сужу́». И повеле́ патриа́рх всем монастыре́м, и всем затво́рником, да помо́лятся о нем к Бо́гу, и яви́т им о сем. Сему́ же бы́вшу, откры́ Бог не́коему затво́рнику, ка́ко и где пребыва́ет челове́к той. И призва́ патриарха и пове́да ему́ пред все́ми людми́ глаго́ля: «Аз бех всю нощь моля́ся, и видех не́кое ме́сто, одесну́ю иму́що рай, испо́лнено неизрече́нных благ: Ошу́юю же е́зеро о́гненое, его́же пла́мень восхожда́ше до о́блак: Между́ же блаже́ннаго рая́, и стра́шнаго пла́мене уме́рший муж привя́зан стоя́ше, и зле стоня́ше, и ча́сто к ра́еви взира́ше, и го́рько рыда́ше. И ви́дех светоно́сна а́нгела присту́пльша к нему́ и глаго́люща: «Что всу́е челове́че сто́неши, се бо ми́лостыни твоея́ ра́ди, изба́влен еси́ му́ки: А поне́же не оста́лся еси́ любодея́ния скве́рнаго, за то лише́н еси́ рая́ блаже́ннаго»». И се слы́шав патриа́рх и су́щии с ним, стра́хом одержи́ми глаго́лаху: «Пои́стине Па́вел апо́стол пиша́ глаго́лаше: «Бе́гайте блуда́: всяк бо грех и́же а́ще сотвори́т человек, кроме́ те́ла есть, а блудя́й во свое́ те́ло согреша́ет»». Где у́бо суть не́цыи глаго́лющии: А́ще и любодея́ние твори́м, но ми́лостынею спасе́ни бу́дем. И́бо а́ще ми́лостивец еси́ и́стинен, то себе́ ти подоба́ет пре́жде поми́ловати, и чистоту́ теле́сную соблюсти́, без нея́же никто́же у́зрит Бо́га. Никто́же бо по́льзует дае́мое сребро́ из руки́ нечи́сты и души́ непокая́нны.

Я́ко да напису́ется всегда́ в твое́й мы́сли втора́го Прише́ствия, стра́шная о́на та́йна. Суди́й горд на Престо́ле седя́й, и кни́ги разверза́емы, дела́ та́йная облича́ема, блуже́ния, любодея́ния, татьбы́, грабле́ния, лихоима́ния, хулы́, клеветы́, за́висти, разбо́й и безче́стие. Си вся помы́сли люби́миче. К сим огня́ негаси́маго, ре́ку клоко́чущу, и тма́ми а́нгел о́крест Престо́ла предстоя́ща, и челове́ческий весь род испыта́емь, и сло́во о сотворе́ных отдаю́щь. От пра́ведных гре́шных разлуча́емых напра́сно, испро́ста тогда́ пра́ведником случа́ющаяся. Я́ко кро́тость пра́вда и му́дрость, ми́лостыня же и ти́хость, и и́же в беда́х терпе́ние, и про́чий лик доброде́тели иму́щыя, сих вво́дит в Ца́рство небе́сное. Ко́рень же всем сим алчба́. Та́коже ко́рень всем сим пи́ща. И я́ко не досто́ит му́жа пра́ведна злосло́вити. Клеве́щущии бо и ненави́дящии Бо́жия раба́, во Христа́ согреша́ют. Я́ко душа́ угожда́ющая челове́ком, и тех сла́вы жела́ющая, не у́зрит Ца́рства небе́снаго, а́ще и до́брыя де́тели твори́т. Треми́ вина́ми вся́ка душа́ Бо́гу прилепи́тися мо́жет: или́ теплото́ю ве́ры, или́ стра́хом Бо́жиим, или́ наказа́нием Госпо́дним. Я́ко доброде́телем верх есть, е́же терпе́ти с ра́достию лжи и клеветы́. Я́ко во и́стине смиреному́дрие оби́димым, не возмуща́ется, ни веща́ет о сем. Зане́же оби́ден бысть, и не прие́млет клеветы́, я́ко во и́стину пече́тся препре́ти челове́ки, я́ко оклеве́тан есть, но просты́ни про́сит, Не́цыи бо и́мя ху́льно на ся наложи́ша, не су́ще такови́. Я́ко егда́ хо́щеши твори́ти нача́ток на де́ло Бо́жие, пре́жде заве́т сотвори́, яќо не име́я жития́ на сем све́те. И я́ко не́кто угото́вится на суд, и отча́явся жития́ своего́ и все име́я по и́стине во уме́ си, е́же не блазни́тися наде́ждею жития́ сего́, но подви́гнутися и одоле́ти. Наде́жда бо сея жи́зни, слаб сотвори́ по́мысл. Бо́гу на́шему сла́ва, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.